«Просто мне нужно хотя бы немного успокоиться».
Она положила обе капсулы в рот и запила небольшим количеством виски. Бутылочку, такую, какие обычно подают в самолетах, Слоун нашла в задней части шкафа.
«Просто мне нужно немного успокоиться».
Когда Джордан вернулся, Слоун крепко спала. Пожалуй, даже слишком крепко. Когда он вошел, она не шелохнулась.
Подойдя к постели, Джордан увидел на ковре что-то желтое, наклонился и поднял. Это была капсула.
«Черт побери, наверное, это я уронил сегодня утром».
Он выпрямился и тут же заметил на ночном столике небольшую бутылочку из-под виски.
«Какой ужас! Значит, она все-таки приняла таблетки! Да, несомненно, они у нее где-то были спрятаны. А вдруг Слоун приняла все, что у нее оставалось во флаконе?»
Джордан схватил жену за плечи и сильно встряхнул:
– Слоун, проснись… Ну же, просыпайся!
Она тихо застонала, но глаз не открыла.
– Нет, – прохрипел он, – спать я тебе не дам. Пока не докопаюсь до истины. – Джордан поставил ее на ноги. – Ну же… идем, немного прогуляемся.
Слоун походила на тряпичную куклу. Он пошел с ней по комнате, вернее, тащил жену, слегка похлопывая по щекам. Она вяло сопротивлялась, мотая головой.
– Ну давай же, Слоун! Проснись!
– Нет… дай мне поспать, – бормотала она. – Совсем немножко…
– Ни за что! – рассердился Джордан. – Сколько капсул ты приняла?
– Не знаю… – Ноги у нее подкосились, и она навалилась на него.
Он снова похлопал ее по щекам.
– Сколько, Слоун?
– Две, – пробормотала она пьяным голосом. – Всего две…
– Уверена?
– По-моему, две…
– И запила спиртным?
– Совсем немного… только две.
«Что две? Таблетки или рюмки скотча?»
Джордан потащил ее в ванную, поставил под душ и, поддерживая, открыл кран холодной воды. Сам тоже встал рядом.
Слоун громко вскрикнула и начала умолять его закрыть воду.
– Я проснулась… проснулась!
– Извини, дорогая, но я должен в этом убедиться.
Они промокли до нитки.
– Пожалуйста… закрой воду, – пробормотала, дрожа, Слоун. – Со мной все в порядке… Я приняла только две капсулы!
– А спиртное?
– Одну… одну такую маленькую бутылочку! Клянусь!
У него отлегло от сердца. Слава Богу, ложная тревога на этот раз.
Но дальше терпеть такое уже невозможно.
– Нам нужно поговорить, – сказал Джордан, войдя в спальню.
Слоун сидела в постели и смотрела на него снизу вверх.
– Кажется, мы уже все сказали друг другу.
– Не совсем. – Он закрыл дверь и подошел к ней.
– О чем же еще говорить? – Слоун пожала плечами.
– По-твоему, не о чем?
Она устремила на него пустой взгляд.
– Не понимаю, в чем дело?
– Понимаешь! – разозлился он. – Прекрасно понимаешь. Речь идет о нас с тобой, Слоун. После того как ты пристрастилась к этой гадости, нашу совместную жизнь нельзя назвать жизнью.
– Это случилось после того, как я потеряла ребенка, – всхлипнула Слоун.
– Мы могли вместе пережить это. Господи, такое несчастье должно было сблизить нас! Но…
– Только таким способом мне удалось вынести это. А кроме того, я так подвела тебя… Не смогла дать тебе то, чего ты по-настоящему хотел.
Джордан пристально посмотрел на нее:
– Все, чего я хотел… и хочу до сих пор, – это ты. Разумеется, прекрасно, когда в семье много детей, я не отрицаю этого. Но если такое по каким-то причинам невозможно, я переживу. У нас есть Тревис, и… мы принадлежим друг другу.
