- Солидный пассажир, чего ты хочешь? - усмехнулся Виталий.
- Уж солидней некуда, - пробормотал шофер, критически оглядев на Виталии потрепанное пальто, мятую кепку и разношенные, неопределенного цвета ботинки. Наряд этот так контрастировал с тем, как обычно одевался Виталий, что шофер не нашел, что еще сказать, но, чувствуя, что этого парня ожидают какие-то неведомые ему события, торопливо и сочувственно закончил: - В общем, главное - счастливого тебе возвращения.
- Это верно, - серьезно согласился Виталий.
Он достал билет, показал его проводнику и, когда тот сделал пометку у себя в списке, прибавил:
- Помоги уж затащить их в вагон, что ли.
Они с трудом запихнули чемоданы на самую верхнюю полку, и шофер, попрощавшись, ушел.
Виталий закурил и стал у окна.
По перрону сновали люди, тащили багаж, вели детей, возбужденно кричали что-то, прощались, смеялись, плакали, говорили друг другу какие-то последние, торопливые слова. Носильщики в форменных фуражках катили доверху нагруженные тележки, зычно расчищая себе путь в толпе.
До отхода поезда оставалось минут пять.
Виталий попытался найти на перроне Игоря, но его нигде не было видно. А он, конечно, был где-то здесь, и он не уйдет, пока не тронется поезд. В этом Виталий был убежден, как и в том, что это совершенно напрасная трата времени. Ну кто его, в самом деле, надумает провожать?
И в этот момент он вдруг увидел Люду, Люду Данилову, вероломную Васькину подругу. В первый момент Виталий не поверил своим глазам. Как она могла тут оказаться, зачем? И невольно с тревогой забилось сердце. Неужели что-то случилось? Может быть, Васька испугался? Может быть, хочет предупредить о чем-то? Тогда надо подойти к Люде. Нет! Подойти он не может. И ни о чем спросить тоже не может. Ее заметит Игорь и, может быть, узнает, в чем дело. Но тут Виталий вспомнил, что Игорь не знает Люду Данилову. Что же делать?
Между тем девушка с явным нетерпением прохаживалась по перрону, то удаляясь, то приближаясь к вагону, где был Виталий. Но при этом она, казалось, никого не искала и никого не ждала. Это уже было совсем странно.
На секунду у Виталия мелькнула мысль все-таки выйти из вагона и подойти к Люде. Ну, словно бы случайно увидел ее. Надо же узнать, в чем дело! Может быть, там, в Снежинске, что-то произошло? Может быть, Косой уже в Москве? Или что-нибудь выкинул Олег? Или еще хуже, и его ждет в Снежинске провал?
Виталий с бьющимся сердцем стоял у окна, не зная, на что решиться.
Нет, выходить нельзя. Будь что будет. Он приготовится ко всему, даже самому худшему. Не пропадет, черт возьми! И он пощупал в кармане наган. Холодный металл под пальцами почему-то вселил спокойствие.
Поезд медленно тронулся. Поплыл за окном ночной перрон. Виталий не отрывал глаз от Люды. Та остановилась в толпе провожающих и равнодушно помахала рукой вслед уходящему поезду.
Виталий отвернулся от окна и оглядел своих попутчиков.
Пожилой толстый человек в очках, хмурясь, что-то записывал в блокнот. Напротив шепталась молодая пара. Где-то рядом плакал ребенок и слышен был напряженно-ласковый голос матери, убаюкивающей его. На соседних полках расположилась шумная студенческая компания, оттуда неслись веселые голоса и взрывы смеха. У окна беседовали два офицера.
"Дела, дела, - подумал Виталий, - у всех людей свои. Но такого, как у меня, больше, наверное, ни у кого нет". Он вдруг подумал о своих там, в Москве. Отец в это время, конечно, читает "Известия", и мама не дозовется его ужинать. "Твое "сейчас" меня когда-нибудь сведет с ума", - как обычно, говорит она ему. Мама, провожая Виталия, почему-то на этот раз особенно волновалась. И чего она только не совала ему в спортивную сумку, которую Виталий потом закинул через плечо! Эх, мамуля! Знала бы ты, куда и зачем поехал твой сын, умерла бы от страха.
Но Виталию страшно не было, только все время бил какой-то нервный озноб и без конца хотелось курить. Да чего это он, в самом деле? Все продумано до мелочей, и все будет в порядке! Это же редкая удача проникнуть в то логово, и не только разыскать Косого, но и узнать черт знает сколько еще полезных вещей! Недаром так ухватились за эту комбинацию снежинские товарищи. Правда, адрес их смутил, и они ничего не могли сообщить о тех людях. Чем связан с ними Косой? Да, интересно, черт возьми! Скорей бы уж!
Бойкая, совсем молоденькая проводница, отвечая на шутки пассажиров, раздала мешочки с постельным бельем, предложила чай.
Было уже совсем поздно, когда постепенно затих вагон. Пригас свет, зажглись слабые ночные лампочки в проходе. В полутьме шепталась пара на нижнем полке, на другой сладко похрапывал пожилой пассажир, засунув руки под подушку, где лежал портфель.
