До клоповника, который считался нашим пристанищем, было с полквартала. Мы старались показываться там как можно реже, проводя все наши конференции в кафе. Тараканы стаями разлетались из-под ног, пока мы поднимались по темной лестнице в наш ничуть не более светлый номер. Я прошел к замызганному секретеру и открыл ящик.
— Глобус, — задумчиво произнес Фостер, крутя его в руках. — Может, он говорил о части окружности Земли?
— Да что он мог знать?
— Ну, это не так уж удивительно, — возразил Фостер. — Автор дневника знал очень много. Давай отталкиваться от простой логики. Мы ищем равнину на западном побережье Европы… — он подтянул стул к изрезанному столу и заглянул в мои черновики, — … лежащую в пяти тысячных окружности Земли — что-то около ста двадцати пяти миль к западу от мелового образования и в три тысячи шестьсот семьдесят пять миль к северу от срединной линии…
— Может, — вставил я, — он говорит об экваторе?
— Ну, конечно, тогда это значит, что наша равнина лежит на линии, — он прищурился, разглядывая маленький глобус, — проходящей где-то через Варшаву, к югу от Амстердама.
— Ну, а как насчет мелового образования? — спросил я. — Откуда же нам знать, есть оно там или нет?
— Возьмем какой-нибудь учебник по геологии. Здесь поблизости должна быть библиотека.
— Единственные меловые отложения, о которых мне довелось слышать, — вспомнил я, — это белые скалы Дувра.
— Белые скалы?!
Мы оба схватились за глобус.
— Сто двадцать пять миль к западу от меловых скал, — сказал Фостер, ведя пальцем, — к северу от Лондона и южнее Бирмингема. Отсюда довольно близко до моря.
— Где атлас? — спросил я возбужденно.
Я переворошил целую кучу карт на кровати и наконец, вытащив дешевое туристическое издание, перелистал его страницы.
— А, вот и Англия, — сказал я. — Ну-ка, где здесь равнина?
Фостер увидел первым:
— Вот, — ткнул он пальцем. — Большая равнина — Солсбери.
— Большая, это точно. Чтобы найти на ней груду камней, понадобятся годы. Мы только зря радуемся. Нам придется искать яму, которой уже несколько сотен лет. И если даже верить этому дневнику, то вообще не известно, отмечена она пирамидой или нет. И все это на многомильном пространстве. К тому же это могут быть только наши догадки, — я перелистнул страницу атласа. — И чего я, собственно, ожидал, расшифровывая этот дневник? — удивился я. — Надеялся, что там еще хоть что-нибудь найдется.
— Давай все же попытаемся, Легион, — предложил Фостер. — Мы отправимся туда и поищем. Конечно, это будет стоить денег, но ничего невозможного в этом нет. Начнем с того, что сколотим капитал и…
— Погоди минутку, Фостер, — я уставился на фрагмент крупномасштабной карты Южной Англии. С внезапно забившимся сердцем я ткнул пальцем в крошечную точку в центре Солсбери.
— Шесть, два и поровну, — сказал я. — Вот оно — твое гнездовище Охотников.
Фостер нагнулся и вслух прочитал название:
— Стоунхендж.
Я читал энциклопедию, в ней было написано:
«… культовое сооружение из каменных глыб, находящееся на равнине Солсбери (Уилтшир, Англия), наиболее выдающееся среди мегалитических монументов прошлого. Каменные блоки до двадцати двух футов высотой, располагающиеся концентрическими кругами, окружены канавой диаметром в триста футов. К центральному алтарному камню — более шестнадцати футов длины — с севера ведет широкая дорога, именуемая авеню…»
— Это не алтарь, — вставил Фостер.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что… — Фостер нахмурился. — Знаю, вот и все.
— Дневник утверждает, что глыбы выложены знаком Двумирья, — сказал я. — Это, наверное, и означает концентрические круги, те самые, что и на обложке дневника.
— И на перстне, — добавил Фостер.
— Дай-ка мне дочитать. «Огромный блок поставлен на авеню. Оси, проведенные через два боковых камня, при вертикальной проекции точно указывают на точку подъема солнца над горизонтом в день летнего солнцестояния. Из расчетов явствует, что дата установки камней относится приблизительно к 1600 году до нашей эры.»
Фостер отобрал у меня энциклопедию, а я присел на подоконник и уставился на луну, повисшую над неровной линией крыш. Это ничуть не походило на продающиеся везде открытки с видами Майами. Я закурил и задумался о человеке, который давным-давно в хрупкой скорлупке пересек Атлантический океан, чтобы стать божеством для индейцев. Откуда он пришел, что искал и где брал мужество продолжать жить, несмотря на все эти собачьи условия, описанные в дневнике? Если только — напомнил я себе тут же — он вообще существовал…
Фостер не отрывался от энциклопедии.
— Слушай, — окликнул я его. — Давай спустимся обратно на землю. Надо же разработать какой-то план. Все эти сказки могут подождать.
