Потом она потрогала кофейник, чтобы проверить, не остыл ли он, а потом налила себе и Стиву кофе и они сели за стол. Но тут Энни обнаружила, что ей нестерпимо видеть Стива, сидящим в кресле ее мужа, и она немедленно опять встала, прошла с чашкой через всю кухню и стала пить остывший кофе, стоя у окна и глядя в сад. Стив сказал тихим голосом:– Прости меня, я не должен был приходить сюда. – Энни поставила чашку на подоконник, подошла к Стиву, и став у него за спиной, положила руки ему на плечи, потом наклонилась к нему и прижалась к его щеке своей.Он сжал кисти ее рук, удерживая в таком положении.– Совсем наоборот, конечно же, ты должен был прийти, если тебе это было надо, нет, если нам это надо. Мне ты нужен, и я даже не подозревала, что так сильно… – спустя секунду она добавила, – нам будет нелегко… сделать то, что мы хотим.– Думаешь, я рассчитывал, что нам будет легко? Я размышлял об этом все эти долгие недели в госпитале. Я бы не осмелился придти сюда и спросить тебя, если бы не верил, что это… он остановился, а потом все же решился произнести вслух то, что труднее всего если бы не верил, что это необходимо нам двоим. Потому что, как там не крути, а мы принадлежим друг другу.Снова наступило молчание. Энни потерлась щекой о его волосы, потом коснулась губами тонкой кожи у него на шее. Это напомнило ей, какой хрупкой, слабой и беззащитной чувствовала она себя под развалинами. И все же, тогда она и Стив, выжили. Возможно, что ее родные о разлуке с которыми она думает с такой болью, гораздо более крепкие и выносливые, чем ей кажется. Вполне вероятно, что они переживут, если она уйдет…– Переживет Бенджи? И Томас?Энни резко встала и заходила по комнате, бесцельно перекладывая с места на место ложки. Потом переставила стеклянный кувшин. Стив внимательно наблюдал за ней. И опять он словно прочитал ее тревожные мысли и сразу же поспешил хоть как-то помочь:– Энни, милая, ты не хотела бы сейчас куда-нибудь поехать, развеяться, подышать свежим воздухом? – спросил он.Энни посмотрела на часы.– В двенадцать мне нужно забрать Бенджи из садика, – сказала она.– А до того времени мы могли бы где-нибудь побродить.Он улыбнулся ей.– Отлично! Значит – прогулка.– Да, только погуляем немножко совсем, а то боюсь, ты устанешь.Он улыбнулся шире:– Я сильнее, чем ты думаешь.И они вышли вместе на улицу навстречу мартовскому солнцу.Стив был на машине – его большой серый БМВ был припаркован на другой стороне улицы.– Я не знал сразу, где тут твой дом, – пояснил он, и открыл дверцу, помогая Энни сесть в роскошный салон автомашины.А у нее тут же в голове вспыхнуло:«Как предусмотрительно он поставил машину немного в отдалении – теперь ни у кого не возникнет вопроса, кто это такой приезжал.»Пока они ехали по их тихой улочке, Энни неподвижно сидела, напряженно глядя перед собой в лобовое стекло. Она понимала, насколько бледное и неестественное у нее сейчас лицо, и боялась, что если хоть кто-нибудь из знакомых увидит ее, то у него непременно возникнет желание присмотреться к ней повнимательнее. А ей-то казалось в больнице, что они со Стивом будут обязательно счастливы, а их любовь будет простой и радостной!Наконец, Стив отъехал достаточно далеко от того квартала, в котором жила Энни, и она теперь немного расслабилась, откинулась на спинку сиденья и стала равнодушно смотреть на витрины магазинов, мимо которых они ехали. Как бы то ни было, но сейчас она уехала из дома со Стивом, а значит совершила первый шаг на долгом пути к выполнению своего решения жить с ним.Они еще немного проехали и оказались в северной части Кэмпетеда, Энни заметила, что Стив хорошо ориентируется в этом фешенебельном районе среди дорогих домов, окружающих этот лондонский район. В этом фешенебельном районе Лондона, его тихих улицах, застроенных дорогими домами с зелеными лужайками и площадками для гольфа. Он вопросительно посмотрел на Энни, как бы спрашивая ее, довольна ли она местом для прогулки. Энни кивнула в знак согласия. Тогда Стив взял трость, они вышли из автомобиля и медленно побрели по траве, плечом к плечу.Энни оглянулась на огромные особняки, полу скрытые за высокими оградами.– Ты часто бываешь в подобных местах? – Стив пожал плечами, потом засмеялся.– Здесь? В этом царстве магнатов кино бизнеса? Нет, не особенно.– Приглашали меня как-то на пару неофициальных приемов, которые устраивались тут поблизости, где-то в одном из этих роскошных домов. Смею тебя заверить, это были такие скучные, нудные вечера. Помню, на них было полно этаких чопорных господ и молодящихся старух с бриллиантами на сморщенных шеях и тонкими поджатыми губами. Это было где-то вон там, за теми раскидистыми деревьями, если не ошибаюсь.