Окреп, подрос…Джемма настигла Мартина, осалила, успела схватить за куртку и споткнулась. Оба с разбегу повалились на песок, заливаясь веселым смехом.Спустя минут двадцать, когда мать с сыном поднимались по ступеням на набережную, Джемма сказала:– Я жутко устала.– А я дико проголодался, – отозвался Мартин. – Ну прямо как хищник…– Горячий шоколад и пара бутербродов с арахисовым маслом хищника устроят?– Угу! – рыкнул Мартин и прибавил шагу.Джемма еле плелась. Спорт – вещь замечательная, размышляла она, но через пару месяцев ей за ним точно не угнаться. Может, завести собаку? А что? Это мысль… Сын будет в восторге и, когда придет пора уезжать отсюда, не станет чрезмерно горевать. А если Мартин захочет остаться с отцом? Скажет, не поеду никуда, и все тут! Упрется, и ни с места! Мол, он здесь вырос, тут у него друзья, школа… Что тогда делать?Хорошо здесь, конечно! Тихо, спокойно… Жаль, что Блейк не купил дом у Фостеров. Они его уже продали. И, между прочим, недорого. Теперь жди, когда подвернется что-нибудь стоящее! Да и в аренду поблизости никто ничего не сдает. Не жизнь, а сплошные проблемы!Джемма задержала дыхание, потом медленно выдохнула.Прежде чем срываться с места, следует все же подыскать приличное жилье. Тут двух мнений быть не может. Как правило, никто не отправляется в никуда…Она шла, глядя себе под ноги, и с каждым шагом все сильнее ощущала внутреннее беспокойство.А где Мартин? Джемма посмотрела по сторонам. Уже почти у самого дома. Вдруг сын резко повернул назад и со всех ног помчался к ней.– Что случилось, Марти? Что с тобой? – встрепенулась она, когда сын, подбежав к ней, схватил ее за руку.Мартин насупился и молчал. Джемма смотрела на него, не понимая в чем дело.Когда они подошли к крыльцу, с порога раздался знакомый голос:– Ну наконец-то! А то я уже начал беспокоиться.Блейк вернулся! А говорил, самое раннее в пятницу… Джемма мгновенно внутренне сжалась. И сразу сердце ускорило бег, а ноги стали как ватные…– Приезжаю, а в доме ни души… – Блейк, в пальто и шляпе, стоял в дверях. – Я на кухню, смотрю – все готово к чаю. Наверху – горячая ванна. Входная дверь нараспашку.– Не может быть! – произнесла Джемма бодрым тоном и покосилась на Мартина. Тот повис у нее на руке, словно стараясь ее остановить. – Дверь нараспашку?.. Ну надо же!– А я думаю, что за напасть, где вас искать? – Блейк расплылся в улыбке.– Мы играли на пляже в пиратов. – Джемма ответила улыбкой на улыбку.– Никакие вы не пираты! Вы ледышки, сосульки, а то и айсберги. Скорее в горячую ванну! – рассмеялся он.Джемма шагнула на крыльцо, а Мартин уцепился за полу ее пальто и не двинулся с места. Что все это значит? Она оглянулась. Прямо как первый раз в первый класс! Джемма вспомнила, как Мартин рыдал и все цеплялся за нее в первый школьный день.– Мы тебя сегодня ну совсем не ждали! Ты же говорил, что вернешься в пятницу, – щебетала Джемма, надеясь отвлечь внимание Блейка от странного поведения Мартина.– А мне, представь себе, необычайно повезло. Во-первых, удалось достать билет на самый ранний рейс, а во-вторых, дозвонился по сотовому и вызвал вертолет. Здорово, да? А ты что скажешь, Мартин?Мартин стоял, смотрел в пол и молчал, будто язык проглотил. Блейк нахмурился.– Старик, ну-ка выкладывай начистоту! В школе нелады?Мартин сопел, пыхтел – и ни полслова. Блейк перевел взгляд на Джемму и снова на сына.– Марти, что с тобой? – Джемма сжала ладошку сына. – Я тебя просто не узнаю.