— Что ты предлагаешь? — Фостер поднял глаза. — Забыть обо всем, что ты мне тут рассказывал, читал в дневнике и даже не попытаться отыскать ответ?
— Да нет, — сказал я. — У меня же не больная башка. Понятное дело, когда-нибудь мы к этому еще вернемся и все проверим. Но лично я сейчас хочу в первую очередь избавиться от полиции, и вот что я надумал. Я продиктую письмо, а ты его напишешь. Уж твоя-то фирма должна знать твой почерк. Объяснишь, что был на грани нервного срыва, отсюда и весь этот арсенал в твоем доме, а потом, чисто импульсивно, решил просто убраться подальше от всего. Напишешь, что, не желая расспросов, пустился путешествовать инкогнито. И что этот гангстер с севера всего лишь бомж, а не убийца. Этого, пожалуй, должно хватить, чтобы полицейские отстали от меня…
Фостер с секунду поразмышлял.
— Превосходное предложение, — заключил он. — Тогда нам понадобится просто купить билеты до Англии и сразу приступить к расследованию.
— Да нет, ты не понял, — перебил я. — По почте можно уладить дела и наложить руки на твои денежки.
— Любая такая попытка неминуемо выведет на нас полицию, — ответил Фостер. — А ты уже доказал, что это чистое безумие — выдавать меня… за меня самого.
— Но должен же быть способ…
— У нас только один выход, — сказал Фостер. — Нам надо отправиться в Англию…
— А деньги, документы? Это же все влетит нам в копеечку.
— Дорогой мой, — сказал Фостер. — Твой приятель, который готовит паспорта, он что, не может подготовить и другие бумаги?
— Верно, — согласился я. — Он-то может, но где же взять столько денег?
— Уверен, что мы найдем способ заплатить, — заверил Фостер. — Поговори с ним, ну, скажем, утром.
Я оглядел замызганный номер. Горячий ночной ветер шевелил листья увядшей герани в старой консервной банке на подоконнике. Запахи прогорклого масла и неисправной канализации наполняли улицу.
— По крайней мере, — сдался я, — это означает, что мы уберемся отсюда.
Глава пятая
Уже почти на закате мы с Фостером вошли в салон кабачка «Древний Грешник» и отыскали свободный столик в углу. Я наблюдал, как Фостер раскладывает карты и черновики. Вокруг стоял приглушенный гул голосов, время от времени прорезаемый резкими ударами — шла игра в дротики.
— Ну, когда же ты наконец сдашься и признаешь, что мы понапрасну тратим время? — спросил я. — Мы уже две недели тут болтаемся и все время приходим к одному и тому же месту.
— Мы же только-только начали наши поиски, — мягко возразил Фостер.
— Ты все время это повторяешь, — сказал я. — Но если в этих камнях что-то было, то его там давно уже нет. Археологи копаются здесь уже несколько десятилетий и до сих пор ничего не нашли.
— Они же не знают, что искать, — возразил Фостер. — Их интересуют следы, имеющие религиозное значение, следы человеческих жертвоприношений и тому подобное.
— Да мы-то тоже не знаем, что искать, — сказал я. — Если только ты не надеешься, что отвалишь камень, а из-под него вылетят Охотники…
— Не надо иронии, — заметил Фостер, — я нахожу это вполне вероятным.
— Знаю, — заметил я. — Ты еще в Мейпорте убедил себя, что за тобой гонятся Охотники.
— Из того, что ты мне рассказывал о той ситуации… — начал Фостер.
— Знаю, знаю, — прервал я его. — Ты считаешь это возможным. В том-то и беда, что ты все считаешь возможным. Было бы легче, если бы кое в чем ты со мной согласился. Например, что никаких привидений в Стоунхендже мы не найдем.
Фостер посмотрел на меня с полуулыбкой. Прошло всего несколько недель с момента его пробуждения и полной потери памяти, ид он уже утратил лик розовой юности и быстро схватывал буквально все. День за днем я наблюдал, как постепенно проступает его старый характер, и несмотря на все мои попытки сохранить лидерство, он неизменно брал верх.
— В том-то и недостаток вашей цивилизации, — заметил Фостер, — что гипотеза сразу превращается в догму. Вы недалеко ушли от неолита, когда для выживания требовалось слепое следование племенным законам. Научившись вызывать бога огня из дерева, вы норовите распространять этот принцип на все «установленные факты».
— А вот еще один установленный факт для тебя, — сказал я. — У нас осталось пятнадцать фунтов стерлингов. Около сорока долларов. Самое время куда-нибудь податься, пока кто-нибудь не заинтересовался фальшивыми документами.
Фостер покачал головой:
— Я не уверен, что мы использовали все возможности. Я изучаю геометрические связи между структурами. Я кое-что надумал и хотел бы проверить. По-моему, неплохая идея — сходить туда ночью и немного поработать без обычной толпы туристов, которая так и наблюдает за каждым твоим движением.
— Этого еще только не хватало! — простонал я. — Будем надеяться, тебе в голову придет что-нибудь получше.
