Неизбежный результат присутствия прелестной девушки в замке не заставил себя ждать. Этим результатом была сильная любовь в сердце до сих пор нечувствительного и сурового Альберика. Эта любовь, сначала неизвестная даже тому, кто ее чувствовал, родилась внезапно и возрастала постепенно, но незаметно. В первую минуту Альберик удивился, заметив, что вместо страшной скуки, которой он опасался, он находил необыкновенное удовольствие в обществе своей кузины. Скоро он не мог уже обойтись без этого общества. Сначала он оставил ученые занятия, потом пришла очередь охоты. Тяжелые книги и блестящие ружья не представляли уже для виконта ни малейшего интереса. Он жил только затем, чтобы с восхищением прислушиваться к нежному голосу своей кузины. Он ездил с Бланш верхом, гулял с нею по парку, словом, почти не расставался с нею, а часы, которые он был принужден проводить без нее, казались ему неизмеримо длинными. Однако, повторяю, Альберик принимал то чувство, которое питал к своей кузине, за сильную и глубокую братскую привязанность.Старый граф де ла Бом лучше знал свет и в особенности человеческое сердце. Он не обманулся насчет свойства этого чувства. В один день, месяцев через десять после смерти отца Бланш, он велел позвать Альберика к себе в комнату и сказал ему:– Сын мой, ты, вероятно, не догадываешься, о чем я хочу говорить с тобой?– Нисколько, батюшка.– Точно?– Клянусь.– В таком случае я объяснюсь яснее. Тебе скоро минет тридцать лет. Как старший сын, ты наследник моего титула и моего состояния. Я хочу тебя женить.Альберик невольно побледнел. Первый раз ужасная мысль подобно молнии промелькнула в его голове: женитьба разлучит его с Бланш! Эта мысль открыла ему все.– Я хочу тебя женить, – повторил граф.– Батюшка, – пролепетал Альберик, – ни к чему торопиться.– Напротив, я не хочу откладывать.– Но зачем? Мне кажется, что в тридцать лет я все еще молод…– Правда, ты молод… но зато я стар!– Вы еще исполнены сил и здоровья.– Да, но не сегодня, так завтра силы и здоровье могут мне изменить… А я, прежде чем умру, хочу иметь внука…– Но… – осмелился возразить Альберик.– Я хочу! – повелительно повторил старик.Альберик потупил голову и замолчал. Граф де ла Бом продолжал:– Я выбрал для тебя жену…Молодой человек по-прежнему не вымолвил ни слова.– Неужели тебе не любопытно узнать ее имя? – спросил старик.– Что мне за нужда? – прошептал Альберик с горечью. – Я не знаю этой женщины!– Ошибаешься!– Как? Разве я ее знаю? – вскричал молодой человек.– Да, конечно, и знаешь довольно коротко…Глаза виконта заблистали.– Но, батюшка, – пролепетал он, – подумайте хорошенько о том, что вы говорите?.. Вы говорите, что я знаю ту, которую вы мне назначаете… Однако вам известно так же хорошо, как и мне, что я знаю только одну женщину…– Кто же уверяет тебя в обратном? Уж не отказываешься ли ты на ней жениться? – спросил старик с коварной улыбкой.– Отказываюсь?.. Отказываюсь?!. Тогда как, напротив, я боялся…– Чего?– Других планов с вашей стороны и сильного сопротивления к моему браку с кузиной.– Зачем же стал бы я сопротивляться?– Бланш бедна…– Что за нужда? Ее благородное происхождение безукоризненно: бедный брат мой женился на знатной девушке… Притом ты, сын мой, богат за двоих и племянница мне нравится.– Не знаю, как вас благодарить!– Стало быть, ты любишь твою кузину?– Страстно… и до сих пор сам не знал того: только опасение разлучиться с нею посредством другого брака открыло мне глаза…– И ты думаешь, что Бланш тебя любит?– Да, она меня любит целомудренной и нежной любовью сестры… я в этом уверен… но л надеюсь, что скоро полюбит любовью невесты.– Прекрасно. Я поговорю с Бланш об этом. Потом мы назначим день вашей свадьбы…– Когда же это будет?– Скоро. Я думаю, что как только Бланш снимет траур, вашу свадьбу можно будет отпраздновать – тотчас же.– Еще четыре месяца, – вскричал Альберик. – Как долго!Старый граф отвечал только улыбкой.В этот же день Альберик и Бланш были помолвлены. Виконт не ошибся: простодушная и искренняя любовь скоро заменила нежную дружбу сестры в любящей душе молодой девушки. До тех пор она смотрела на Альберика как на кузена; теперь она видела в нем супруга. Хотя ожидание казалось влюбленным слишком продолжительным, но недели и дни проходила для них в наслаждениях сладостной и доверчивой близости.Время, назначенное графом, приближалось. Прошло три месяца, и, следовательно, до свадьбы оставался только один. Казалось, ничто не могло возмутить столь близкого счастья. Небо было чисто и безоблачно.Однако собиралась гроза и скоро должен был загреметь гром.