Мартин вскинул на нее глаза, посмотрел на отца и сказал громким шепотом:– Да нет, папа, у меня все в порядке. Блейк охнул, опустился перед сыном на колени, притянул к себе и крепко обнял.– Марти, сынок, родной ты мой! – приговаривал он и, не сумев справиться с волнением, всхлипнул. – Прости ты меня, что я так долго к тебе не приходил…– Ладно, пап, не расстраивайся! Ты не виноват. Мама мне все объяснила. Она тоже не виновата…Джемма перехватила взгляд сына, улыбнулась ему сквозь слезы и прошептала:– Вы тут с папой занимайтесь своими мужскими делами, а я побегу приму душ.Вовремя сообразив оставить отца с сыном наедине, она быстро поднялась к себе.– Джемма, дорогая моя, сегодня у меня такой счастливый день! – произнес Блейк с чувством, открывая бутылку шампанского. – Хоть ты и не поклонница Бахуса, но тут уж ничего не поделаешь! Придется выпить за «новорожденного». Такова традиция. Я сегодня как-никак стал отцом… Как говорится, лучше поздно, чем никогда!– Хорошо, Блейк, давай выпьем шампанского! Только мне пополам с апельсиновым соком.– Уморишь ты меня когда-нибудь! – засмеялся Блейк. – Разбавлять «Клико» соком… Вы, мадам, из какого медвежьего угла? Ну да ладно! Чин-чин…Они чокнулись и осушили до дна свои бокалы.– Знаешь, Джемма, а Мартин, кажется, доволен, что я его отец. Ей-ей! Если честно, я думал, возникнут сложности. Все-таки Адриан целых девять лет считался его отцом.После непродолжительной паузы Джемма заметила:– Вот именно! Считался… – Она усмехнулась. – Ему было выгодно считаться отцом, ведь на самом деле…– Ведь на самом деле, – оборвал ее Блейк, – тебе сразу нужно было поставить меня в известность относительно двусмысленной ситуации вокруг моего сына.– А тебе десять лет назад следовало думать в первую очередь не о себе, а обо мне… – Джемме хотелось сказать больше, но перехватило горло.Ладно, она ему оставит прощальное послание, где назовет вещи своими именами. Бросил ее тогда на произвол судьбы. Страшно вспомнить, что она пережила!..– Но ведь это ты ушла, хлопнув дверью, – заметил Блейк после минутной паузы.– Да, ушла! – Джемма вскинула подбородок. – Ушла, чтобы сохранить свою гордость.– Сохранила?– Представь себе.– А с моей что сделала?– В каком смысле?– В самом прямом! А если Мартин, поразмыслив – а он мальчик рассудительный, – изменит свое отношение ко мне? А вдруг он ожесточится?Что, испугался? – подумала Джемма, а вслух сказала:– Сын в тебе души не чает, У вас всегда будут самые доверительные отношения. – Помолчав, добавила: – Только ты ему нужен! Запомни это, Блейк! Только ты, и никто другой…Блейк подошел к Джемме, взял ее лицо в ладони, заглянул в глаза, наклонился и поцеловал в губы.– Дорогая, я благодарен тебе за все! Наш сын – замечательный человечек, и это целиком твоя заслуга. Представляю, как нелегко тебе было решиться на откровенный разговор с ним.Джемма вздохнула.– Да, я жутко волновалась… Все казалось, вдруг у него возникнет неприязнь ко мне, а то, не дай Бог, и ненависть. Я и сейчас этого опасаюсь.Блейк поцеловал ей руку.– Джемма, дорогая, выброси эти мысли из головы. Ненавидеть тебя? Да разве такое возможно? Ты заслуживаешь самого трепетного отношения. Мартин будет тебя боготворить, ручаюсь! Лично прослежу за этим.Джемма улыбнулась.– А если он пойдет в тебя? – не удержалась она от колкости.– Если Мартин пойдет в меня, я его лишу наследства. Но, дорогая, сыновья обычно похожи на мать, – улыбнулся Блейк.– Не знаю, не знаю… – засмеялась Джемма. – В мире нет ничего постоянного.– Разве? А я? – возразил Блейк и, притянув ее к себе, крепко обнял.