– Этого недостаточно, – проговорила Слоун без всякого выражения.
– Для меня достаточно.
– Надолго ли?
– Я хочу, чтобы ты начала лечиться от наркотиков, Слоун.
– Не нужно мне никакого лечения! – сердито бросила она.
– Ты сказала, что тебе необходимы таблетки и ты не можешь без них и дня прожить. Значит, без специального восстановительного лечения не обойтись.
– Я не могу, – всхлипнула она. – Мне страшно!
– Ты сделаешь это!
– Пожалуйста, Джордан…
– Ты должна, Слоун, – твердо сказал он. – Ты должна справиться с этим, если хочешь спасти наш брак.
Она молча смотрела в сторону.
– Я люблю тебя, Слоун, – продолжал Джордан. – Я люблю тебя больше всех на свете! – Он встретил ее взгляд. – И поэтому стоять в стороне и смотреть, как ты себя убиваешь, не буду.
– Джордан, я не могу…
– В таком случае, – в его голосе прозвучала угроза, – ты не оставляешь мне выбора. Завтра утром я уезжаю в Калифорнию. Если вдруг изменишь решение, я буду в холле… собирать вещи.
Слоун молча смотрела ему вслед.
Ее худшие страхи оправдались.
Нью-Йорк, декабрь, 1988
Когда поезд прибыл на вокзал «Гранд Сентрал», уже смеркалось. Слоун оставалась в купе до тех пор, пока вагон не покинул последний пассажир, затем не спеша собрала вещи и вышла на перрон. Она до сих пор пребывала в шоке, так и не смирившись с тем, что Джордан ушел. В ее ушах до сих пор звучали его слова, и теперь они, как нож, вонзались ей в сердце: «Я не собираюсь стоять в стороне и наблюдать, как ты себя убиваешь… Я люблю тебя, но примириться с этим не могу… Ты знаешь, где меня найти… Когда согласишься принять мою помощь…»
Она пересекла, как всегда, оживленный главный зал, не замечая красоты высокого сводчатого потолка, недавно покрашенного в бледно-голубой цвет. Автор композиции Уитни Уоррен, предложив расписать потолок как бы слабо мерцающими звездами, сказал: «Это зимнее небо такое, каким его видит Бог». Слоун пробиралась сквозь толпу, не обращая ни на что никакого внимания. Ближайший выход вывел ее на Восточную Сорок вторую улицу.
У тротуара стояло несколько такси. Шел снег, и дул пронзительно-холодный ветер, но Слоун не замечала и этого. Опустившись на заднее сиденье такси, она захлопнула дверь и расстегнула меховое манто.
– Куда ехать, леди? – спросил водитель, включая счетчик.
– Что? – растерялась Слоун.
– Куда ехать?
Она равнодушно пожала плечами:
– Какая разница?
– Большая, – заметил он. – Возможно, вы не заметили, но имейте в виду, что счетчик включен и работает. Конечно, это ваши денежки, поэтому вы вольны ехать куда пожелаете, хотя бы к черту на кулички или даже дальше.
– Отвезите меня на Восточную Восемьдесят восьмую, пересечение с Шестидесятой, – сказала, помолчав, Слоун.
– Вы уверены, что именно это вам и нужно? – Таксист смотрел на нее, явно подозревая, что она не в себе. Примерно так же смотрел на Слоун перед отъездом Джордан.
– Да, – тихо сказала она.
«Мне действительно некуда больше ехать».
Слоун вошла в пустую темную квартиру. То, что квартира пустая, сейчас почему-то ощущалось особенно остро. Даже смешно, ведь прежде это никогда не смущало ее. Сколько раз она возвращалась сюда, когда Джордан, Тревис и Эмма были в Мунстоуне, и почти не замечала одиночества. Конечно, Слоун скучала, но совсем не испытывала страха. А теперь… теперь она жалела, что отпустила привратника, предлагавшего занести сюда ее вещи.
