Рик Романос, бойкий на язык и пробивной, обладал к тому же умом, дававшим Сазерленду большую фору; тем не менее он и Джош сразу стали друзьями — их, как видно, привлекла друг к другу именно эта разница в характерах. Так, рука об руку, они поступили в Гарвард на факультет права, вместе жили в общаге, вместе ухлестывали за девицами — в общем, делились всем, кроме тайны подлинного происхождения Рика. После окончания Гарварда они вместе устроились в преуспевающую юридическую компанию и вместе строили планы — что нужно сделать для того, чтобы Джош стал сначала членом Нью-Йоркского совета, затем — конгресса, потом — сената и, наконец, — президентом Соединенных Штатов Америки.Сазерленд меж тем женился на милой и вполне подходящей девушке по имени Лора Стэндиш, наследнице одного из влиятельных семейств в Чарлтоне, Романос же остался холостяком и вел жизнь богатого кутилы. В течение двадцати пяти лет, прошедших между окончанием колледжа и тем днем, когда Сазерленд сел наконец в президентское кресло, Рик, против своей воли, все больше и больше завидовал успехам своего друга, уверенный, что их причина — лишь в том, что товарищ его был типичным стопроцентным американцем. Не меньше завидовал он и счастливому браку приятеля. Между Риком и Лорой все эти годы продолжался тот легкий, ни к чему не обязывающий флирт, который способен расцвести под самым носом супруга — если он к тому же настолько слеп, чтобы сохранять уверенность в преданности своей половины.Постепенно Романос начал копать под Сазерленда, изыскивая способы использовать деньги мафии для финансирования его предвыборных кампаний и все больше опутывая его обязательствами по отношению к преступному миру — так, что выхода из создавшегося клубка для преуспевающего политика уже не было. И, закончив плести свою паутину, он увел Лору из-под носа супруга в самый разгар его очередных выборов.Когда Джосайя Сазерленд проснулся в день своей инаугурации, единственное, в чем он не был уверен, — увидит ли он сегодня с собой рядом свою жену. В последний момент она все же появилась. Но даже в момент принесения торжественной клятвы он не знал, что связывает его супругу с Риком Романосом, его ближайшим преданным другом, и какой жертвы потребует тот от него — первой в ряду многих жертв, которыми придется ему расплачиваться.Действительно, лучший состав актеров просто невозможно было подобрать, в который раз подумала Сьюзен, осторожно стирая влажным тампоном тени с век. Дайан Китон была единственной подходящей кандидатурой на роль девушки и несравненно лучшей партнершей для Редфорда, чем, скажем, Фонда или Донауэй; в роли жены преуспевающего политика она выглядела абсолютно достоверно. Да, на тернистом пути создания «Стопроцентного американца», пути, который Вито Орсини суждено было пройти и за каждым этапом которого она следила со все нараставшим изумлением, первый шаг был сделан правильно — подобран хороший состав актеров.Первая неудача постигла их тогда с «домиком» в Ньюпорте — тем самым, что должен был изображать загородную виллу Сазерлендов и где предстояло отснять большинство сцен. Разъевшиеся ньюпортовские богатей наотрез отказались сдавать свои обители кинокомпании за какую бы то ни было плату, и Вито пришлось довольствоваться домом, который оказался попросту мал. Декорации танцевального зала и других помещений большой площади пришлось строить в павильонах Голливуда, но в итоге даже эксперты не могли сказать точно, в какой момент актер переходит из настоящей, реальной комнаты в декорацию, построенную за три тысячи километров от дома, где велась съемка. Правда, дом потерял свой характерный «ньюпортовский» облик, но неужели кто-нибудь из зрителей смог бы заметить разницу? — подумалось Сьюзен.Но именно тогда, после прокола в Ньюпорте, бюджет начал перехлестывать смету — и это еще до того, как был закончен сценарий. Вернее, в то время первый — в итоге их оказалось пять — сценарий еще находился в стадии доработки.Сьюзен отняла руку от лица — на одном веке остался грим, и вспомнила четырех известнейших сценаристов, которых Вито пригласил для работы над фильмом. Разумеется, каждый из них, получив в руки книгу, из которой надлежало сделать сценарий, собирался изложить эту историю под несколько другим углом, чем это виделось автору; у каждого были собственные соображения, которые он собирался отстаивать до конца. Однако Вито Орсини не предоставлял им даже этого, самого необходимого минимума творческой свободы. Любовь Вито к самому себе росла день ото дня, и день ото дня он защищал неприкосновенность содержания книги все более яростно, как будто сам написал в ней каждое слово.