Кедра в темноте со
слабым шелковым шелестом волос повернула голову и сказала:
- Я ошиблась.
Сэм хотел досмотреть конец схватки. Он нетерпеливо и резко спросил:
- В чем?
- В вас. - В темноте его щеки слегка коснулся палец. - Я вас
недооценила, Сэм. Или переоценила. Или и то и другое.
Он покачал головой, чтобы избежать прикосновения пальца. Протянул в
темноте руку, провел по гладкой закругленной щеке и углубился в черные
волосы. Ухватился за золотое кольцо, сжимавшее волосы, и грубо потряс из
стороны в сторону. Волосы мягко касались его руки.
- Довольно с вас, - сказал он. - Я не ваш любимый щенок. Что вы имели
в виду?
Она рассмеялась.
- Если бы вы не были так молоды, - с оскорбительным выражением
сказала она.
Он так резко отпустил ее, что она покачнулась и, чтобы восстановить
равновесие, ухватилась за его плечо. Он молчал. Потом негромко спросил:
- Сколько же вам лет?
- Двести двадцать.
- И я вам наскучил. Я ребенок.
Смех ее был равнодушным.
- Не ребенок, Сэм, - вовсе не ребенок! Но наши взгляды так различны.
Нет, вы не наскучили мне. Это-то и беспокоит меня. Я хотела бы, чтобы вы
наскучили. Тогда я могла бы оставить вас сегодня и забыть обо всем
случившемся. Но что-то в вас есть, Сэм... не знаю. - Голос ее стал
задумчив. За ней музыка поднялась в кричащем крещендо, но очень тихо.
Далеко в болотах один из соперников торжествовал победу.
- Если бы вы только были таким человеком, каким кажетесь, - говорила
Кедра Уолтон. - У вас отличный мозг. Как жаль, что вы так недолго сможете
использовать его. Я хотела бы, чтобы вы не были одним из этих многих. Я
вышла бы за вас замуж - на время.
- Каково чувствовать себя богом? - угрюмо спросил ее Сэм.
- Простите. Звучит покровительственно? А вы заслуживаете большего.
Каково чувствовать? Ну, мы бессмертные... С этим ничего нельзя сделать.
Это хорошо... и пугающе. Это ответственность. Первые сто лет я училась,
путешествовала, изучала людей и мир. Потом сто лет увлекалась интригами.
Училась, как дергать за ниточки, чтобы Совет принял нужное мне решение,
например. Нечто вроде джиу-джитсу для мозга. Затронуть самолюбие человека
и заставить его реагировать на это так, как мне нужно. Я думаю, вы сами
хорошо знаете эти штуки - только вы никогда не сможете овладеть этим
искусством так, как я. Жаль. Что-то в вас есть и я... ну, неважно.
- Не говорите о браке. Я не женюсь на вас.
- О, женитесь. Я могу попытаться даже и сейчас. Я могу...
Сэм перегнулся через ее колени и нажал выключатель. Послышался
щелчок, и в маленькой комнате со множеством подушек вспыхнул свет. Кедра
замигала своими прекрасными, лишенными возраста глазами и засмеялась,
наполовину протестуя, наполовину удивляясь.
- Сэм! Я ослепла. Не нужно. - Она потянулась, чтобы выключить свет.
Сэм схватил ее руку и сжал пальцы с тяжелыми золотыми кольцами.
- Нет. Слушайте. Я оставлю вас немедленно и никогда не захочу увидеть
снова. Поняли? У вас нет ничего, что бы я захотел. - Он резко встал.
Что-то змеиное было в том, как она ровным, быстрым движением
поднялась на ноги, слегка звеня многочисленными золотыми блестками на
платье.
- Подождите. Нет, подождите! Забудьте обо всем, Сэм. Я хочу кое-что
показать вам. Это были только слова. Сэм, я хочу, чтобы вы отправились со
мной на Небо. У меня есть для вас проблема.
Он холодно смотрел на нее, глаза его были стальными щелками над
рыжими ресницами и грубыми кустистыми бровями. Он назвал сумму, в которую
ей это обойдется. Она улыбнулась и ответила, что заплатит, слабая
египетская улыбка задержалась в углах ее рта.
Он пошел вслед за ней из комнаты.
Небо почти соответствовало полузабытому месту рождения человечества.
Это была земля, но земля, окруженная романтическим ореолом. Небо
представляло собой гигантский полукупол, стены которого были усеяны
множеством небольших комнаток, нависавших над гигантским помещением внизу.
Каждая комната могла быть изолирована от остальных; особое устройство из
перекрещивающихся лучей могло создать впечатление пребывания в гуще толпы.
Можно было также в соответствии с оригинальным замыслом архитектора
наслаждаться иллюзией земного окружения.
Правда, пальмы и сосны росли из одного и того же суррогата почвы,
виноград, розы и цветущие деревья заслоняли друг друга, но это никого не
смущало. Только ученый понял бы, в чем дело. Времена года давно стали
экзотической частью истории.