Стив продолжал вспоминать.– Было так тихо, как будто мы очутились где-то на острове или далеко в поле. Совсем не похоже на Лондон.Энни подумала, с кем он мог быть в тот раз с Кэсс, Викки или кем-то еще. Она знала, что ее давняя ревность была беспочвенной, она до конца еще не изжила – слишком дорог ей был Стив. Энни поглубже засунула руки в карманы джинсов, отгоняя от себя видение Стива, медленно прогуливающегося с какой-нибудь кино девой в роскошном туалете, она постаралась сосредоточить внимание на тропинке, по которой они шли, потом спросила:– А для твоей ноги наша прогулка не будет чрезмерной?– Нормально, если только не очень далеко и не очень быстро. Но если что, мне придется опереться на твою руку.– Мне будет приятно, – прошептала Энни, и они улыбнулись друг другу, согреваясь от счастья, более яркого, чем солнечное сияние, и Энни забыла о своей ревности.– А зачем ты ходишь на приемы к акулам шоу-бизнеса, – спросила она. – И вообще я совсем ничего не знаю о том, чем ты занимаешься, разве не так?Открытое пространство, расстилавшееся перед ними, было пустынным, если не считать нескольких случайных прохожих в спортивных костюмах да двух-трех собаководов, вышедших на прогулку со своими питомцами. Собаки обнюхивали прошлогодние листья, все еще лежавшие в канавах, и никому не было никакого дела до молодой женщины и ее спутника. И им было удивительно хорошо от того, что они совершенно одни в этом пустынном месте под высоким голубым небом.– Если хочешь, я расскажу тебе о своей работе.– Ну, конечно хочу, мне интересно все, что касается тебя.Они шли по тропинке поглощенные друг другом, Стив, не сводя с Энни влюбленного взгляда, говорил о своем бизнесе, о создании рекламных роликов, о партнере и коллегах, стараясь рассказывать так, чтобы ей было интересно, вспоминая самые увлекательные и забавные эпизоды из своей деятельности. В его рассказе было столько добродушного юмора, столько точных, чуть ироничных наблюдений и парадоксальных выводов, что она с увлечением слушала, открывая в любимом новые привлекательные черты. В какой-то момент ей показалось, что рассказы Стива возвращают ее в забытый мир той жизни, которую она вела, когда Мартин работал в Италии. В той жизни были витрины маленьких магазинчиков женской одежды, в оформлении которых она старалась вложить как можно больше фантазии и вкуса; и ее акварели, пронизанные романтикой и жаждой любви. И впервые за многие годы Энни подумала, что пожалуй, надо поискать эти картины на чердаке родительского дома, потому что она могла бы подарить их Стиву.Стив первым посмотрел на часы и напомнил Энни, что пора возвращаться назад к машине. Они порядком утомились, но им так не хотелось уезжать отсюда, так страшно было даже подумать о новой разлуке. За две минуты до садика Энни отрывисто сказала:– Ты не мог бы высадить меня здесь?– Вот еще, конечно нет, – не задумываясь, ответил Стив. Я подвезу тебя прямо к дверям…– Нет! – резко воскликнула она. – Я…Она представила себе любопытные лица мамаш у входа в садик, разглядывающих их. Стив заметил ее состояние и в ту же секунду резко свернул на обочину. Он сидел молча, его руки напряженно сжимали рулевое колесо.– Прости меня, – тихо сказала Энни.Стив продолжал молчать, глядя на улицу. Ей хотелось прошептать его имя, положить голову ему на плечо, но она заставила себя сидеть неподвижно.– Когда я снова тебя увижу? – спросил он.– Не знаю, как только у меня будет возможность. Может… как-нибудь днем. Хорошо?– Я буду ждать тебя в любое время, дорогая.– Я… приду к тебе… в это же время, – Энни произнесла эти слова очень тихо, почти неприязненно. Она подумала: «Мы обречены на то, чтобы лгать. О, Стив! Не уходи, не оставляй меня! Нет, лучше уйди! Почему ты не оставишь нас в покое?»У нее было такое ощущение, будто ее разорвали на тысячи кусков, и она чувствует, как болит каждый из них.– Ну ладно. Пока? – слабо сказала она. Стив достал из бумажника визитку и подал ей.– Тут мой адрес и телефон. Ты всегда сможешь меня найти по этому номеру.– Спасибо… – прошептала Энни, открыла сумочку и опустила туда маленький картонный прямоугольник, надежно скрыв его среди всяких мелочей.Она посмотрела на Стива. Его лицо было спокойным, а глаза светились любовью. «Он ничего не требует от меня. Как я могла о нем так подумать?». Энни медленно склонилась к нему и прикоснулась губами к уголку его рта. Через секунду она неохотно откинулась на спинку сиденья.– До свидания, – сказала Энни.Он кивнул, его глаза с нежностью и ожиданием смотрели на нее. Энни открыла дверцу автомобиля и вышла на тротуар, торопливо махнула ему на прощание и быстро пошла к детскому садику. Стив смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду, но Энни так ни разу и не оглянулась.
