Я хочу, чтобы вы овладели основами права и могли помогать мне в сложных вопросах управления моими поместьями.
Вы непременно должны выучить гаэльское наречие, и тогда население моих валлийских и ирландских владений станет относиться к вам с любовью и уважением. — Уильям умолк, всматриваясь в лицо юной принцессы. Ему так хотелось, чтобы она не стала противиться его намерениям.
Девочка кивнула и серьезно ответила:
— О, милорд, я с радостью стану учиться всему, что вы перечислили, чтобы стать достойной вас! Прежде всего мне следует научиться бегло читать и писать, и тогда из моих писем к вам вы сможете узнавать о моих успехах во всем остальном!
Отчаяние, еще несколько минут назад владевшее душой Элинор, сменилось надеждой и радостной готовностью следовать воле супруга. Лишь бы он любил ее! Лишь бы он не отвергал ее любви!
— Обе ваши сестры, — продолжал Уильям, — стали королевами, и я не желаю, чтобы они хоть в чем-то превзошли вас, моя дорогая! Вы станете умнее, образованнее и воспитаннее их. Договорились?
Девочка согласно кивнула.
— И не думайте о Виндзоре как о месте вашего заточения. Ведь это великолепный замок, окруженный садами и охотничьими угодьями. Генрих затеял реконструкцию некоторых его частей, и ко времени свадьбы нашего монарха Виндзор превратится в роскошную королевскую резиденцию. В его стенах вам не грозит грустное одиночество!
— Но я, как и прежде, буду находиться здесь в окружении взрослых, которые только и знают, что указывают мне, что я должна и чего не должна делать! — надула губки Элинор. — И все это продолжается с раннего утра до самого позднего вечера!
— Знаете, — с улыбкой сказал Уильям, — я как раз собирался просить свою сестру Изабеллу пожить в Виндзоре до возвращения ее мужа из Ирландии.
Элинор шмыгнула носом и провела по лицу рукавом своей ночной сорочки:
— Графиня Глостер очень красива и мила, но ведь она тоже взрослая, и ей намного больше лет, чем мне!
— Ей всего двадцать, — растерянно пробормотал Уильям. Боже праведный, если это дитя считает, что Изабелла слишком стара, чтобы быть ее подругой, то каково же должно быть ее отношение к сорокалетнему мужу? О Господи, какой нелепый фарс вся эта свадьба, сыгранная в угоду капризному мальчишке-королю! Но он снова подавил негодование и, улыбнувшись девочке, пообещал:
— У вас непременно появятся подруги вашего возраста! Обещаю вам это! Мы пригласим в Виндзор нескольких благовоспитанных девочек из хороших семей.
— Но я хотела бы сама выбрать, кого именно!
— Право, не знаю… — растерялся Уильям. — Хорошо, я предоставлю вам выбрать троих из восьми или десяти высокородных леди в возрасте от девяти до одиннадцати лет. Согласны?
— О, конечно! Это вы здорово придумали, Уильям! Видите, как легко нам с вами договориться обо всем!
Маршал облегченно вздохнул. С Элинор Плантагенет и вправду можно было поладить миром, но для этого следовало запастись изрядной долей терпения.
Он заговорщически улыбнулся девочке и развязал шнурки своего камзола. Приподняв подол рубахи, Уильям обнажил мускулистую грудь, взял Элинор за запястье и прижал ее ладонь к своему боку.
— Если вонзить меч сюда, между третьим и четвертым ребрами, его острие проколет легкое вашего врага, — сказал он. Элинор серьезно кивнула головой, и Маршал продолжил урок: — А стоит вам ударить сверху вниз вот сюда, рядом с подмышкой, и противника вашего почти наверняка не спасут усилия самых искусных лекарей.
Элинор нахмурилась и закусила губу, с напряженным вниманием вслушиваясь в слова мужа. Он переместил ее ладонь почти к самому центру своей широкой груди. Девочка чувствовала, как гулко бьется его сердце.
— А пронзив левую сторону груди врага, вы попадете ему в самое сердце и убьете его наповал, — торжественным тоном закончил он.
— О, милорд граф, если бы вы знали, как я люблю вас! — воскликнула Элинор.
3
Уильям Маршал никак не мог побороть смутное чувство недовольства собой, овладевшее им вскоре после свадьбы. В душе он называл себя презренным изменником и предателем. В течение целого ряда лет он содержал любовницу, в чьих объятиях время от времени утолял свое вожделение. Они успели привыкнуть друг к другу, как муж и жена, прожившие долгие годы подле друг друга. Основой их связи стала отнюдь не любовь, не пылкая страсть, а привычка, взаимная приязнь и симпатия, что одинаково устраивало обоих. И Уильям столь остро переживал вовсе не неверность своей метрессе. Его терзала вина по отношению к молодой леди, блиставшей при дворе короля во времена ранней юности графа Пембрука. Нежная красота и изысканные манеры Жасмины де Бург пленили его сердце, и любовь к ней стала одной из причин упорного нежелания Маршала связывать себя узами брака. Он часто горько усмехался при мысли о столь нелепом, ничем не оправданном постоянстве, но однако не делал попыток вырваться из пут столь безрассудной страсти.