Это было странное и великолепное зрелище - цвет земной поверхности
менялся от зеленого к коричневому, а потом к сверкающему
голубовато-белому, потом снова появлялись бледные зеленые лезвия, набухали
почки и все это естественно, так непохоже на контролируемый рост
гидропоники.
Кедра Уолтон и Сэм Рид пришли на Небо. От входа они видели огромную
сияющую полусферу, усеянную сверкающими ячейками, как обрывками яркого
разорванного сна, двигающимися и плывущими, поднимающимися и опускающимися
в сложном переплетении лучей. Далеко внизу, очень далеко, виднелся бар -
змеевидная черная лента; ноги многочисленных мужчин и женщин делали его
похожим на многоножку.
Кедра заговорила в микрофон. Одна из кружащихся ячеек сошла со своей
орбиты и мягко опустилась перед ними. Они вошли, и ощущение падения
подсказало Сэму, что они снова плывут в воздухе.
У низкого столика на подушечках сидели мужчина и женщина. Сэм сразу
узнал мужчину. Это был Захария Харкер, глава самой большой семьи
бессмертных. Высокий человек с красивым лицом, носившем на себе отпечаток
- нет, не возраста - опыта, зрелости, и этот отпечаток контрастировал с
юными, лишенными возраста свежими чертами. Его ровное спокойствие исходило
изнутри, спокойная уверенность, спокойная вежливость, спокойная мудрость.
Женщина...
- Сари, моя дорогая, - сказала Кедра, - я привела гостя. Сари - моя
внучка. Захария, это... я не знаю его фамилии. Он не говорил мне.
У Сари Уолтон было деликатное презрительное лицо - очевидно, семейная
черта. Волосы ее невероятного зелено-золотого цвета в тщательно
организованном беспорядке падали на обнаженные плечи. На ней было
прекрасное платье из шерсти животного с поверхности, украшенное полосками,
как тигровая шкура. Тонкое и гибкое, оно опускалось до колен и широкими
складками развертывалось вокруг лодыжек.
Двое бессмертных подняли головы, на их лицах отразилось удивление.
Сэм почувствовал, что они подавили внезапный порыв негодования. Он
почувствовал себя неуклюжим, сознающим свою грубость и непривлекательность
для этих аристократов. И свою незрелость. Как ребенок, восстающий против
взрослых, Сэм восставал против высшего знания, светившегося на этих
прекрасных спокойных лицах.
- Садитесь, - Кедра указала на подушки. Сэм неуклюже опустился,
принял напиток и посмотрел на хозяев с горячим неприятием, которое и не
пытался скрыть. Да и зачем ему скрывать?
Кедра сказала:
- Я думала о вольном товарище, когда привела его сюда. Он... как ваша
фамилия?
Сэм угрюмо назвался. Она откинулась на подушки, золотые кольца мягко
сверкнули на пальцах руки, принявших напиток. Она казалась абсолютно
безмятежной, но Сэм ощущал в ней скрытое напряжение. Он подумал, чувствуют
ли это другие.
- Мне лучше объяснить вам сначала, Сэм Рид, - сказала она, - что
предыдущие двадцать лет я провела в созерцании.
Он знал, что это значит - нечто вроде интеллектуального женского
монастыря, высшая религия разума, там слушатели отрекались от мира в
стремлении найти - как можно описать это состояние? Нирвана? Нет, стасис,
может быть, мир, равновесие.
Он знал о бессмертных больше, чем они, вероятно, подозревали. Он
сознавал, насколько может знать короткоживущее существо, как совершенна
жизнь, которая будет продолжаться тысячу лет. Их жизнь становилась частью
огромной, но единой мозаики, создаваемой, впрочем, из тех же элементов,
что и обычная жизнь. Вы можете прожить тысячу лет, но секунда всегда
остается секундой. И периоды созерцания необходимы, чтобы сохранить
душевное равновесие.
- Ну и что же с вольным товарищем? - хрипло спросил Сэм. Он знал, что
общественный интерес сосредоточен сейчас на Роберте Хейле, последнем
воине. Глубокая неудовлетворенность, вызывавшая стремление ко всему
примитивному, привела к тому, что вольный товарищ, затянутый в
синтетическое великолепие, овладел всеми умами. Все готовы были принять
его проект колонизации поверхности.
Или, вернее, думали, что готовы. Пока весь проект оставался на
бумаге. Когда дело дойдет до настоящей борьбы с дикой яростью, которой
была континентальная Венера, - что ж, реалисты подозревали, как совсем
по-другому может обернуться дело. Но сейчас крестовый колонизационный
поход Роберта Хейла был принят с неразумной радостью.
- Что с ним? - повторил Захария Харкер. - Он не сработает. Как вы
думаете, Сэм Рид?
Сэм нахмурился. Он фыркнул и покачал головой, не беспокоясь о словах.
Он осознавал свое растущее желание вызвать несогласие среди этих равных
цивилизованных бессмертных.
