Ты держишься очень естественно. Поздравляю тебя. Ты провела даже меня, твоего брата.
– Ты жесток, Харри.
Он действительно был жестоким, эгоистичным. Она права. Что он знал о тех кошмарах, которые она пережила после их расставания? Мог ли заглянуть в её сердце? Это беспокоило его сильнее всего. Она удрала от него, устремилась вперед, выжила, добилась благополучия. И все же он видел за безупречным фасадом её страдания.
– У тебя роман с Николсоном?
– О, Господи. – Она явно растерялась. – Как ты это узнал? Кто тебе сказал?
– Можно сказать, что ты сама. Я был днем в его кабинете, когда ты позвонила
– В кабинете Иэна?
– Да, по делу. Естественно, я слышал лишь то, что говорил он, но этого было достаточно. Он называл тебя Шоффе, и когда мы встретились в кафе… согласись, это довольно редкое имя. Он также сказал, что ты американка.
– Это просто невероятно. – Она закрыла лицо руками. – Чистое сумасшествие.
Он понял, что она плачет, и тоже заплакал. Им снова было двенадцать и тринадцать лет, они прощались на железнодорожном вокзале, только сейчас боль была более сильной, она длилась дольше, она накапливалась много лет и наконец вырвалась наружу.
– Ты влюблен в свою жену? – спросила Алексис.
– Да. Нет. Это трудно объяснить. Это нечто другое. Не то, что у нас с тобой.
Она вытерла щеки тыльной стороной руки, совсем как маленькая девочка. Она была такой бледной.
– То, что было у нас, не может повториться с другим человеком.
– Я люблю тебя.
– До сих пор?
– Всегда.
Он принялся покрывать её лицо нежными поцелуями, и они оба задрожали. Они как бы целовали самих себя.
– Это нереально. И все же совершенно реально, – произнесла Алексис.
– Это правда. Мы снова вместе.
– Слишком поздно.
Он вздохнул.
– Знаю.
Теперь, когда он признал поражение, она посмотрела на него обвиняюще.
– Ты всегда можешь получить развод.
– Я не хочу разводиться.
Он с удивлением понял, что это правда. Как бы он ни любил Алексис, он не хотел разводиться с Сарой.
– Но ты не влюблен в свою жену.
– А ты влюблена в Николсона?
Она не ответила. В этом не было необходимости. Его ответ вполне подходил и ей. Да. Нет. Это трудно объяснить. Это нечто другое. Не то, что у нас с тобой.
– Полагаю, ты приехал сюда без Сары.
– Как странно слышать её имя из твоих уст.
– Здесь она или нет?
– Она в Калифорнии. Снимается там в фильме.
– Слава Богу. Думаю, я бы сейчас не вынесла её присутствия в Париже. – Алексис с тихим стоном упала на подушки. – Это было бы последним ударом.
– Почему бы тебе не снять все остальное и не забраться под простыню? Ты дрожишь.
– Да.
Она сняла пояс, удерживавший чулки, бросила все на пол. В спешке Алексис сделала на чулке затяжку. Ее ногти были алыми и длинными. Харри вспомнил то время, когда они были короткими и бесцветными. Его сестра выросла, ей двадцать шесть лет. Он пропустил её превращение из девочки в женщину. Он никогда не возместит себе эту потерю. Харри мысленно проклял свою мать, безжалостно отнявшую у него многое. Нет. У них обоих. Алексис тоже понесла потери. Любопытно, ощущала ли она это так же остро, как он.
Выяснить это можно было только одним способом. Занявшись с ней любовью.
Начав ласкать её, Харри решил, что делает это не для того, чтобы выяснить, насколько Алексис соскучилась по нему, а для того, чтобы узнать, насколько он сам соскучился по ней за эти годы. Кого он обманывал? Господи, самого себя! Этого запутавшегося глупца. Ну конечно. Его мотивы были не столь рассудочными, как ему хотелось думать. Он льстил себе, веря в ложь.
Он вовсе не проверял, как относится к нему Алексис.
Харри потребовались четырнадцать лет разлуки, чтобы признаться себе раз и навсегда – в том, что он готов на все ради Алексис. Он не мог сделать только одно из-за их близкого кровного родства: жениться на сестре и подарить ей детей. Но кроме брака и рождения детей он полностью находился в её распоряжении – так было с момента её рождения, происшедшего через девять месяцев после его появления на свет. (Возможно, их отец был пьяницей, но отнюдь не импотентом.)
– О, Харри.
Ее оргазм удивил его, показался неожиданным. Харри не ждал такой мощной кульминации. Алексис корчилась, ерзала, отодвигалась от него и одновременно прижималась к нему. (Или это он прижимал её к себе?) Он никогда не видел, чтобы женщину трясло так сильно, это была серия конвульсий. Он проявил уважение к её физиологии. Сейчас она не нуждалась в нем, хотя именно он вызвал такое состояние Алексис. Ее тело жило своей жизнью, оно унесло её от Харри, само генерировало волны наслаждения, и Харри мог лишь наблюдать за этим с восхищением, страхом и неприязнью.
