Стенографист держал себя с непререкаемым авторитетом. Признание Хенсона в убийстве Коннорса было отпечатано на машинке в минимальный срок.
Когда Хенсон перечитал и подписал свое признание, перешли к убийству Ольги.
– Вы делаете признание добровольно, без всякого принуждения и не рассчитываете на снисхождение или помилование? – спросил стенографист.
– Добровольно.
Стенографист протянул ему ручку.
– Подпишите вот здесь, пожалуйста. Нет, не на этой строчке, а здесь, как вы уже подписывали другой лист.
Хенсон твердой рукой подписал признание, полдюжины фотографов снимали эту процедуру.
Начальник уголовной бригады, комиссар Деволт, взял признание и прочитал его. Он едва скрывал свою радость – удовлетворенная улыбка блуждала по его губам, когда он перекидывал из одного угла рта в другой толстую сигару ценой в пятьдесят центов.
– Что это с вами случилось, Хенсон? Какой винтик перевернулся в вашей голове?
– Что вы хотите сказать?
– Мы допрашивали вас много дней, мы все испробовали, даже разрешили передать вам курево, и ничего не достигли. И вот неожиданно, можно сказать, одним махом вы признаетесь сразу в двух преступлениях!
Ответ Хенсон подготовил заранее.
– Предположим, я поверил, что меня все равно осудят. И так как я очень привязан к мисс Галь, я не хочу, чтобы ее держали в распоряжении следствия как возможную соучастницу преступления.
– Когда вы покидали ее тогда, она не знала о вашем намерении прикончить Коннорса?
– Даже не догадывалась. Я сказал, что отвезу его в Линкольн-парк.
– Почему вы его убили?
– Я уже объяснял это, мистер комиссар. Я знал его как опасного типа и боялся, что он вернется и станет докучать мисс Ванде Галь.
– Итак, после того как вы бросили его в кустарник, вы выстрелили ему три раза в грудь?
– Да.
– А ваша жена? Мисс Галь знала, что вы собираетесь ее убить?
Хенсон всплеснул руками.
– Как она могла это знать? Я и сам не знал об этом до того момента, когда Ольга застукала меня за укладкой чемодана. Она стала упрекать меня в том, что я собираюсь бежать с какой-то уличной девкой. Учитывая то, что я уже сделал, и то, что собрался сделать, мне только и оставалось убить ее, организовать все так, чтобы отвести от себя подозрения и повесить все на какого-нибудь бродягу-садиста.
Комиссар, который вел дело о краже, вмешался в разговор:
– Когда вы сказали: «...учитывая то, что я уже сделал, и то, что собрался сделать», вы имели в виду убийство Коннорса и кражу денег из сейфа «Инженерного атласа»?
– Совершенно верно.
– Мисс Галь знала о том, что вы собираетесь похитить эти деньги?
– Нет. Насчет денег мне пришло в голову позже. Тогда я уже находился в таком состоянии, что мне нетрудно было дойти и до конца.
Греди наклонил голову.
– Довольно логично. А где находятся в настоящее время эти семьсот тысяч долларов?
– Я их зарыл.
– Где? : – Сейчас расскажу.
– Почему вы не взяли их с собой?
Хенсон горько усмехнулся.
– Семьсот тысяч долларов в мелких купюрах занимают слишком много места. Я боялся, что таможенники или эмиграционная служба обнаружат их в машине. И я решил взять только ту сумму, которая нам будет необходима на первое время. Я надеялся, что мы уедем в Мексику и пробудем там до тех пор, пока вся эта история не уляжется.
– А потом?
– Я думал нанять пилота, которому ничего не стоит пересечь границу, если ему за это хорошенько заплатят.
Греди присоединил признание в краже к двум другим признаниям в убийствах и положил все это на стол своего коллеги.
– Звучит убедительно, – оценил он. – Я не вижу тут фальши. На его месте и я бы так поступил. А вы как полагаете, мистер помощник прокурора?
Тот некоторое время размышлял.
– Пожалуй, я согласен с вами. В сущности, мистер Хенсон не похож на тех мелких жуликов, которых мы привыкли тут видеть. На его репутации – ни единого пятнышка. Ни малейшего нарушения закона. Очень жаль, – добавил он, достав пачку сигарет из кармана, – что господь Бог создал мужчину таким, каков он есть. Человек такого уровня, как мистер Хенсон – инженер и начальник индустриального общества «Атлас», совершенно теряет голову и пускает под откос свою безупречную жизнь только потому, что красивая маленькая куколка, я не желаю вас обидеть, мистер Хенсон, согласилась лечь с ним в постель.
У Хенсона было странное чувство. Ему казалось, что он участвует в одной из тех мелодрам, которые когда-то заставляли плакать наших бабушек. Он должен возмутиться и подать театральную реплику.
– Думайте о своих словах, сэр! Вы говорите о той, которую я люблю!
Деволт разрядил обстановку, спросив:
– А эта куколка, что с ней?
Помощник прокурора перелистал три признания.
