– Уходи, Аннабель, пока я не потерял над собой контроль и не сделал того, о чем мы оба потом пожалеем.
Аннабель хотелось подойти к нему, положить его голову себе на грудь и успокоить, как ребенка. Но вместо этого она молча выскользнула в коридор.
Она не сделала и нескольких шагов, когда услышала звон разбившегося бокала. Аннабель в растерянности остановилась, не зная, то ли вернуться, то ли оставить Ройса одного. Но он с силой захлопнул дверь и прошел мимо, даже не взглянув на нее.
Глава 19
Честь не велела ему возвращаться, а долг звал назад. Мирты были в цвету, обе армии возвращались на опустошенную войной землю из Геттисберга, маленького городка в Пенсильвании.
Аннабель трудилась на огороде, выдергивая из земли сорняки, бурно разросшиеся после недавнего дождя. Она подняла голову и увидела его – темноволосого мужчину, скакавшего на чистокровном сером жеребце. Перед ним расстилалось поле, а за его спиной сонно несла свои коричневые мутные воды река. Аннабель поднялась и пошла на край огорода. Мейджор сразу же насторожился и, подбежав к девушке, сел возле ее ног. Аннабель почесала пса за ухом, не сводя глаз с всадника.
Всадник пустил коня медленным шагом, как только перед ним показался большой дом с облупившейся краской, провисшим крыльцом и вытоптанными дорожками. Это был уже не тот особняк, который он давно покинул, все изменилось. Мир обезумел, и зимой даже этому экономному поместью грозил голод.
Аннабель не знала, был ли он здесь прошлой весной, когда армии снова сошлись на поле боя и в лесах полыхало пламя, а кровь потоками лилась на землю. До конца жизни Аннабель будет помнить ужас тех майских дней. Но Ройсу, мужчине и солдату, наверное, все представлялось по-другому.
Ройс свернул к галерее, и Аннабель сосредоточила взгляд на его лице. Те же покрытые загаром выступающие скулы и серебристые глаза, затененные полями шляпы. Что-то оборвалось у нее внутри, и Аннабель почувствовала, как сильно она по нему скучала, как боялась за него.
Она уже поняла, что любовью нельзя управлять. Аннабель не могла изменить своих чувств, как не могла превратиться в индейскую принцессу. Она всей душой любила Ройса. И эта любовь умрет только с ней.
И вот он здесь, в «Излучине».
Он спешился и направился к ней. Она пошла ему навстречу. Пошла, а не побежала, радуясь его возвращению. Сердце подсказывало что надо побежать, упасть в его объятия и любить его долго и страстно, чтобы он тоже ее полюбил.
Если бы она не любила его так сильно… И если бы он любил ее хоть немного…
– Аннабель, – произнес Ройс, остановившись.
Аннабель ничего не сказала, только улыбнулась. Так они стояли несколько долгих минут и смотрели друг на друга. В лицо Аннабель пахнуло ветром, пропитанным сладким ароматом магнолии. Девушка откинула со лба влажную от пота прядь волос.
– Я велю кому-нибудь забрать твою лошадь, – сказала Аннабель. – Идем в дом, там прохладнее. Я сделаю тебе чаю…
Слова застряли у Аннабель в горле, когда она взглянула в лицо Ройса. Он попытался улыбнуться, но его губы оставались напряженными.
– Как я рада тебя видеть, – произнесла Аннабель.
Ройс снял шляпу, и девушка заметила в его глазах боль.
Он погладил девушку по щеке, и она, закрыв глаза, прижалась к его ладони.
– Я приехал к Августе, – сказал он.
Ройс остановился на краю тропинки, устремив взгляд в сторону обрыва. Он знал, что найдет ее здесь, потому что в мыслях всегда возвращался к тому далекому дню, когда разразилась буря, дню, наполненному смехом. Тогда он держал эту женщину в объятиях и был полон веры.
С реки дул горячий ветер, трепавший ее волосы и прибивавший к ногам юбку. Аннабель еще больше похудела от пережитых лишений. Ройс медленно спустился по некогда поросшей травой тропинке и остановился рядом с ней. Она словно не слышала, как он подошел, лишь смотрела не отрываясь на реку, лениво катившую свои воды, которые меняли свой цвет от густо-зеленого и серого до золотисто-коричневого.
Ветер доносил до них голоса людей, расположившихся лагерем на обоих берегах реки и встретившихся теперь на островке, на самой ее середине.
– Привет, повстанец. Мы тут варим кофе. А у тебя, часом, табаку не найдется?
– Может, и найдется. А как у вас насчет газет?
Ройс почувствовал, как Аннабель еле слышно вздохнула.
– Я пришла сюда послушать, – тихо произнесла она. – Я слушаю и думаю, что, может быть, придет день, когда все это кончится… ненависть, кровопролитие.
– Война, можно считать, проиграна, но до ее окончания еще далеко.