И все же, напомнила себе Сьюзен, Вито в конце концов — после последовавшего с неизбежностью разрыва с четырьмя самыми известными сценаристами Англии и Соединенных Штатов — удалось выкопать невесть где никому не ведомого писателя, который и создал точный и простой в работе сценарий; этого она не могла не признать. Конечно, к тому времени бюджет фильма неимоверно разросся, но сценаристы, к счастью, не составляли в нем основную статью расходов — в особенности когда вдруг появился сценарий, понравившийся сразу и всем.Убрав косметику с лица, Сьюзен потянулась к флакону с розовой водой, которую специально для нее готовили в ближней аптеке. Никакому другому средству не удавалось с такой легкостью удалить с кожи тонкую пленку, остававшуюся после косметики. Да, а режиссеры — она не без удовольствия вспомнила, какие неимоверные страдания доставляло общение с ними Вито, — режиссеры, разумеется, оказались еще более невыносимы, чем все сценаристы, вместе взятые. Она с сомнением воспринимала попытки Вито подписать контракт с Хьюстоном, и, когда сделка развалилась в конце концов, Сьюзен не очень этому удивилась. Им все равно ни за что не удалось бы поладить — даже Керт разделял ее мнение на сей счет.В кинобизнесе немало субъектов, страдающих манией величия, но режиссеры, безусловно, из них наихудшие. Но могла ли ты подумать — на сей раз она обращалась к своему безупречно красивому лицу, отражавшемуся в зеркале, — что один из этих типов подойдет-таки Вито, при всем его чудовищном самомнении? Милош Форман, Джон Шлезингер, сэр Кэрол Рид — каждый из них ознакомился со сценарием, каждый выражал готовность и желание делать картину, пока они не поняли, что в процессе этого будут всецело зависеть от Вито, что этот продюсер — обыкновенный продюсер! — всерьез намерен заявляться с первыми лучами солнца на съемочную площадку и каждую минуту дышать им в воротник, вместо того чтобы посиживать где-нибудь в своем офисе, желательно под землей — и поглубже, и прилагать все усилия, чтобы облегчить им тяжкую ношу творчества.Сьюзен, конечно, не удержалась от того, чтобы не заметить в разговоре с супругом, сколь выигрышной для Вито оказалась в конце концов его неудачная попытка подписать контракт с Файфи Хиллом — тем самым, что снял «Зеркала» и получил в прошлом году «Оскара» за лучшую режиссуру. Когда Вито попытался заполучить его, тот был, разумеется, уже недосягаемым. Но даже тогда — воспоминание об этом неизменно вызывало у Сьюзен невольную улыбку — Вито сумел приберечь на последнюю минуту очередной финт. Вновь откуда-то из небытия он извлек молодого, мало кому известного режиссера по имени Дэнни Сигел, успевшего до этого снять всего две картины со смехотворным бюджетом, неплохо, однако, принятые критикой; в кино он был еще человеком настолько новым, что с радостью ухватился за предложение поставить крупную ленту, даже не смутившись неотступно маячившей за его спиной тенью Вито Орсини.Да, припомнила Сьюзен, тогда даже она решила, что картина наконец преодолела все опасности подготовительной стадии. Гарантированное участие звезд, крепко сбитый сценарий, талантливый, пусть еще и не успевший заявить о себе режиссер и, наконец, опытный продюсер, только что получивший приз Академии, казалось, снижали шансы на неудачу. Когда же проблемы под опытной рукой Вито явно пошли на убыль, ее благодушно-скептическое отношение к фильму постепенно сошло на нет.К тому времени все, конечно, уже и думать забыли о первоначальном бюджете. Поскольку неимоверное количество времени было убито на переписывание сценариев и поиски режиссера, Сигелу пришлось «выстрелить» фильм в рекордно короткий срок — то, что на языке кинематографистов именуется «платиновой неделей»: отсчет ее начинается обычно тогда, когда расчетное расписание просрочено уже как минимум дважды. Чтобы уложиться в срок, Сигелу приходилось платить всей съемочной группе втрое, работать по ночам, по воскресеньям и в праздники. Но что значат несколько дополнительных миллионов долларов для картины, которая имела все шансы стать лучшим фильмом года? Во всяком случае, разве не это говорил о ней Керт? Ее отец, возможно, отозвался бы обо всем этом с меньшей помпой; может быть, Джо Фарбер и вообще не пожелал бы мириться с таким порядком вещей, но что поделаешь — режиссеры в его времена не обладали таким могуществом.