Вагон покачивало, ритмично постукивали колеса под полом, из-за окна доносились свистки паровозов и пронзительно посвистывал ветер.
Виталий лежал на своей верхней полке и не мог уснуть. "Надо спать, говорил он себе. - Непременно надо спать. Неизвестно еще, придется ли спать завтра, где и как. Надо сейчас же заснуть". Но как он ни ворочался, как ни устраивался на жестком матраце, сон не приходил. Виталий вспоминал книги, где наш разведчик мгновенно засыпал в любой момент, когда он это себе приказывал, вспоминал, как спокойно, по команде врача, засыпали наши космонавты накануне полета. А он? Еще ничего не случилось, еще все впереди, а он уже нервничает, уже не может заснуть. Хорош, нечего сказать! И какого черта он сунулся в эту операцию с такими дамскими нервами? Пусть бы уж ехал Игорь. Он по крайней мере сейчас спал бы каменным сном. И завтра был бы свеж, как огурчик, и готов ко всему.
Виталий еще долго распалял себя и злился.
Потом мысли незаметно перекинулись на другое. Интересно, какой из себя этот Косой? Это, конечно, сильный парень, хитрый и волевой, если так подчинил себе Ваську, и не только Ваську. И у него там, в Снежинске, конечно, большие связи. Все это тоже хитрые и опасные люди. И разные. Их надо быстро раскусить, найти подход. И еще найти остальные вещи, их много. Два чемодана, которые везет Виталий, - только приманка. Да, всему этому его не учили в институте. Ох, какими далекими казались сейчас те академические времена, когда все в его будущей работе представлялось простым и ясным, разбитым по параграфам учебников, и каждая полученная на экзамене пятерка вселяла убежденность, что теперь уже ничего не страшно, теперь он отлично знает, как и что надо делать в том или ином случае. И останься он при кафедре, как ему предлагали, он так бы и пребывал в этой убежденности, и, может быть, даже диссертацию написал бы. Федор Кузьмич, вероятно, как всегда, невозмутимо прочел бы ее и равнодушно отложил в сторону, а Игорь насмешливо бы заметил: "Ну и тундра этот кандидат!"
Сон подкрался незаметно...
В Снежинск поезд пришел утром.
Виталий жадно вглядывался в проплывавшие за окном дома, в большинстве деревянные, с наличниками и террасками, стоявшие за невысокими заборчиками, старался запомнить улицы. На всякий случай, мало ли что...
Поезд, наконец, остановился у низкого перрона. К вокзалу надо было идти через пути.
Виталия, как условились, никто открыто не встречал, но увидеть его должны были. И он старался угадать в толпе тех людей, незаметно приглядываясь к окружающим. Но никто не обратил на себя его внимания. "Молодцы ребята", - подумал Виталий с легкой досадой на себя. Видно, не хватает ему еще наблюдательности.
Он с трудом, то и дело меняя руки, дотащил и сдал в камеру хранения свои чемоданы, потом, облегченно вздохнув, вышел на привокзальную площадь и огляделся.
Площадь оказалась небольшой, со сквериком посередине. Огибая его, к вокзалу подкатывали автобусы. Их дожидалась длинная очередь пассажиров с московского поезда. В стороне несколько человек с вещами дожидались такси. В скверике на скамьях тоже сидели люди с вещами. Площадь жила обычной суетливой вокзальной жизнью. От нее уходили вдаль три улицы с деревянными тротуарами.
Виталий заметил, что на него посматривает милиционер, прохаживавшийся около широких дверей вокзала. Неужели и он предупрежден? Но тут же Виталий вспомнил о своей новой внешности и усмехнулся.
Он с независимым видом сунул руки в карманы потрепанного пальто и вразвалку двинулся наугад по одной из улиц, решив расспрашивать прохожих подальше от вокзала.
Только свернув за два или три угла, он, наконец, грубовато спросил у какой-то девушки, как пройти на улицу Некрасова. Та с опаской посмотрела на высокого взъерошенного парня в мятой кепке и, коротко объяснив дорогу, поспешила уйти. Виталий поглядел ей вслед и усмехнулся. Он начинал входить в роль.
Нужный дом оказался действительно третьим за глубоким оврагом, пересекавшим грязную, кривую улочку на самой окраине города. "Третья хибара за оврагом", - как сказал Васька.
Дом был и в самом деле маленьким, деревянным, за невысокой оградой, как и большинство зданий в городе. Перед домом росло несколько чахлых деревьев с голыми сучьями, на которых только еще набухали почки. За заборчиком, почти вровень с ним, щетинился кустарник.
Виталий толкнул незапертую покосившуюся калитку, и она со скрипом распахнулась, чертя низом по бурой, свалявшейся прошлогодней траве. Виталий поднялся на крыльцо и позвонил. Дверь долго не открывали. Виталий сильно постучал. Ему показалось, что кто-то стоит за дверью, но медлит открыть. Наконец женский голос раздраженно спросил:
- Ну, кто там?
- Петр нужен. Из Москвы я.
Женщина помолчала, потом тем же тоном ответила:
- Нету его.