Заходящее солнце скрылось за облачком, отбросив тень на загорелое лицо девушки. Ройс посмотрел на идеальный изгиб ее бровей, мягкий профиль, нежно-розовые полные губы. Черты лица остались прежними, но это уже не было лицо юной девушки, которую он оставил здесь два года назад. Она стала женщиной, испившей до дна горького напитка из чаши жизни. Однако в душе ее еще жила надежда, и это вызывало у Ройса благоговейный трепет.
Река осторожно лизала песок на берегу у подножия обрыва. Аннабель повернулась и внимательно посмотрела на Ройса:
– Уже уезжаешь? Ты ведь только что приехал.
Откуда Аннабель знает, что он должен уехать? Ведь он еще не успел ей об этом сказать.
– Я приехал сюда ради Гордона, чтобы сообщить новости его жене.
Аннабель долго смотрела на Ройса, а потом отвернулась.
– Ты говоришь так, словно он уже умер. Он просто попал в плен. Он вернется. Его обменяют.
– Гордон тяжело ранен, а главное – он Кинкейд. Его не обменяют. Если он выживет, его будут держать в качестве заложника.
В голосе Ройса слышалась горечь. Он всего лишь хотел защитить своего брата, а вместо этого перевел его в подразделение Стюарта. Напыщенного, жадного до славы Стюарта, чьи солдаты бросили раненого кавалериста на залитом кровью поле боя в Пенсильвании. А теперь Гордон заплатит высокую цену за то, что он брат Ройса Кинкейда, ведь майора Кинкейда – живого или мертвого – разыскивают северяне.
– Почему ты не был откровенен с Гасси? По-моему, она заслуживает того, чтобы знать правду.
– Августа не такая сильная, как ты.
– Ошибаешься. Да, мы разные и относимся к войне по-разному, но она сильная. – Странная улыбка осветила лицо Аннабель. – Мужчины уходят на войну и не понимают, каково это – ждать дома и переживать за тех, кого любишь.
Она повернулась к нему. Ройс едва сдержался, чтобы не заключить девушку в объятия и никогда не отпускать, но это лишь усилило бы ее боль.
– Ты напишешь на этот раз?
– Нет, – ответил Ройс. – Забудь меня.
На лице Аннабель вновь появилась странная улыбка.
– Я пытаюсь. Но тебя очень трудно забыть.
– Тогда научись ненавидеть, Энни.
Ройс погладил жену по лицу. Ему просто необходимо было прикоснуться к ней. Он уезжал, и на этот раз навсегда. Погибнет ли он на поле боя, или ему придется пережить тысячу смертей, он не мог больше отрицать неистового желания находиться рядом с этой девушкой. Это была не любовь, а безумие, и если бы он уступил своим желаниям, то наверняка разрушил бы ее жизнь так же, как разрушил жизнь Гордона.
Аннабель накрыла ладонью руку Ройса и прижала к своей щеке. Ее рука казалась маленькой и бледной на фоне его большой загорелой руки. Ройс ощутил исходящий от Аннабель аромат нагретой солнцем реки и простой земной женщины. Что-то сдавило грудь, мешая дышать. Тоска настолько острая и глубокая, что его пробрала дрожь.
– Уезжай, Кинкейд, пока я не потеряла над собой контроль и не сделала того, о чем мы оба потом пожалеем.
Она понимала, что Ройс бежит от нее, не в силах совладать со своими чувствами.
Он хотел улыбнуться, но улыбка не получилась.
– Не стоит горевать из-за бессердечного негодяя.
Заходящее солнце вышло из-за тучки, осветив мокрое от слез лицо девушки. Аннабель отерла их тыльной стороной ладони, и сердце замерло у Ройса в груди. Она была его Хьюрит, стоящая на обрыве. Воды реки никогда не поворачивают вспять. Даже в сказках.
Ройс повернулся и пошел прочь. Он знал правила войны, на которую уходил, но предстоящая битва пугала его. Аннабель поняла это.
– Майор Кинкейд, – окликнула она Ройса. – Ты будешь думать обо мне.
Да, он будет думать о ней. С наступлением вечера, когда солнце опускается за горизонт, а ветер шелестит в ветвях деревьев, он будет думать о том, встретила ли она мужчину, который может дать ей все то, чего она заслуживает. И он возненавидит этого неизвестного мужчину, который стал для Аннабель тем, кем он так и не смог стать.
Ройс не хотел оборачиваться, но, спустившись с холма, остановился. Аннабель стояла на краю обрыва, и ее стройная фигура выделялась на фоне расцвеченного красными полосами закатного неба Виргинии. Она была воительницей и казалась такой сильной с высоко поднятой головой и гордо расправленными плечами. Милая дерзкая Энни. Храбрая. Слишком храбрая, чтобы это принесло ей пользу.
Ройс знал, что когда-нибудь жестокая война закончится и он непременно будет вспоминать этот момент, думая о том, могло ли все сложиться иначе.
Если бы не война… И если бы он был другим…

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Тот, кто заварил кашу, пусть ее и расхлебывает.
Генерал Фил Шеридан, США
Глава 20
Уоррентон, Виргиния
Декабрь 1863 года
Перед миссис Рид лежала маленькая Библия в зеленом кожаном переплете с тиснеными золотыми буквами, и женщина водила пальцем по тонким страницам с начертанной на них молитвой. Она остановилась, тихонько вздохнула и, закрыв книгу, отложила ее. Потом смахнула со щеки слезу, и Аннабель отвернулась, чувствуя себя не вправе находиться рядом с этой милой женщиной в минуты ее горя.