– Если то, что он сообщил, правда, то, я полагаю, что она невиновна. Мы продержим ее еще несколько дней. Но если бы я был на вашем месте, Деволт...
– Продолжайте.
– Чтобы избавиться от женщин-журналисток, которые проливают слезы, я возьму обратно обвинение в соучастии и буду держать Ванду лишь как главного свидетеля.
Комиссар уголовной бригады пометил что-то в своем рабочем блокноте.
– Отличная идея. Это как раз то, что я собирался сделать.
Хенсон был немного разочарован. Он полагал, что, как только полиция получит все его признания, Ванду немедленно отпустят. Но так как у нее не было ни денег, ни жилья, то этот вариант, пожалуй, будет для нее лучшим.
Греди перешел к тому, что интересовало его больше всего.
– Вы хорошо помните, где вы зарыли деньги?
– Да, господин комиссар!
– В каком месте?
– В маленькой роще, на берегу озера Калюме, на южном берегу. Я сказал шоферу такси, которого нанял возле банка, чтобы он отвез нас прямо в Калюме-Сити. Там я оставил Ванду в одном из баров и вернулся обратно, чтобы закопать деньги. И когда она меня спросила, что меня задержало, я ответил, что занимался приобретением билетов на самолет.
Комиссар Греди отыскал среди толпы полицейских, заполнявших комнату, лейтенанта Эгана.
– Лейтенант Эган!
– Да, господин комиссар!
– Вы вели следствие и обнаружили парочку. Скажите, куда направились мисс Галь и мистер Хенсон из Калюме-Сити?
У Эгана был такой вид, будто он сидит на горячих углях.
– В Сан-Луи.
– Значит, похоже на правду, – заявил Греди, повернувшись к Хенсону. – Но маленькая роща на берегу Калюме – очень неопределенное указание. Там, вероятно, сотни таких рощ.
Хенсон осторожно ответил:
– Мне очень жаль, сэр. Я могу привести вас прямо к тому месту, где зарыты деньги, но совершенно не в состоянии подробно описать его.
Он ждал ответа Греди с трепетом, едва дыша. Последствия его аферы были для него безразличны – он все равно не смог бы выдержать в тюрьме еще одну ночь.
Деволт взглянул в окно кабинета. Конец дня предвещал скорое приближение ночи.
– На вашем месте, Греди, – произнес Деволт, – я бы подождал до утра. Это место довольно далеко отсюда. Когда вы туда приедете, будет ночь.
Греди недовольно пожал плечами.
– Конечно! На вашем месте! Вы имеете два трупа и два признания, у меня же только признание, но без денег. К тому же на меня давят страховые компании и Джек Хелл, буквально терзающий меня, – он повернулся к Хенсону. – Как вы считаете, сможете найти это место в темноте, если я возьму с собой фонари и прожектора?
Хенсон глубоко вздохнул и ответил:
– Я уверен в этом.
– Отлично! Тогда в путь!
Комиссар Греди воспользовался телефоном своего коллеги, чтобы соединиться со своей службой и вызвать необходимое количество людей с техникой. Держа в руках телефонную трубку, он наблюдал за Хенсоном.
– Но поймите меня правильно, Хенсон. Без шуток. Если вы рассчитываете убежать, лучше идите сразу на кладбище. Я застрелю вас собственной рукой и тем самым сэкономлю для штата оплату трех процессов. Так что даже и не думайте об этом.
Греди говорил убедительно. Хенсон почувствовал, как по его спине пробежали мурашки.
– Не бойтесь, обещаю вам не делать этого, мне хочется только одного – поскорее покончить со всем этим.
– Все-таки постарайтесь не забыть мое предупреждение. Я не привык, чтобы из меня делали идиота.
Чтобы подкрепить свои слова, он взял у одного из своих подчиненных наручники и собственноручно надел их на Хенсона.
– Спуститесь с ним в гараж, – сказал он, – и соберите все : необходимое. Позаботьтесь, чтобы было достаточно прожекторов, лопат и землекопов. Зарыть пакет очень просто, а найти его и вырыть – совсем другое дело. Мы можем потратить на это всю ночь. Он, вероятно, очень нервничал, когда зарывал такую крупную сумму. А эти рощи так похожи друг на друга...
– Я ведь инженер и знаю свое дело, – возразил Хенсон. – Я выработал в себе наблюдательность и оставляю особые пометки, чтобы легче находить нужное место.
– Вполне возможно, – согласился Греди. – Я не подумал об этом. Ну, Билл, отведите его в гараж и приготовьте все. Я спущусь к вам через несколько минут.
– Хорошо, сэр.
Полицейский в гражданском платье подтолкнул Хенсона к дверям. Засверкали вспышки магния.
– Пошли! Вы слышали, что сказал инспектор? Поживее, Хенсон.
Лейтенант Эган задержал Хенсона на пороге.
– Что все это означает, Хенсон?
– Что именно?
– Эти три признания?
– Вы ведь слышали, что я сказал помощнику прокурора: я хочу как можно скорее покончить с этим делом.
– Да уж, можно подумать... – проворчал Эган, сделал шаг назад и обернулся. – Да, кстати...