— Перекусим здесь и дождемся темноты, — сказал Фостер.
Владелец кабачка принес нам холодное мясо и картошку. Я рассеянно жевал все это и размышлял о людях, которые где-то сейчас усаживались за ужин в сиянии хрусталя и серебра. Я уже устал от жесткого мяса в разных забегаловках за последние несколько лет. Я прямо-таки физически ощущал его в своем желудке и понимал, что все дальше и дальше отдаляюсь от своего солнечного острова. Причем винить в этом было некого, кроме самого себя.
— Древний грешник, — произнес я. — Это про меня.
Фостер оторвался от тарелки.
— Да, странные названия бывают у этих старых заведений, — заметил он. — Зачастую их происхождение теряется в глубине веков.
— И почему бы не придумать чего-нибудь повеселей, — предположил я. — Например «Райский Бар» или кафе «Счастливый Час». Ты обратил внимание на вывеску?
— Нет.
— Там изображен скелет, задравший руку, словно проповедник, возвещающий апокалипсис. Да вон, погляди в окно.
Фостер повернулся и посмотрел на видневшийся край облезшей от дождей вывески. Он долго и пристально смотрел на нее, потом повернулся со странным выражением лица.
— В чем дело? — удивился я.
Но Фостер даже не обратил на меня внимания и жестом подозвал хозяина. Толстяк подошел к нашему столику, вытирая руки о фартук.
— Очень интересное старое название, — закинул удочку Фостер, начиная разговор. — Нам понравилось. Когда построили ваше заведение?
— Э, сэр, — отозвался хозяин. — Этому дому уже много веков, говорят, его строили монахи из соседнего монастыря, который разрушили еще при Генрихе, когда он изгонял папистов.
— Должно быть, Генрих VIII?
— Да, наверное. Этот дом — все, что осталось от монастыря. В нем раньше была пивоварня, а король чтил это дело. Он-то и ввел налог — два бочонка эля с каждой партии.
— Очень интересно, — отозвался Фостер. — И что, традиция еще жива?
Владелец кабачка покачал головой.
— Да нет, все кончилось еще во времена моего деда. Королева не была сторонницей питья.
— А откуда пошло это странное название — «Древний Грешник»?
— Говорят, — охотно начал рассказывать хозяин, — однажды монах, несмотря на запрет аббатства, рылся на равнине, возле тех камней, в поисках сокровищ друидов и нашел человеческий скелет. Ну, а поскольку был он очень благочестивым, то решил предать несчастного земле по христианскому обычаю. Конечно, аббат бы ни за что не разрешил такое, вот монах и принялся ночью рыть могилу прямо под стенами монастыря. Ну, да аббат тоже не дремал, застукал его за этим занятием и спрашивает: что это ты, мол, делаешь тут? Ну, а монах, боясь епитимий, говорит: вот, мол, копаю погреб для хранения эля. Аббат, не будь дураком, в расспросы вдаваться не стал, похлопал его по плечу и ушел. Вот так и построили пивоварню. А потом аббат ее освятил вместе с костями, погребенными на дне подвала.
— Так, значит, древний грешник до сих пор там и лежит?
— Так говорят. Я-то сам не поверил. Но дом вот уже четыреста лет только так и называют.
— А где этот монах нашел скелет?
— Да там, на равнине, у камней друидов. Те, что зовутся Стоунхенджем, — ответил хозяин. Он собрал пустые кружки: — Ну как, еще повторить, джентльмены?
— Конечно, — отозвался Фостер, его лицо было совершенно спокойным, но я-то видел, как он весь напрягся.
— Что происходит? — спросил я его тихо, когда хозяин отошел. — С чего это ты вдруг заинтересовался местными побасенками?
— Погоди, — прошептал Фостер. — Продолжай сидеть с кислой рожей.
— Ну, это легко устроить, — заверил я.
Хозяин вернулся с полными стеклянными жбанами.
— Так вы нам рассказывали, как монах нашел этот скелет, — напомнил Фостер. — Он что, был похоронен в Стоунхендже?
Владелец кабачка прокашлялся, искоса взглянув на Фостера.
— Джентльмен, должно быть, из университета? — спросил он вместо ответа.
— Скажем так, — улыбнулся Фостер, — мы испытываем огромный интерес к такого рода древним преданиям, ну и, само собой, этот интерес поддерживается финансово.
Хозяин устроил нам целое представление, вытирая на столе следы от пивных кружек.
— Готов поспорить, дорогостоящий бизнес, — заметил он, — рыться во всех этих закоулках. Но если знать, где рыть, то это — стоящее дело. Разрази меня гром!
— Очень стоящее, — заверил Фостер. — Запросто стоит пяти фунтов.
— Мне дедуля, вообще-то, рассказывал и даже как-то раз сводил меня туда показать место. Сказал, что это большой-большой секрет.
— И еще пять фунтов, как знак моего личного уважения к памяти дедушки, — между прочим вставил Фостер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25