Миссис Рид сложила руки на коленях и попыталась улыбнуться.
– Даже не знаю, как вас благодарить, мисс Холстон. Лейтенант Эллис приезжал ко мне прошлым летом. Рассказал, как вы были добры к моему Чарли, когда он… после того как…
– Вы сделали бы то же самое на моем месте, миссис Рид. И я не сомневаюсь, что уже сделали, – перебив ее, произнесла Аннабель, почувствовав, что женщине тяжело говорить о гибели сына. – Сожалею, что не смогла сразу передать вам Библию.
– Я очень благодарна вам, но искренне надеюсь, что вы проделали весь этот путь не только для того, чтобы передать мне книгу. Чтобы такая молодая девушка в одиночку пересекла линию фронта… Ведь на дороге полно этих ненавистных янки, да и погода не очень подходящая.
Миссис Рид говорила точь-в-точь как те леди в Лексингтоне, выражающие свое недовольство, и Аннабель едва сдержала смех. Чтобы скрыть его, она негромко откашлялась, но когда подумала о причинах, приведших ее сюда, желание смеяться мгновенно пропало.
Пейтон отправил Августу с ребенком в Ричмонд, куда переехал ее отец после того, как Фредериксберг был разрушен. Доктору Роли каким-то образом удалось снять квартиру для семьи в осажденном городе, и теперь он работал в госпитале. Продукты стоили невероятно дорого, но их все же можно было пока купить. Чего не скажешь о графствах, расположенных на реке Раппаханок. Там почти ничего не осталось после длительной оккупации обеих армий. То, что не успели украсть или сжечь северяне, реквизировали интенданты конфедератов. И все же армии северной Виргинии пришлось вдвое уменьшить рацион солдат. Лошадей нечем было кормить, и их отправляли в северную Каролину, чтобы сохранить для участия в весенней кампании. Гражданское население голодало так же, как солдаты.
На зиму Пейтон отправил Аннабель к тете Хетти в долину Шенандоа, где еще не было голода. Девушке очень хотелось оказаться поближе к Бо, по тетушке Хетти и Ливви она тоже очень соскучилась и волновалась в предвкушении встречи с ними после почти трех лет разлуки.
Однако «Излучина» стала ее настоящим домом. Мысль о том, что придется оставить Пейтона, заменившего ей отца, коротать зиму в одиночестве, была невыносимой. Но, несмотря на все мольбы, Пейтон отказался сопровождать ее из страха, что в его отсутствие поместье будет разграблено и сожжено.
– Как я уже говорила, я направляюсь к своим родственникам, – сказала Аннабель. – Мой брат учится в военном институте. Он тоже приедет в «Веселый Шервуд», так что мы сможем провести вместе Рождество.
Миссис Рид взмахнула рукой, и в комнате словно из-под земли вырос чернокожий слуга. Он налил чаю миссис Рид и подошел, чтобы наполнить чашку Аннабель, но девушка покачала головой:
– Мне действительно пора ехать. Скоро стемнеет.
– Надеюсь, вы передумаете и останетесь ночевать у меня. – Миссис Рид прищурилась. – Как зовут вашего опекуна?
– Пейтон Кинкейд.
– Он не родственник Ройса Кинкейда?
– Отец.
Аннабель показалось, что Пейтон неспроста отправил ее сюда, где его знаменитый сын сеял панику в войсках северян. Однако предполагалось, что она спрячется в «Веселом Шервуде» и, если будет осторожна, Ройс никогда не узнает, что его жена была совсем рядом.
– В таком случае вы просто обязаны остаться, – решительно заявила миссис Рид. – Наши молодые леди собираются устроить вечеринку для храброго рыцаря и его офицеров, которая состоится завтра вечером. Это в Салеме, за линией северян. Вы можете остаться у меня, съездить на вечеринку и вернуться во Фронт-Ройял как раз к Рождеству.
При этих словах Аннабель ощутила странную боль в груди – не то гнев, не то хорошо знакомое страстное желание. Теперь это место называли владениями Кинкейда, словно он был королем. Королем, которого северяне объявили вне закона, а южане считали кем-то вроде спасителя.
Аннабель с трудом заставила себя улыбнуться:
– Благодарю вас за приглашение, но я хочу поскорее попасть во Фронт-Ройял. Там тоже будут танцы.
«Однако танцевать я не собираюсь», – подумала Аннабель.
Миссис Рид проводила ее до дверей.
– Если вдруг передумаете, вечеринка состоится в Мэнсфилде в доме Гири. Вы его легко найдете. Большой белый особняк в георгианском стиле – третий дом по дороге в Салем. Может, привезете с собой свою кузину, а потом вместе приедете сюда.
– Если мы решим воспользоваться вашим любезным приглашением, я сообщу вам не позже завтрашнего полудня.
Миссис Рид взяла Аннабель за руку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47