– Мам, можно поиграть с мозаикой!Бенджи сидел за кухонным столом, уже достав разноцветные кусочки из коробки. Энни быстро оглянулась. В этот момент она стояла у раковины и чистила картошку.– Хорошо, только не забудь – скоро в кровать.– Ну, я хочу-у-у-у.– Я ведь разрешила, Бен, только не скандаль, если вдруг не закончишь и придется идти спать.Энни говорила спокойно, почти автоматически, даже не вникая особенно в смысл слов, потому что мысли ее были далеко. Бенджи разбросал мозаику по столу и сердито посмотрел на дело своих рук.– Я хочу, чтобы ты мне помогла.– Я не могу, деточка. Я занята. Сделай сам. – Бенджи потянулся ручонками через весь стол и ленивым движением двинул разноцветные кусочки на край. Они стали с приятным шелестом падать на пол. Энни бросила картофелечистку. Снова шелест падающей мозаики.– Зачем ты это делаешь, Бен?Мальчуган с откровенным вызовом посмотрел на нее, а потом спросил:– Почему ты всегда ЗАНЯТА?Энни внезапно застыла, опершись на край раковины и растерянно глядя на сыновей.Томас поднял голову от своего альбома, и солидно произнес, как если бы говорил очевидные вещи, непонятные такому неразумному младенцу, как его брат.– Потому что взрослые всегда заняты.И после этого они оба посмотрели на нее, и осуждая, и моля ее отвергнуть эти слова. Их неуверенность бросилась ей в глаза.– О, Томас! – воскликнула она и быстро подошла к детям. Бенджи соскользнул со стула и обвил ручонками ее ноги, а Томас неторопливо встал с опущенными плечами, стараясь казаться взрослым и сдерживаясь, чтобы не подбежать к матери. А она обняла их обоих и прижата к себе, чтобы они не увидели ее лицо в этот момент.– Простите меня, мальчики, – наконец смогла сказать она. – Не обижайтесь, хорошие мои. У меня и вправду много дел. Вот освобожусь, и мы будем вместе играть, как раньше, хорошо?«Я все делаю неправильно, – подумала Энни. Целыми днями, каждую минуту я думаю только о себе и Стиве, вместо того, чтобы заняться с детьми. Но станет ли им лучше, если я отвезу к чужому человеку? Каково им будет?»Внезапно ее охватило чувство всепоглощающей нежности и любви к сыновьям. Она крепче прижала их к себе, вдыхая теплый детский запах, и касаясь щекой волос Томаса.«Я не смогу бросить их, – поняла она со всей отчетливостью. – Если я и уйду от Мартина, они должны быть со мной».– Я вас так люблю, – прошептала она… – Вы же знаете…Она обняла их еще сильнее и нежнее и, наконец, отпустила, но в эту секунду Томас зацепился своим ухом за пуговку на ее рукаве.– Ой! – схватился он за больное место.– Не плачь, маленький, – поддразнил его Бен, и они все трое весело рассмеялись. Напряжение развеялось, как туман.– Ну, идите, – сказала Энни, – помойтесь и спать. – «Вот и еще день прожила» – подумала она, когда дети побежали наверх. Сыновья еще не спали, когда вернулся Мартин. Он устал после встречи с одним особенно требовательным клиентом и вошел в кухню, утомленный, потирая глаза ладонью.– Был тяжелый день? – спросила Энни. Мартин погладил жену по щеке, подошел к буфету и взял бутылку вина.– М-м… чертовски трудный… так вкусно пахнет, что ты готовишь. А как у тебя прошел день?– … Как обычно, – осторожно ответила она. Мартин плеснул себе вина, взял вечернюю газету и направился к дивану в дальнем конце комнаты. Он сделал большой глоток и со вздохом облегчения опустился на диван.– Хвала Господу за мир и покой, – донеслось до Энни его бормотание.Она стояла у плиты, без особой надобности помешивая деревянной ложкой содержимое кастрюли, и думала «сказать, не сказать». Вдруг я скажу, и получится, что я не смогла это скрыть. А не скажу, получится еще хуже: он может заподозрить, что тут что-то не так».Энни склонилась над кастрюлей, из которой поднимался ароматный запах. Трудно давалась ложь…– Мартин! – Неестественно громко позвала она.– Да?– Думаю, завтра с утра мне надо будет отправиться по магазинам. Съезжу в Вест-Энд – надо купить кое-что мальчикам, да и себе хочу что-нибудь присмотреть. Бенджи до обеда, как всегда, будет в садике, а потом придет Одри, она обещала.Мартин оторвался от своей газеты.«Хороший знак – она снова чувствовала себя в состоянии посещать универмаги, переполненные людьми.» – Он улыбнулся, пытаясь определить, волнение или желание что-то скрыть от нею придало голосу жены натянутость.– Отличная идея. Слушай, может, мне сходить с тобой. На весь день я, конечно, не освобожусь, но пару часов после ленча я бы выкроил.– Нет нужды… – взгляд в кастрюлю. Потом короткий взгляд в одном направлении, потом – в другую сторону. Глубокий вздох.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49