Он хотел, чтобы она желала его, нуждалась в нем так же сильно, как он – в ней. Постоянно! Во всех отношениях! Он хотел, чтобы она зависела от него, чтобы она говорила:
«О, Харри, мне нужна твоя помощь.»
Вместо этого она произнесла:
– О, Харри…
Это означало следующее: я кончаю сама, спасибо за удовольствие, друг, надеюсь, тебе тоже было хорошо.
Его оргазм, происшедший через несколько минут, оказался слабым, неудовлетворительным. Когда он кончал с Сарой, ему казалось, что его голова улетит сейчас куда-то, но разве из-за этого он любил Сару больше, чем Алексис? Нет. Определенно, нет. Потому что обладал Сарой. Эмоционально, сексуально, как угодно. Алексис всегда ускользала от него, испытывала более интенсивные оргазмы, чем он, была более сильной личностью. Харри хотел быть сильным. Значительным. Он отчаянно хотел быть важным для единственного человека, который имел для него значение: для Алексис.
Потом они поцеловались, обнялись, как дети, сели в постели и заговорили. О прошлом. Алексис хотела узнать так много.
– Что произошло с «Универсальным магазином Маринго?»
– Помнишь Денниса?
– Нашего верного, преданного продавца?
– Точно. Так вот, теперь он владеет магазином. Я продал его Деннису примерно год тому назад, после того, как решил жениться на Саре и переехать на Западное побережье.
– Ты жалеешь?
– О магазине или женитьбе на Саре?
– О том и о другом.
– Нет. Нисколько.
Она вздрогнула, помолчала. Потом спросила:
– Джулиана ещё жива?
– Да, жива и по-прежнему убирается в домах, если в это можно поверить. Она – крепкая старушка, но сильно обижается из-за того, что ты не писала ей столько лет. Она боялась, что с тобой что-то произошло. Например, несчастный случай. Я тоже боялся. Иногда говорил себе, что ты, должно быть, умерла.
– Бог знает, что я не раз хотела покончить с собой. Это чудо, что я ещё жива. Ты действительно беспокоился обо мне, Харри?
– Часто. Очень часто.
– Если бы ты захотел меня найти, Джулиана сказала бы тебе, где я. Она знала название швейцарской школы. Ты мог заставить её поведать тебе это.
– Я пытался. Она не говорила. Вечно твердила, что такова воля нашей матери. Ты помнишь, какой упрямой могла быть Джулиана. Закончив школу, ты исчезла. Никто не знал, где ты находишься. Ты поступила жестоко, Алексис. Джулиана сходила с ума от волнения, она не могла разыскать тебя. Ты словно провалилась под землю. Почему ты так поступила?
– Я уже сказала тебе, что хотела забыть прошлое. Все очень просто. Я захотела создать для себя совершенно новую жизнь и сделала это. Стала другим человеком. Шоффе Нувилер. – Она опустилась ещё глубже в подушки. – Я вышла замуж в Швейцарии. И развелась.
Потребовались минуты, чтобы последнее признание проникло в мозг Харри. Когда это произошло, его душевная боль только усилилась. За четырнадцать лет их разлуки сестра прожила множество жизней, о которых он никогда не узнает всего, сколько бы ни расспрашивал её. Нувилер. Он не станет задавать Алексис вопросы относительно её таинственного бывшего мужа. Какую пользу это принесло бы?
– У тебя есть дети?
– Нет, – ответила она. – Я была очень осторожной. С самого начала знала, что этот брак был ошибкой. Не хочу говорить о нем.
Харри испытал облегчение, узнав об отсутствии детей. Теперь он понял, почему не спорил с Сарой, отказывавшейся заводить детей. Единственной женщиной, с которой он хотел иметь детей, была Алексис, и об этом следовало забыть. Что-то говорило Харри о том, что они оба проживут до конца своих дней, не оставив потомства. Эта мысль была печальной, тягостной.
– Насколько серьезен твой роман с Николсоном?
– Он весьма серьезен.
– И для него тоже?
– Не злись, Харри.
– Я хочу защитить тебя. Это – обязанность брата. Не хочу видеть мою маленькую сестренку несчастной.
– Она не пострадает. Она выйдет замуж за этого человека.
– Так вот чего ты хочешь?
– Да.
Харри расстроился сильнее, чем он считал возможным.
– Понимаю.
– Ты шокирован?
– Почему я должен быть шокирован?
– Потому что я нахожусь в постели с тобой.
– Мы забрались в постель раньше, – напомнил он ей с горечью в голосе.
Она посмотрела на него из другого мира – мира медвежьих шкур, красных и золотистых деревьев, одинокого томагавка, висевшего на стене гостиной.
– Иэн получит развод, и тогда мы поженимся.
Она словно выучила эту фразу наизусть и произнесла её без уверенности и надежды, как бы для того, чтобы убедить себя в том, что это правда.
– Так говорит Иэн? – спросил Харри.
– Примерно так.