Сьюзен начала медленно расчесывать волосы. Весь этот ежевечерний ритуал перед сном ее успокаивал, и поэтому она даже в самый поздний час выполняла его медленно, обстоятельно. Тщательно расчесывая пряди, она подмигивала своему отражению в зеркале, вспоминая, с какой поразительной быстротой удалось Дэнни Сигелу расположить к себе Николсона и Редфорда, убедить их довериться ему. В этом молодом человеке таилась какая-то взрывная сила, воображение столь непосредственное и юное, что устоять перед ним было невозможно, и такая потрясающая изобретательность, что, когда в очередной раз его осеняло и он с ходу предлагал актерам абсолютно новые, неожиданные ходы, они были готовы сделать для него все, что угодно.В памяти ее вновь ожил тот день, когда Керт, вернувшись домой, известил ее, что по предложению Сигела Редфорд и Николсон решили ПОМЕНЯТЬСЯ ролями, и теперь Редфорд будет играть принца мафии, а Николсон — заглавного героя, стопроцентного американца. На Вито, по словам Керта, их энтузиазм тоже подействовал — Вито полностью согласен с Сигелом и считает его идею блестящей. Вито уверен, что лишь зеленый юнец с последнего курса киношколы способен предложить Редфорду роль «стопроцентного», и лишь самый безмозглый продюсер рискнет втиснуть Николсона в тип опереточного мафиози, — а вот заставить их в корне поменять амплуа может только человек по-настоящему смелый, творческий, блестящий режиссер, и этого Голливуд не забудет долго.Гримеры приложили максимум усилий — особенно если учесть, что по ходу действия оба актера должны были постепенно состариться на двадцать пять лет, а также то обстоятельство, что звезды ранга Николсона и Редфорда, как правило, позволяли накладывать на свои всемирно знаменитые физиономии лишь минимальное количество грима. Войдя в будуар, чтобы надеть пеньюар, Сьюзен Арви плотно затворила за собой дверь и дала наконец волю приступу рвущегося наружу безудержного смеха, который у женщины с меньшим самообладанием наверняка перешел бы в истерику.Бог мой, Редфорд, с его соломенной шевелюрой, выкрашенной в черный цвет, но голубыми, как небо в раю, очами, неистребимой улыбкой хорошего парня, поколениями англосаксонских предков за спиной и лучащимся изнутри обаянием, пытался плести интриги против своего лучшего друга в компании мрачных типов, каждый из которых с немалым усердием изображал члена обширной мафиозной семьи; Николсон — великолепный англосаксонский чуб над изломом подкрашенных, но узнаваемо сатанинских бровей, хитрый блеск глаз, губы, кривившиеся в инфернальной усмешке, и короткий поскрипывающий смешок — с открытой душой завоевывал доверие избирателей… Оба актера, господь свидетель, работали на износ, но оказались бессильны преодолеть магию тех главных, личных, неотъемлемых от них качеств, благодаря которым, собственно, каждый из них и стал в свое время звездой первой величины. Сьюзен же во время премьеры не осмеливалась даже взглянуть на экран, боясь, что будет застигнута врасплох припадком неудержимого хохота.Ей пришлось приложить немалые усилия, чтобы изобразить соответствующее почтение перед собравшейся на премьеру толпой аристократов самого разного толка. Они же были в таком восторге от того, что смогли получить эти бешено дорогие и оттого еще более желанные приглашения, что не осмеливались доверять собственным внутренним оценкам игры главных звезд — если, конечно, на эти оценки вообще кто-нибудь отважился. Критики, сказала она себе, — дело другое. Они — настоящие знатоки — скажут свое слово очень скоро.Теперь тебе место только на свалке, Вито, удовлетворенно констатировала Сьюзен Фарбер Арви и послала воздушный поцелуй своему отражению в зеркале.— Сьюзен? Где ты, черт возьми, прячешься? — Голос мужа раздался за самой дверью ванной — в святая святых супруги он все же входить не осмеливался.— Я сейчас, — отозвалась она. При всем при том, подумала она про себя, после двадцати лет совместной жизни этот несчастный придурок, как именовал его до самой своей смерти ее отец, нуждается в снисхождении. Сегодня, по крайней мере. — Устал? — спросила она сочувственно, появляясь из ванной и затягивая на ходу поясок шелкового халата.— Да, зверски. Эти предварительные просмотры черт знает как выматывают, — а представь, ведь ее еще не видели газетчики…— Но, по моему мнению, игра Дайан Китон — настоящее откровение, дорогой. И я никак не думала, что она может быть такой потрясающе сексуальной. Поверь, уж если женщина может убедить в своей сексуальности особу своего пола…— Да, помнишь, та сцена, где Романос соблазняет ее в гостиной в «Мариотте», в то время как Сазерленд произносит предвыборную речь в банкетном зале.— По-моему, это была самая гнусная и грязная сцена, которую только можно снять, и о ней все будут говорить, можешь не сомневаться… Она у меня до сих пор стоит перед глазами.— Я никогда не думал, что мы сможем уговорить ее снять с себя почти все, — заметил Керт Арви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41