Джемма на миг закрыла глаза. Господи, какое блаженство! Рядом с Блейком она вновь обретает свое прошлое. Да что там, жизнь! Душу охватила нежность, а тело – желание.Джемма, остынь! – одернула она себя. Зачем все это, если в его чувствах нет ничего, кроме непрочного расположения.– Блейк, знаешь, наши отношения приобрели в пределах Уикстона размах мировой сенсации. Мартин не удержался и сказал Кристоферу, кто его отец, а тот, видно, поделился с матерью, ну и так далее. Ты не поверишь, какой поднялся переполох.Блейк пожал плечами.– Вот и чудненько! Просто замечательно. Мне это на руку. Не придется давать объявление в местную газету.– Значит, ты не против? – Джемма отшатнулась.Блейк бросил на нее недоуменный взгляд.– Джемма, а с чего ты взяла, будто я буду против? – процедил он. – Мне странно это слышать! Если хочешь знать, я бы с превеликим удовольствием помчался сейчас по улицам, крича во все горло всем и каждому, что у меня есть сын.– Можно подумать, что ты узнал об этом только сегодня.– Дело не во мне, дорогая моя, а в Мартине. Вот что! Почти полгода я был настороже, опасался сказать лишнее. Вдруг он поймет, что я его отец? Что тогда будет? А сегодня я безмерно счастлив. Мой сын меня любит! Клянусь, я ничего не сделаю такого, чтобы он меня разлюбил.– Кто бы мог предположить, что в тебе дремлют такие могучие отцовские чувства! Не перестаю удивляться… Впрочем, за минувшую неделю произошли весьма ощутимые перемены.– Да! – кивнул Блейк.– Прежде всего, я должна поставить тебя в известность, что мое пребывание в этом доме на правах… – она задумалась, – скажем, экономки, считаю неуместным.– Разумеется, Джемма! Тут и говорить не о чем.– Я, конечно, разделяю твои отцовские чувства, – продолжила она, – поэтому с Марти ты будешь общаться в любое время, когда пожелаешь.– О чем это ты? – Блейк прищурился. – Ясное дело, когда пожелаю…– Блейк, в самом начале ты угрожал мне, будто намерен отобрать у меня сына, но сейчас у тебя этот номер не пройдет.– Какой номер? Что с тобой? – Блейк побледнел. – Я хочу, чтобы у нас с тобой была дружная семья. – Он задумался. – Ну и болван же я! Дорогая Джемма, прошу тебя, стань моей женой.Джемма усмехнулась.– Да, Блейк, в находчивости тебе не откажешь! Это уж точно.– В находчивости? – вытаращив глаза, переспросил Блейк.– Сначала говоришь, будто с трудом меня терпишь, что я тебе на дух не нужна, а теперь вот жениться на мне надумал…– Мало ли что я говорю! Особенно когда ты доводишь меня до белого каления. Да и ты, надо отдать тебе должное, в долгу не остаешься…– Вот, значит, как! Нет, Блейк, я тебе не верю. Сегодня у тебя особый день. Эмоции берут верх над благоразумием. Поэтому твой экспромт с предложением руки и сердца меня не удивляет. А что потом? Утром ты схватишься за голову. Что я наделал под влиянием минуты, и все такое прочее…– Опомнись, Джемма! Что ты несешь?! – Блейк обнял ее за плечи и посмотрел ей прямо в глаза. – Прошу тебя стать моей женой. Хочешь, упаду на колени?– Остынь, Блейк! Не надо падать на колени. Давай рассуждать здраво. Завтра проснешься, поразмыслишь на свежую голову, и, если не передумаешь, я дам тебе ответ, – сказала Джемма и направилась к двери.– Нет, дорогая моя! Так дело не пойдет! – Взяв Джемму за руку, Блейк усадил ее на диван. – Ты что, пренебрегаешь мной?– С чего ты взял? Просто считаю, что ты недостаточно серьезно относишься к проблеме семьи и брака.– Ты это серьезно?– Вполне.– Та-а-к! – протянул он. – Тогда вот что. Дай слово, что дождешься меня. Я сейчас вернусь. Не убежишь?