– Ты лжешь, Алексис. Ты всегда врала неубедительно. Но я познакомился с Иэном. Он не показался мне человеком, который готовится к разводу. По-моему, его вполне удовлетворяет существующая ситуация. Наличие жены и любовницы. Это – мечта любого мужчины.
– Я ненавижу его жену. Готова убить её.
Харри едва не проигнорировал последнюю фразу, сочтя её обычной болтовней разочарованной любовницы, но на лице Алексис появилась гримаса, которую он уже видел много лет тому назад, сразу после произошедшей на их глазах смерти матери. Она выражало чисто животное торжество и человеческое презрение. Он навсегда запомнил её.
– Не болтай ерунду, Алексис.
– Я говорю серьезно.
Она лукаво посмотрела на Харри.
Он попытался придать своему голосу легкомысленное звучание.
– Ты не можешь убить женщину только потому, что хочешь выйти замуж за её супруга. В такой ситуации ты стала бы подозреваемой номер один. Полиция тотчас разоблачила бы тебя.
– Другими словами, у меня есть очевидный мотив?
– Верно.
Алексис улыбнулась ему, утопая в море подушек и прикрываясь натянутой простыней до подбородка.
– Но у тебя нет никакого мотива. Правильно, Харри?
То, о чем он мечтал несколько минут тому назад, стало реальностью. Она просила его о помощи.
– Правильно, Харри? – повторила Алексис.
Она давала ему шанс стать необходимым. Преподносила ему такую возможность на серебряном блюдечке «Дома Франсуазы».
16
Как только Харри свыкся с ощущением своей нужности, значительности, важности для будущего счастья Алексис, он испытал беспокойство. И весьма сильное.
В течение одного короткого мига он попытался убедить себя в том, что ослышался, неправильно истолковал намеки Алексис. Но он знал, что это не так. Он слишком хорошо понимал, что имеет в виду Алексис, что она хотела от него. Он холодел от страха и умирал от желания ублажить её, доказать свою необходимость. Но он должен действовать осторожно.
– У меня не только нет мотива для убийства жены Николсона, – ответил он. – Я больше чем кто-либо на свете заинтересован в том, чтобы она была жива.
– Почему?
– Потому что я пытаюсь заставить Николсона финансировать мой кинопроект. Именно этим я занимался сегодня днем в его кабинете. Я пытался получить от Николсона пять миллионов.
– Это большие деньги.
– Несомненно.
– Что сказал Иэн?
– Пока ничего. Он обещал подумать и дать мне ответ на следующей неделе.
– Значит, пока вопрос о деньгах висит в воздухе?
– К сожалению, да.
Алексис уже не улыбалась, она строила планы.
– Полиция никогда не заподозрит тебя. Ты выше любых обвинений. Посмотри на себя их глазами. Ты счастлив в браке с очаровательной кинозвездой. Ты – элегантно одетый американский бизнесмен, а не какой-нибудь одурманенный наркотиками поэт-битник. А главное, ты нуждаешься в Николсоне. Его симпатии. Его уважении. И, как ты сам только что сказал, его деньгах. Зачем тебе убивать его жену?
– Совершенно ни к чему.
Алексис так увлеклась своим сценарием, что Харри мог с равным успехом обращаться к ветру.
Его охватило сильное возбуждение. Совершить преднамеренное убийство и выйти сухим из воды – это будет захватывающим приключением. Безумным, но захватывающим. И он совершит этот поступок ради Алексис, его любимой сестры – сознание этого только усиливало восторг. То, что он обдумывал хладнокровное уничтожение женщины, не сделавшей ему ничего плохого, уже казалось несущественным обстоятельством.
– Сколько ей лет? – спросил он.
– Около сорока.
Немолодая женщина. Это Харри понравилось. Он воспользуется одним из двух приемов карате в зависимости от того, что на ней будет надето. Отлично подойдет что-нибудь с отворотами – блузка, жакет, халат. В противном случае он нанесет три смертоносных удара. Оба метода гарантировали смерть, даже если бы жена банкира оказалась амазонкой.
– Она – миниатюрная женщина, – сказала Алексис. – С узкой костью. Тонкая. Типичная парижанка.
– Не слишком сильная. – Харри встал с кровати и начал расхаживать по красивой, тускло освещенной комнате. – Она станет легкой добычей, произнес он наконец.
Они продолжили разговор. Алексис явно давно вынашивала этот замысел.
Харри задумался.
– Иэн сказал, что будет отсутствовать в течение нескольких дней.
– Да. Вероятно, он вернется в Париж в четверг вечером либо в пятницу.
– Это означает, что мне надо все сделать завтра или в среду.
Алексис попыталась справиться с зевком.
– Думаю, да.
То, что она могла так невозмутимо обсуждать столь отчаянную затею, лишь подчеркивало различие между ними. Харри переполняло возбуждение, чувство страха, собственной значимости, волнения. Он хотел быть таким бесстрастным, как Алексис. С другой стороны, весь риск ляжет именно на него… Однако он решил совершить эту акцию. Он убьет жену её любовника, и она сможет выйти замуж за своего избранника!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61