Слоун поставила чемоданы, включила свет. Затем вошла в спальню. Их спальню, ее и Джордана. Коснувшись шелкового покрывала на постели, вспомнила, как они первый раз занимались здесь любовью. Она тогда вернулась с Джорданом из двухнедельной рекламной поездки, очень усталая, но бодрая и веселая. Они распили бутылку «Боллингер брют», при этом изрядно захмелев, а потом… потом все было так восхитительно. Слоун охватило такое счастье, что она не решалась заснуть. Боялась, проснувшись утром, обнаружить, что ей приснился всего лишь прекрасный сон.
Слоун смахнула слезу. Даже тогда она предчувствовала, что когда-нибудь потеряет его, поскольку рано или поздно он поймет, что ошибся. Слоун постоянно терзала мысль, что со временем Джордан оставит ее и уйдет к другой, более молодой и красивой. Больше всего ее мучило, что он вернется к Джилли. Но даже в страшном сне Слоун не могло привидеться, что она оттолкнет его сама.
Тяжело вздохнув, Слоун сняла широкополую черную шляпу, почти закрывавшую ее лицо. В поездке это спасало ее от любопытных взглядов и давало возможность избежать пустой дорожной беседы. Сбросив туфли, она опустилась на кровать.
Слоун знала, что делать, но предстоящее испытание ужасало ее. Ни в какой наркологический центр она обращаться не станет, а будет выходить из ломки сама. И сделать это нужно очень быстро. Необходимо доказать себе и Джордану, что она способна справиться с этим. Если не получится, что ж, тогда придется обратиться к врачу.
Может, Джордана еще не поздно вернуть.
Часы на каминной полке показывали два тридцать. Слоун собиралась лечь, хотя знала, что не заснет. В таком возбуждении, как сейчас, она, наверное, могла бы бодрствовать по крайней мере неделю. Вот уже двадцать четыре часа Слоун не приняла ни одной капсулы. Она знала, что спасение рядом, в спальне, в пузырьке. Капсулы такие красивые – желтые, красные, оранжевые. Если принять две красные, то десять часов крепкого сна гарантировано. Самое меньшее.
Но Слоун, полная решимости довести дело до конца, не собиралась их принимать.
Слишком много поставлено на карту. Никакие капсулы не утолят боль, если она потеряет Джордана. В этом у нее не было сомнений.
«Умереть, наверное, легче».
Она проснулась от сердцебиения и долго лежала на спине, глядя в потолок и думая о том, первый ли это серьезный симптом ломки или реакция на дурной сон.
Сам сон Слоун точно не помнила. В голове мелькали лишь бессвязные обрывки. Она на каком-то игровом поле во время матча. Где-то здесь потеряно ее обручальное кольцо. Слоун на четвереньках ищет его в траве. Но трава эта не ухоженная и зеленая, как на обычном игровом поле для поло, а сухая, ломкая и коричневая. Мертвая трава. Все небо закрывают тучи, мрачные и темные, однако сквозь них наконец начинает пробиваться солнце. Становится невыносимо жарко. Между тем на поле идет напряженная игра. Игроки носятся мимо Слоун, машут над ней клюшками, а она сосредоточенно ищет пропавшее кольцо. Они смеются, но каким-то пустым и безрадостным смехом, зловещим смехом. Они смеются над ней! Слоун то и дело поднимает глаза, надеясь увидеть Джордана, но его нет на поле. Джордана там нет…
«Наверное, это что-то означает», – размышляла она, пытаясь успокоить дыхание. Сердце все так же колотилось. Слоун была уверена, что в этом странном, тревожном сне содержится какой-то глубокий, потаенный смысл. Она потеряла обручальное кольцо – то есть потеряла Джордана. Может, во сне Слоун искала его, а не кольцо, а игроки смеялись над ней, зная, что он никогда больше не вернется и она потеряла его навсегда? Слоун зажмурилась, пытаясь отделаться от преследующих ее образов – страшных мужчин с искаженными лицами и женщин на лошадях, с клюшками. Их смех больно ранил ее. По щекам Слоун заструились слезы. От насмешек и колкостей этих людей нет спасения. Потерю не вернуть…
Слоун повернулась на бок и сунула руку под подушку, подушку Джордана. И замерла. Возможно, ей это только показалось, но она явственно ощущала углубление в том месте, где всегда покоилась его голова. Слоун придвинулась ближе и прижалась щекой к прохладной подушке. И тут почувствовала запах его одеколона. Вдохнув лесной аромат, она захлебнулась слезами. Куда ни повернись, всюду все напоминает о нем.