– Нет, не убегу…– Точно?– Да.Через пару минут Блейк вернулся.– Ну раз тебе нужны веские доказательства… – Он помедлил. – На, держи! – Блейк бросил ей на колени бархатную коробочку.Джемма взяла ее, а Блейк прислонился к притолоке и скрестил на груди руки.– Ну, что же ты медлишь? – усмехнулся он. – Открой и сразу поймешь, экспромт это был или нет.Джемма тихо ахнула. На черном бархате красовалось обручальное золотое кольцо с огромным бриллиантом. Она с величайшей осторожностью надела его на безымянный палец левой руки. Кольцо пришлось впору и, как это ни странно, шло ей. Казалось, будто она носила это кольцо со сверкающим бриллиантом вечно.Джемма вскинула брови, и Блейк прочел в ее взгляде и восторг, и удивление.– Каюсь! – улыбнулся Блейк. – Взял у тебя из шкатулки колечко, чтобы не промахнуться с размером. И, как вижу, попал.Джемма неожиданно залилась слезами, а он бросился к ней, опустился перед ней на колени, обхватил руками и с мольбой произнес:– Прости меня, Джемма, прости меня, мужлана неотесанного. Не так я все делаю! Вульгарный я тип… Но это только внешне, а в душе я романтик. Дай-ка мне колечко, я знаю, что сделаю. Ну-ка, дай кольцо…– Зачем? – прошептала она. – Я плачу не поэтому.– Не поэтому?– Да, не поэтому! Я плачу, потому что счастливее меня нет никого на всем белом свете.– Джемма, – он потерся подбородком о ее колени, – обещаю тебе… Да нет, торжественно клянусь в том, что ты никогда не пожалеешь, если станешь моей женой. Я… я… брошу весь мир к твоим ногам! Вот что я сделаю…– Зачем мне весь мир? Мне нужен только ты, – прошептала Джемма.Блейк поднялся и щелкнул каблуками.– Вот тебе моя рука! – он протянул ей руку. – Сердце хочешь?– Хочу…– Тогда давай я тебя обниму крепко-крепко…Он обнял ее, прижал к себе.– Слышишь, как сильно бьется! Слышишь?– Да.– Ну вот! Бери его…Блейк прижался губами к ее рту, а потом приоткрыл свой рот, накрыл им ее трепещущие губы и, раздвинув их своим горячим влажным языком, проник внутрь. Поцелуй получился сладостным, дразнящим и нежным.Джемма вдруг поняла, что ему, кроме нее, никакая другая женщина не нужна.Настоящие женщины это всегда чувствуют. Правда, только в том случае, если им попадаются настоящие мужчины. Но это большая редкость… И тут уж ничего не поделаешь: на ложе любви, как и в дикой природе, суровый естественный отбор.– Джемма, сладкая моя, самая-самая… – Блейк облизывал языком ее губы и тихо шептал заветные слова: – Так хочу тебя любить, так хочу… Чувствуешь? – Обхватив ладонями ее ягодицы, он с силой толкался мощным бугром в низ ее живота. – Чувствуешь?– Блейк! – Джемма затрепетала. Но тут ей на ум пришла фраза из прочитанного недавно любовного романа, и она прошептала: – Нельзя слишком многого требовать от тела, томимого длительным воздержанием.– Джемма Адамс, отныне ты моя жена, – сказал он твердо. – Миссис Адамс, прошу вас, обнимите меня покрепче, я понесу вас на ложе любви.Джемма Адамс… Как часто в юности она произносила эти слова, но и подумать не смела, что такое возможно. И вот наконец заветная мечта сбылась…Джемма прижалась щекой к его груди. Тук-тук-тук! – стучало его сердце, а у нее пела душа.Он поднимался по лестнице вместе со своей драгоценной ношей, не торопясь, желая продлить миг предвкушения. Но время не остановишь, и через пару минут они уже лежали в постели.Луна смотрела в окно, наполняя спальню серебристым сиянием.Блейк потянулся к лампе на прикроватном столике.– Нет, нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32