- Когда будет-то?
- Кто его знает. Не докладывает.
- Ну, хоть обождать пустите, - Виталию показался неуместным просительный тон, и он грубо добавил: - Давай, давай, поворачивайся. Не пустой небось приехал.
Женщина подозрительно спросила:
- Где ж твое богатство?
И Виталий догадался, что она успела рассмотреть его в окно, пока он шел к крыльцу.
- Долго я через дверь буду лясы точить? - со злостью спросил он. Дернуло меня переться к вам!
Видимо, женщина, наконец, решилась. Виталий услышал звук отодвигаемых запоров. Потом дверь осторожно приоткрылась, и голос из темноты сказал:
- Проходи.
Только в комнате, чистой, с половиками на полу и цветами на подоконниках, Виталий рассмотрел хозяйку. Это была коренастая, средних лет женщина с грубоватым лицом, в очках и цветастом переднике.
- Как звать-то? - спросила она, не приглашая садиться.
Виталий сел сам, закурил и, выпустив струйкой дым, небрежно ответил:
- Олегом звать. А вас?
- Ага, - вместо ответа она кивнула головой, и Виталий понял, что имя ей знакомо.
- Как вас-то звать? - повторил он вопрос, хотя имя хозяйки дома было ему уже известно.
- Анисья.
"Так, - подумал Виталий, - начинается". Имя это было ему не знакомо. Значит, либо она скрывает свое настоящее имя, либо это не хозяйка.
В конце концов Анисья подобрела, принесла на стол холодную картошку, миску соленых огурцов, нарезала ломти сероватого хлеба.
- На, поешь. Чайничек поставила. А выпить успеешь еще, - и впервые усмехнулась.
Виталий не заставил себя упрашивать.
Анисья уселась напротив, подперла литыми кулаками щеки и стала расспрашивать, как живут в Москве, чем торгуют на рынке и по какой цене, какое идет "кино" и как с мануфактурой.
Виталий, набивая рот и громко жуя, в свою очередь, спросил:
- Ну, а вы тут как? Чем маракаете?
- Нешто у нас жизнь! - передернула крутыми плечами Анисья. - Штрафы одни. Намедни семечки торговала на рынке, так натерпелась.
- А мужик твой где? - спросил Виталий.
- А!.. - неопределенно махнула рукой Анисья и, тяжело поднявшись, пошла из комнаты.
Вернулась она с кружкой жидкого чаю.
- На, ополоснись.
В дверь два раза коротко позвонили. Анисья пошла открывать.
Было слышно, как она с кем-то шушукалась в темной прихожей, потом в комнату вошел, набычившись, громадный парень с широким, туповатым лицом, в кургузом пиджаке.
- А это, Котик, приезжий, - неузнаваемо ласково сказала Анисья, пряча руки под вздувшийся на животе передник: что-то передал ей вошедший, чего Виталию видеть не полагалось.
Анисья тут же прошла в соседнюю комнату, а парень, настороженно оглядев Виталия маленькими, заплывшими глазками, хрипловато спросил:
- Этого ждешь, Косого? - и вдруг ухмыльнулся.
- Ага. Скоро припрется?
- Будет, - туманно ответил парень, усаживаясь на стул, и лениво потянулся к миске с огурцами.
С хрустом жуя огурец, он спросил:
- Из Москвы мотанул?
- Привез кой-чего.
- А иметь сколько будешь?
- Авось не прогадаю, - усмехнулся Виталий.
Разговор тягуче петлял среди недомолвок, оба словно прощупывали друг друга. Парень производил впечатление туповатого и жадного. Кличка его была "Кот".
В доме было тихо, только где-то за стенкой возилась Анисья.
Прошло, наверное, часа два, прежде чем в дверь снова позвонили, и опять так же: два коротких звонка.
- Притопал, - криво усмехнулся Кот. - С кралечкой своей.
Пришедшим открыла Анисья, пройдя, видимо, какой-то другой дверью в переднюю. Оттуда опять донесся шепот и короткий девичий смешок.
В комнату вошли двое: худенькая девушка с бледным лицом и подкрашенными, смешливыми глазами и смуглый черноволосый парень, жилистый, подвижной и нахальный; из-под его коричневого пиджака виднелся расстегнутый ворот ковбойки. Один глаз его заметно косил.
Парень уверенно подошел к Виталию, смерил его веселым взглядом и протянул руку.
- Ну, здорово, Олежка, - он цепко и сильно поздоровался. - Будем знакомы.
- Ниночка, - кокетливо представилась девушка, с интересом оглядев Виталия.
Косой по-хозяйски объявил:
- Сегодня здесь гульнем в честь москвича.
- Не надо бы здесь-то, - хмуро отозвалась Анисья. - Шли бы себе опять к...
- Ну! - прикрикнул Косой. - Укороти язык! Сегодня здесь гулять будем. Кое-кто еще придет.
- А москвича мы разыграем, - засмеялась Ниночка. - Кому достанется.
Косой сверкнул глазами.
- А ты не клейся!
- Вот еще! - своенравно повела худеньким плечом Ниночка. - Я свободная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32