Слоун села и посмотрела на часы. Четыре тридцать. Значит, поспать удалось не больше получаса. Она легла в три после горячей ванны и очень долго пролежала в темноте, размышляя об одном и том же. Наверное, усталость наконец взяла свое. Но ненадолго.
Слоун прижала руку к груди. Дыхания катастрофически не хватало, и сердце продолжало свой дикий марафон. Она знала, что на ночном столике рядом с часами стоят пластиковые бутылочки с капсулами. Слоун сама поставила их туда, ложась в постель. На всякий случай, если понадобятся. Как, например, сейчас…
Если принять парочку красных, сразу станет легко, легко… и Слоун заснет. Но тогда на ней можно поставить крест, и Джордана она никогда больше не увидит. И все из-за этих проклятых капсул…
– Да пропадите вы пропадом! – Она смахнула бутылочки с ночного столика с такой силой, что выскочили пробки и капсулы рассыпались по ковру. Громко всхлипывая, Слоун откинулась на подушки. – Боже мой, во что я превратилась… Боже мой, что я потеряла…
Когда первые лучи солнца проникли в темную спальню, Слоун все еще бодрствовала. Веки опухли и горели. Она так много плакала, что, наверное, слез больше не осталось. Впереди перед ней, насколько хватало глаз, простиралась безжизненная пустыня.
– Что это?
Слоун испуганно посмотрела на дверь, там стояла Эмма, так же испуганно глядя на разбросанные по ковру капсулы. Слоун села и оправила одеяло.
– Наверное… я пришла слишком рано, миссис Филлипс, – нерешительно проговорила, заикаясь, экономка. – Сейчас я это уберу…
– Не надо!
Потрясенная Эмма подняла глаза:
– С вами все в порядке?
– В полном порядке, Эмма! – сухо ответила Слоун. – Просто мне нужно побыть одной… Разве в этом есть что-то ненормальное?
– Конечно, нет, миссис Филлипс, но не думаю…
Слоун с трудом взяла себя в руки.
– Эмма, мне нужно побыть здесь одной. – Ее голос был твердым. – Тревис в Мунстоуне. Его отец – я имею в виду мистера Филлипса – уехал за границу. Прошу вас, побудьте с моим сыном.
– Если это нужно… конечно, – неуверенно отозвалась Эмма.
– Очень нужно. Я бы хотела, чтобы вы отправились туда немедленно.
– Хорошо.
Эмма знала, что спорить с хозяйкой бесполезно. Но перед отъездом придется позвонить кое-кому, чтобы за ней присмотрели.
Слоун уже жалела, что решила справиться с этим сама, без посторонней помощи. Конечно, так это не просочится в прессу, что крайне нежелательно, но… она знала, как сильно рискует. Несомненно, ей будет очень плохо. Ведь обычно такие вещи проводятся под медицинским наблюдением. Слоун все это предвидела, но поворачивать назад считала невозможным. Нужно идти до конца. Сейчас или никогда.
До недавнего времени симптомы ломки носили преимущественно психологический характер, и только теперь началось самое худшее. К вечеру усилились спазмы кишечника. Руки дрожали так сильно, что Слоун не могла даже удержать стакан. Вид пищи вызывал позывы на рвоту.
Слоун, снова усомнившись в разумности своего решения, хотела было набрать номер наркологического центра, но потом положила трубку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38