- Выйдя из созерцания, - сказала Кедра, - я обнаружила, что проект
вольного товарища - самое интересное из случившегося. И самое опасное. По
многим причинам мы считаем, что сейчас попытка колонизации будет
гибельной.
- Почему?
Захария Харкер наклонился над столом, чтобы поставить напиток.
- Мы еще не готовы, - спокойно сказал он. - Требуется тщательная
подготовка, психологическая и технологическая. А мы гибнущая раса, Сэм. Мы
не можем позволить себе ошибку. А этот проект вольного товарища обречен на
неудачу. Его нельзя допустить. - Он поднял брови и задумчиво посмотрел на
Сэма.
Сэм сощурился. у него появилось неприятное чувство, будто этот
глубокий спокойный взгляд может прочесть в его лице больше, чем он хотел.
Ничего нельзя сказать об этих людях с уверенностью. Они слишком долго
живут. Возможно, они слишком много знают.
Он грубо сказал:
- Вы хотите, чтобы я убил его?
В маленьком помещении на мгновение повисло молчание. У Сэма появилось
ощущение, что до его слов они не думали заходить так далеко. Он чувствовал
быстрый обмен мыслями вокруг - как будто бессмертные молча разговаривали
друг с другом. Люди, прожившие так долго, несомненно, выработали
способность чтения мыслей, хотя бы по работе лицевой мускулатуры.
Казалось, молчащие бессмертные над головой Сэма обмениваются мыслями.
Потом Кедра сказала:
- Да, да, убейте его, если сможете.
- Это было бы лучшим решением, - медленно добавил Захария. - Сделайте
это сейчас, сегодня. Не позже, чем через 48 часов. События развиваются
слишком быстро. Если мы остановим его сейчас, некому будет занять его
место - место лидера. Завтра, возможно, кто-нибудь сможет. Вы справитесь с
этим, Сэм Рид?
Сэм презрительно сказал:
- Неужели вы все глупцы? Или знаете обо мне больше, чем я думаю?
Кедра рассмеялась:
- Мы знаем. Ведь прошло три дня, дорогой. Неужели вы думаете, что я
позволила бы вовлечь себя в это с человеком, о котором ничего не знаю? В
тот же вечер я знала вашу фамилию. К утру у меня уже были подробные
сведения. И я знаю, что вам можно поручить такое задание. Вы справитесь с
ним, если вам заплатят.
Сэм вспыхнул. Теперь он ненавидел ее сознательно. Ни один человек не
смел так дурачить его.
- Вам это обойдется вдвое дороже, чем кому-нибудь в башне. - И он
назвал очень высокую цену.
Захария сказал:
- Нет. За это мы можем...
- Пожалуйста, Захария, - Кедра подняла руку. - Я заплачу. У меня есть
причины.
Он с беспокойством взглянул на нее. Эта причина явно выражалась на ее
лице. Захария мигнул. Он надеялся, что их свободный брак, который
прервался, когда она погрузилась в созерцание, вскоре можно будет
возобновить. Видя, как она смотрит на Сэма, он понял, что это будет не
скоро.
Сари наклонилась вперед и положила свою бледную узкую руку на его
ладонь.
- Захария, - сказала она, и в голосе ее было предупреждение и
обладание. - Пусть она поступает по-своему, дорогой. У нас достаточно
времени для всего.
Бабушка и внучка - почти зеркальное отражение друг друга -
обменивались взглядом, в котором Сэм, ничего не пропускавший, прочел и
соперничество и понимание.
Захария сказал:
- Взгляните туда. - Он двинул рукой, и стена ячейки стала прозрачной.
Ячейка проплывала мимо небольшого углубления в стене, в котором сидел
человек. - Он здесь уже два часа. - продолжал Захария.
Ячейка подплыла еще ближе. Человек высокий, худой, смуглый, хмурый.
На нем тусклый коричневый костюм.
- Я знаю его, - сказал Сэм и встал. Пол слегка качнулся от его
движения. - Отпустите меня. Я позабочусь о нем для вас.
У длинного прилавка он нашел свободное место и заказал выпивку.
Бармен пристально взглянул на него. Здесь место свиданий бессмертных и
представителей высшего класса; нечасто человек такой плебейской внешности,
как Сэм, появлялся тут. Но что-то в хмуром выражении и повелительном
приказе Сэма было такое, отчего бармен пробормотал: "Да, сэр", - и принес
заказанное.
Сэм сидел долго. Он еще два раза заказывал выпивку, а огромная
раковина гудела и поворачивалась над ним и толпа заполняла купол музыкой и
неразборчивым бормотанием. Сэм следил, как ячейка с коричневой фигурой
бесцельно плыла по широкому кругу. Он ждал, когда бессмертный спустится, и
очень быстро рассуждал.
Сэм был испуган. Опасно вмешиваться в дела бессмертных, даже просто
политически. А уж вмешиваться эмоционально - чистое самоубийство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27