Декабрь приближался к концу. Однажды вечером ревела буря. Старик и молодые люди сидели перед ярким огнем, горевшим в огромном камине гостиной. Альберик и Бланш строили очаровательные воздушные замки. Граф слушал их, улыбаясь. На высоких стенных часах пробило уже одиннадцать часов. Вдруг у парадной двери раздался сильный звонок. Граф задрожал.– Кто бы мог приехать в такое позднее время и в такую погоду? – прошептал он.Ответ на этот вопрос недолго заставил ждать себя. Через несколько минут быстрые шаги и звук шпор послышались в передней. Дверь отворилась, и в гостиную вошел или, скорее, вбежал молодой человек.– Хотя меня здесь и не ждут, – вскричал он, – однако, вероятно, встретят как дорогого гостя.– Сын всегда дорогой гость в доме отца… даже когда он этого не заслуживает, – отвечал граф торжественно.И он протянул сыну руку, которую тот развязно поднес к губам.– Здравствуйте, батюшка, – сказал он.И заметив молодую девушку, поклонился ей.– Мадемуазель де ла Бом, твоя кузина, – сказал старик.Приезжий поклонился во второй раз, и взгляд его выразил очевидный восторг. Этим неожиданным приезжим был Филипп, младший сын графа. На Филиппе был мундир его полка. Со всей его одежды текла вода, потому что он приехал верхом, сапоги с серебряными шпорами были запачканы грязью. XXXVII. Филипп Филиппу было двадцать пять лет. Высокий и стройный, он был гораздо красивее старшего брата. Черные волосы, завивавшиеся от природы, обрамляли его продолговатое лицо, немножко побледневшее от бессонных ночей и излишних удовольствий. Большие глаза его представляли странную смесь бесстыдства и дерзких желаний. Черные шелковистые усы красиво закручивались над верхней губой. Словом, в лице и во всей наружности молодого человека было что-то такое, показывавшее негодяя и особенно нравящееся почти всем женщинам.Филипп получил отпуск, а так как кошелек его был пуст, то он предполагал провести в отцовском замке большую часть этого отпуска. Мысль о скуке и об уединении очень его пугала, и только крайняя необходимость могла принудить его на время, более или менее продолжительное, поселиться в отцовском замке и вести в нем образ жизни, нисколько не похожий на тот, к которому он привык. Как только глаза его встретили Бланш, как только он узнал, что она его кузина и живет в замке, этот испуг исчез как по волшебству. Филипп был завзятый обольститель. Многочисленные успехи у женщин, которые до сих пор так легко поддавались его обольщениям, нисколько не позволяли ему предполагать возможности сопротивления со стороны Бланш. Он тотчас же сказал себе, что для него будет восхитительным препровождением времени восторжествовать над невинностью и добродетелью его кузины. Конечно, встретить такое чудо красоты было редкостью; подобная победа могла вполне вознаградить за несколько месяцев, проведенных в старом и печальном замке. Филипп рассуждал таким образом сам с собою, как вдруг узнал, что брат его и кузина любят друг друга и что свадьба их назначена тотчас по окончании траура. Это известие, однако, нисколько не разрушило планы молодого офицера, а напротив, еще более подстрекнуло его.« Приключение будет тем интереснее!»– подумал он.Филипп был бездушный злодей, настоящий демон таился под очаровательной наружностью. Он не любил своей кузины, а только желал обладать ею, и для удовлетворения этого желания твердо решился не отступать ни перед чем.Прошло несколько недель. Как опытный обольститель Филипп никогда не пропускал благоприятного случая разыграть страсть перед своей кузиной, и надо признаться, он разыгрывал ее с истинным талантом. Но на этот раз он имел дело с девушкой, поистине непорочной и целомудренной и телом, и душою. Как ни старался Филипп превзойти себя в своей роли, Бланш его не понимала. Его пламенные тирады, страстные восклицания не имели никакого смысла для ума молодой девушки. Она не могла смотреть на Филиппа иначе как на брата Альберика, который был ее женихом, почти мужем. Поэтому она принимала слова любви Филиппа за обещания братской и доброй дружбы, выраженные несколько странным языком. Со своей стороны, она обещала Филиппу привязанность сестры.Это неожиданное сопротивление удивило и раздразнило молодого человека в высшей степени. Неудача расшевелила всю нечистую грязь, из которой была составлена его душа. Он сказал себе, что Бланш непременно должна принадлежать ему, если не добровольно, то насильно. В то же время он начал чувствовать к своей кузине уже не мимолетное желание, но первые припадки той сильной, необузданной, слепой страсти, какую испытывают только развратники, которые не могут любить.