Его почтительная, трепетная любовь к Жасмине была отвергнута девушкой из-за соперника — прославленного воина Фэлкона де Бурга, которому удалось завоевать ее сердце одним лишь пламенным взором, исполненным решимости и вожделения.
В течение всех этих долгих лет Уильям продолжал втайне любить Жасмину. Он неизменно наносил визиты семье де Бургов, когда бывал в Ирландии, и его радовала искренняя симпатия, которую выказывали ему и Фэлкон, и Жасмина, и их близнецы-сыновья. Уильям не мог не признать, что любимая им женщина обрела счастье в браке. Она гордилась мужем и своими сыновьями, которых де Бург воспитал мужественными, отважными воинами.
Маршалу предстояло теперь поведать любимой женщине о своем нелепом браке, объяснить, какие причины заставили его согласиться взять в жены маленькую принцессу. Он знал, что обретет душевный покой лишь после того, как услышит из нежных уст Жасмины слова понимания и утешения. Но прежде чем отправиться в Ирландию, ему следовало нанести визит сестре Изабелле, графине Глостер.
Ты, дорогая сестра, просто блистала на вчерашнем торжестве! — с воодушевлением произнес Уильям. Он предвидел, что ему нелегко будет уговорить Изабеллу согласиться на его просьбу, и от души надеялся, что эта искренняя похвала придется ей по нраву.
Но Изабелла в ответ на его слова смутилась и покраснела. Она прекрасно понимала, что вела себя вчера недопустимо вольно, и истолковала комплимент брата как упрек — увы, вполне заслуженный! — в ветрености и легкомыслии.
— Не сердись на меня, Уильям! — взмолилась она. — Я собираюсь в ближайшее же время вернуться домой. Мы с ним никогда больше не увидим друг друга.
Маршал разочарованно вздохнул. Весь вечер он был занят разговорами со своей юной женой, и ему некогда было следить за Изабеллой. Он понятия не имел, чем вызвана ее явная растерянность, однако планы молодой графини шли вразрез с его намерениями. Нахмурившись, он проговорил:
— Ах, какая жалость! Ты так понравилась малышке Элинор, что я имел неосторожность пообещать ей, что ты останешься с ней в Виндзорском дворце до тех пор, покуда Гилберт не вернется из Ирландии. Но раз ты решила возвратиться домой, я, разумеется, не стану удерживать тебя здесь, дорогая!
Изабелла не поверила своим ушам:
— Виндзор? Ты это серьезно, Уильям? Господи, я и мечтать не смела о возможности пожить при дворе! Разумеется я согласна! Право же, какой ты молодец, что позаботился обо мне!
Маршал внимательно вгляделся в лицо сестры. В глазах Изабеллы не осталось и следа прежнего смущения и растерянности. Они просто лучились счастьем. А ведь только что она со вздохом каялась в каких-то своих прегрешениях и собиралась удалиться домой. Право же, что за противоречивые, непостоянные создания эти женщины!
— Элинор хотела бы иметь подле себя нескольких ровесниц. Я нахожу, что эту ее просьбу следует исполнить. Ведь ей, бедняжке, нелегко все время видеть вокруг себя одних лишь взрослых. Не могла бы ты, дорогая, представить ей наших маленьких племянниц? Элинор хочет сама выбрать двух-трех своих будущих подружек из нескольких предложенных кандидатур. Похоже, этот ребенок привык командовать окружающими и навязывать всем свою волю, — со вздохом добавил он.
— Чего же еще можно ждать от наследницы Плантагенетов? — с улыбкой ответила Изабелла.
— Так ты сделаешь это для меня? Ведь через несколько дней Бигоды вернутся в Норфолк, а де Феррары — в Дерби.
— Я немедленно займусь этим! — кивнула Изабелла. — Ева де Браоз и Марджери де Лейси — ровесницы маленькой Элинор. Мне думается, следует представить принцессе также и Матильду, и Сибил, и малышку Джоан.
— Что бы я делал без тебя, дорогая Изабелла? — восхищенно воскликнул Уильям. — Я ведь и имен-то их толком не помню! А ты наверняка блестяще справишься с этой задачей. Я с легким сердцем отбуду в Ирландию. Что передать твоему супругу, дорогая?
— Моему супругу? — повторила Изабелла, снова покраснев. — Право, не знаю. Я так давно не видела его, что успела позабыть, каков он из себя. Боюсь, что не узнала бы его, если бы он решил вернуться без предупреждения…
— Бедняжка! Я передам ему твои слова! Быть может, это заставит его поторопиться домой.
— Нет, нет! — поспешно проговорила Изабелла. — Де Клеру это может не понравиться! Он ведь привык всегда и во всем поступать по-своему. Пусть остается там, сколько пожелает. А я, вместо того чтобы скучать дома в ожидании его возвращения, с радостью займусь опекой маленькой Элинор.