– Что?
– Помните, я вчера сказал, что вы не имеете права писать мисс Галь?
– Помню.
– Но ничто не запрещает мне самому сообщить ей то, что я сочту нужным. Так вот: я рассказал ей, как вы отреагировали на мое сообщение о ее беременности.
– И что же она?
– Попросила еще раз рассказать, как вы восприняли это сообщение.
Хенсону показалось, что воротник душит его.
– И что же вы ей сказали?
– Правду. Что вы были очень счастливым и сожалели, что ударили ее и назвали грязной девкой... И что вы были уверены в серьезности ее намерений, когда, она предложила вам бежать вместе.
– И что же она ответила?
– Ничего, она просто улыбнулась.
– Спасибо вам за все!
– Я как раз находился тогда в том секторе. – Лейтенант на мгновение задумался. – Еще одно... – продолжил он.
– Что именно?
– Я разговаривал с шофером такси, которое вы наняли у банка...
– И что же?
– Выводы делайте сами. Предположим, что комиссар Греди допускает ошибку, увозя вас сегодня в эту экспедицию по откапыванию сокровищ. Если у вас имеется какой-нибудь план, лучше отказаться от него. Греди великолепный стрелок, и его люди тоже...
Хенсон опустил свой взгляд на закованные руки и ничего не ответил. Эган наблюдал за ним.
– Поверьте, когда человек мертв, то это надолго. – Его взгляд на секунду устремился к окну. – Из множества миллионов людей, живших во все века, только двое вернулись с того света. Христос и некий Лазарь. А вас, согласно официальным данным, которым я доверяю, зовут Хенсоном.
Хенсон многое дал бы за то, чтобы понять смысл слов, сказанных Эганом. Но прежде чем он успел хоть что-то спросить, подчиненный Греди открыл дверь кабинета и подтолкнул его к лифту.
– Пошли, пошли, папаша! Нечего терять время. Инспектор приказал, чтобы мы подождали его в гараже.
В лифте Хенсон внимательно осмотрел свои наручники. Греди не слишком сильно сжал их, и к тому же он не знал, что когда-то Хенсон развлечения ради научился показывать некоторые фокусы: он разрывал цепи, развязывал невероятные узлы и прочее, и прочее... И маленькая группа таких же любителей, как он, в течение нескольких месяцев давала представления друзьям и знакомым. Потом им это надоело.
Хенсон научился освобождаться от любых пут, в том числе и от наручников. Совершенно машинально, когда Греди надевал ему наручники, он сжал кулаки, и теперь ему было достаточно небольшого усилия, чтобы сбросить наручники, как это проделывают женщины, когда снимают с руки браслеты.
Сопровождающий полицейский перехватил его взгляд.
– Что с вами? Сильно жмут?
– Нет, вовсе нет. Но я чувствую себя в них несколько стесненно. Ведь на меня надевают наручники второй раз в жизни. Впервые мне их надели в Лоредо. Тогда лейтенант Эган прикрепил один из наручников к креслу, на котором я сидел.
– С тремя процессами, которые вам предстоят, когда вас будут переводить из камеры в зал судебного заседания, от судебного следователя к прокурору, у вас будет время привыкнуть к ним, – тяжело пошутил полицейский, после чего повернулся к лифтеру. – Спусти нас в подвальный этаж, Джо. Мы отправляемся на маленькую прогулку в деревню, чтобы вырыть из-под земли небольшую сумму в семьсот тысяч долларов в мелких купюрах, нигде не отмеченных. Платежные деньги «Атласа», понимаешь? Черт возьми! У меня бы такие денежки не украли!
– У меня тоже. Можешь себе представить, чтобы погасить такую сумму, мне пришлось бы платить сто пятьдесят лет подряд!
Одним толчком полицейский вытолкнул Хенсона из лифта и повел по коридору, ведущему в гараж.
– Гм... Вы необыкновенный парень! Ради трех недель, проведенных с куколкой, он готов отправиться на электрический стул. Это не для меня. Мое правило – жить как можно лучше, но не нарушая закон! В конце концов это почти одно и то же.
– Ты прав. Ночью, как говорится, все кошки серы. Но хотел бы я когда-нибудь попробовать этого. Однако с моим жалованьем лифтера я не могу себе позволить никаких фантазий. Мне ведь надо кормить пятерых девочек.
Хенсону этот разговор был неприятен. Он думал о Ванде, об их будущем. Если его план прогорит, Ванда будет вынуждена воспитывать ребенка одна, без отца.
Он с горечью подумал о Джиме. Если его подозрения окажутся правильными, то ничего удивительного, ведь Джим всегда был собственностью Ольги. Он, Хенсон был всего лишь человеком, который содержал дом. И никакой привязанности, никакой дружбы между ними не было...
А теперь, если благодаря какому-нибудь чуду Хенсона оправдают, лейтенант флота обещал задушить его собственными руками. Эта ненависть лишь подтверждала гипотезу Хенсона.
В гараже стояли четыре большие машины и три платформы с лопатами и множеством прожекторов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18