Бланш, охраняемая щитом своей невинности и целомудренной любви к Альберику, не замечала страсти Филиппа точно так же, как не замечала его мимолетной прихоти. А молодой офицер, подобно тигру или ягуару, ждал только благоприятной минуты, чтобы броситься на ту, которую он хотел сделать своей добычей.Однажды случай, давно им ожидаемый, представился. Альберик и старый граф уехали из замка на несколько часов. Все думали, что Филипп отправился на охоту на целый день, а он только спрятался за деревья в парке и таким образом подстерегал отъезд отца и брата.Бланш была одна.Как только карета исчезла вдали, Филипп вышел из своей засады. Возвратясь в замок, он услыхал восхитительные звуки арфы, на которой играла его кузина. Молодой человек поспешил снять охотничий костюм, нарядился как можно щеголеватее и вошел в коридор, в который выходила дверь комнаты Бланш. Он шел тихими шагами, которые старался сделать твердыми, но которые были неверны и неправильны. По мере того как он приближался, звуки арфы долетали до него все громче и громче и изумляли чистотой и гармонией. Это была музыка, достойная ангелов. Наконец Филипп дошел до дверей. С секунду он колебался; но злой гений имел над ним слишком большую власть, чтобы эта нерешительность была продолжительна. Он тихо постучался в дверь. Музыка тотчас прекратилась.– Кто там? – спросил голос, превосходивший в нежности звуки инструмента, струны которого еще дрожали.– Это я, кузина, – отвечал Филипп.– Войдите, кузен, – сказала молодая девушка не без некоторого волнения, потому что впервые один из братьев постучался в дверь ее комнаты. Однако она подумала, что не имела никакой причины не впустить к себе Филиппа и что подобный поступок с ее стороны мог показаться даже странным и смешным.Филипп вошел в комнату и затворил за собою дверь. Лицо его имело странное выражение. Оно было еще бледнее обыкновенного и покрыто красными пятнами. Глаза его сверкали. Легкая судорожная дрожь подергивала губы. Словом, хоть он и силился казаться совершенно спокойным, волнение его было очевидно.Один взгляд, брошенный на него девушкой, испугал ее. Откуда происходил этот инстинктивный испуг? Бланш этого не знала. Она поспешно встала со своего места, вызвала на губы притворную улыбку и сказала приветливо:– Чему я обязана вашим любезным и неожиданным посещением, кузен?..Бланш невольно сделала ударение на слове» неожиданным «.– Я хотел бы поговорить с вами, прелестная кузина, – отвечал Филипп, – если только вы удостоите подарить меня разговором, которого я прошу…– Вы пришли поговорить со мною, кузен?.. – повторила Бланш.– Да… Я желаю этого более всего на свете.– Это, кажется, очень легко…– Как? Вы соглашаетесь?..– Охотно…Филипп уже хотел было броситься перед девушкой на колени; но она не дала ему времени и поспешно сказала:– Погода прекрасная, хотя немного и холодна… Пойдемте в сад, там нам будет удобнее разговаривать.– Почему же не остаться здесь, кузина? – спросил Филипп.– Когда вы постучались ко мне в дверь, кузен, я только что хотела выйти.– Как? – вскричал Филипп, – вы хотели прервать эту чудную арию, которую ваши очаровательные пальчики перебирали на струнах арфы?..Застигнутая в своей невинной лжи, Бланш слегка покраснела. Филипп продолжал:– Сделайте милость, кузина…– Какую милость?..– Выслушайте в этой комнате то, что я хочу вам сказать…– Зачем непременно в этой комнате, а не в саду?– Потому что это мое желание… потому что так надо!– Так надо? – повторила Бланш с удивлением.– Да, кузина, так надо!Филипп сделал ударение на последних словах; но Бланш, несмотря на свою кротость, имела в жилах горячую кровь дочерей благородного рода. Она с гордостью подняла голову.– А если моя воля не такова? – сказала она.Во второй раз Филипп колебался; но и на этот раз также демон восторжествовал в его мыслях.– Так надо, кузина, – отвечал он, – и если не хотите этого вы, то так хочу я…И подойдя к двери, Филипп задвинул засов. XXXVIII. Опасность Бланш заметила это движение и поняла, что ей угрожает опасность. Девушка сильно побледнела и прошептала голосом, который старалась сделать твердым, но который был едва внятен:– Если вы меня принуждаете насильно остаться здесь… выслушать вас в этой комнате… я уступаю… я готова… говорите: чего вы от меня хотите?..Филипп, на которого собственный низкий поступок навеял нечто вроде опьянения, как подмешанное вино, отвечал смело:– Уже давно, кузина, вы отказываетесь выслушать меня, или если и слушаете, то не хотите понять… Сегодня вы должны выслушать меня со вниманием… так надо… То, что я хочу вам сказать, очень серьезно, и я настоял, чтобы вы остались в вашей комнате, я даже осмелился запереть двери только затем, чтобы никто не помешал нам… Конечно, это преступление;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57