Принцесса Элинор стояла посреди своей собственной приемной — просторной, роскошно убранной комнаты — и бесцеремонно разглядывала нескольких маленьких девочек. Все претендентки на роль придворных графини Пембрук были наряжены в свои лучшие одежды. Головы девочек покрывали изящные чепцы, украшенные драгоценными каменьями. Почти все юные племянницы Уильяма не блистали красотой. Миловидной можно было бы назвать лишь одну из них. Элинор сразу же решила, что ни в коем случае не потерпит ее присутствия в своем дворе. Подобная же участь ждала еще двоих — тех, которые были, вне всякого сомнения, моложе самой Элинор. Джоан де Мунчензи разразилась слезами. Принцесса поздравила себя с тем, что оказалась права: ведь эти маленькие плаксы, оставь она их при себе, вконец испортили бы ей жизнь!
Сердечно поблагодарив леди Изабеллу, она твердо произнесла:
— Не соблаговолите ли вы полюбоваться на новое крыло, которое пристроено к замку по распоряжению Генриха и Ричарда? Сами они только что отправились туда. Я желаю вам приятно провести время!
Изабелла с поклоном удалилась. Элинор знала, что в любую минуту в приемной может появиться учитель, камеристка или одна из несносных монахинь, денно и нощно шпионивших за каждым ее шагом. А потому ей следовало торопиться.
— Вы умеете браниться? — строго спросила она девочек.
Все они молча замотали головами.
— Что ж, это очень скверно, мои дорогие! Я не оставлю при себе тех из вас, кто не знает ни одного ругательства!
Две юные леди смущенно хихикнули, остальные, похоже, готовы были последовать примеру Джоан и расплакаться с досады.
Элинор обратилась к тоненькой белобрысой Еве де Браоз, которая в ту же минуту прекратила смеяться и не мигая уставилась на юную принцессу.
— Как тебя зовут?
— Ева де Браоз.
— Ты знаешь хоть одно бранное слово?
— Проклятье! — зажмурившись, еле слышно произнесла девочка.
Элинор перевела взгляд на другую племянницу Маршала, чьи светлые волосы имели какой-то сероватый оттенок.
— А ты кто же будешь?
— Матильда Бигод. — Девочка сощурила свои серо-зеленые глаза. В голосе и манерах ее не было и следа той боязливой почтительности, которую выказывали юной принцессе все остальные.
Элинор закусила губу и склонила голову набок:
— Так ты, выходит, дочь графа Норфолка. Надеюсь, ты знаешь хоть какие-нибудь ругательства?
Матильда сдержанно покачала головой.
— Ну и дурища же ты в таком случае! Ведь само твое имя — бранное слово, да еще какое! Эх ты, Би… Год!
Сибил де Ферраре, дочь графа Дерби, как ни силилась сдержаться, прыснула со смеху.
Элинор повернулась к ней и выжидательно взглянула в ее хотя и некрасивое, но подвижное и оживленное личико.
— Ч-черт! — не без усилия выговорила Сибил.
«Какие они все невежды и тупицы!» — с досадой подумала Элинор. Взор ее обратился к толстощекой рыжеволосой девочке. Та была выше и явно старше всех остальных. Во взгляде ее читалось затаенное лукавство. Элинор ни минуты не сомневалась, что рыженькая знает, возможно, даже больше бранных слов, чем она сама. Лицо юной принцессы оживилось. Она ткнула пальчиком в грудь высокой девочки и звонко выкрикнула:
— Я выбираю тебя!
— Вы не можете этого сделать! — поджав губы, заявила маленькая, похожая на мышонка Марджери де Лэйси. — Это моя горничная, Бренда!
Элинор угрожающе надвинулась на говорившую и процедила сквозь зубы:
— Я — графиня Пембрук, урожденная принцесса Англии. Надеюсь, что я стократно превосхожу тебя знатностью, и, хотя де Лэйси славятся своей невыдержанностью и глупой гордыней, изволь помолчать, пока тебя не спросят!
Она повернулась к оробевшей Марждери спиной и бросила молоденькой горничной:
— Давай-ка выругайся!
— Сукин сын, шлюха, ублюдок, мать твою! — без тени смущения выпалила рыжеволосая Бренда. На вид ей было никак не меньше двенадцати лет.
Элинор восхищенно вздохнула и снова повернулась к Марждери:
— Боюсь, мне придется выбрать тебя, чтобы заполучить себе в подружки эту замечательную девицу!
«А ни одна из остальных моих будущих придворных даже в подметки ей не годится», — подумала она про себя.
Матильда Бигод с трудом скрывала свою радость по поводу того, что ей не придется несколько долгих лет угождать этой маленькой тиранке. Она решила непременно поведать своим родителям и воспитателям, какому тяжкому, унизительному испытанию подвергла ее и прочих юных леди принцесса Элинор Плантагенет Маршал!
Леди Изабелла отсутствовала целый час. Прогулка явно пошла ей на пользу: от свежего воздуха щеки ее раскраснелись, а глаза блистали, словно звезды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44