– Когда мы найдем человека, убившего твоего отца, тем, кто тебя осуждал, будет стыдно, – твердо сказала Гонора.
Каван с достоинством носил плед цветов клана и держался уверенно. Пусть люди и отпускали в его адрес колкие замечания, он отражал их сдержанно и достойно.
– Со временем клан поймет, что я всего лишь хочу служить им, как это делал мой отец – справедливо и мудро.
Гонора остановилась. Резкий зимний ветер жалил ее щеки, от холода она немного дрожала. Или от собственных тревог?
– Но они тебя оскорбляют!
– Я думаю, скорее, кто-то оскорбляет их. Слухи возникли сразу же после смерти отца. Такое впечатление, что кто-то изо всех сил старается посеять раздор среди членов клана.
– Ты прав, – сказала Гонора. – А это значит, что…
– Убийца остался среди нас, – докончил Каван. – Он никуда не ушел, а это приводит меня к мысли, что он еще не закончил свое черное дело.
Гонора содрогнулась, с благодарностью подумав о теплых объятиях мужа. Он медленно обнял ее и притянул к себе. Рядом с ним никто не мог ей навредить, а он любовно подбадривал ее. Каван обладал мужеством и силой прирожденного лидера, и она гордилась тем, что стала его женой, хотя и беспокоилась о его безопасности.
– Мы должны его отыскать, прежде чем он сделает еще какую-нибудь гадость, – сказал Каван.
– Да как мы его найдем, если он прикидывается одним из нас?
– То-то и оно. Он прикидывается, а на самом деле он не один из нас. Его преданность отдана кому-то другому, не клану.
– А кому? – спросила Гонора.
Каван взял ее за руку, и они пошли дальше.
– Это только один из вопросов, требующих ответа, но давай отложим его на потом. Пусть это время будет только для нас с тобой.
– Нет никакого времени для нас с тобой, – выпалила Гонора.
Каван повернул ее к себе лицом и обнял за талию.
– Прошедшие недели оказались для всех нас тяжелым испытанием. Нарушен привычный порядок, каждый час каждого дня наполнен скорбью. Нам пора возвращаться к обычной жизни клана, а начать должны мы с тобой.
– Ты прав, – согласилась Гонора, хотя и неохотно.
Это было трудное для всех время, и клан, конечно же, ждет, когда новый вождь скажет им, что делать дальше. Если он решительно возьмет власть в свои руки и будет вести себя уверенно, члены клана пойдут за ним. Тут ей в голову пришла одна идея.
– Если мы будем едины и сильны, клан последует за нами, а мерзавец…
– Выдаст себя и даже не поймет этого, – улыбнувшись, докончил Каван.
Гонора тоже улыбнулась:
– Он не сумеет внести разлад в клан, как делает это сейчас, потому что все они снова будут довольны и уверены в своем новом лэрде.
Каван чмокнул ее в щеку.
– Ты такая умная! Меня это возбуждает.
– Ни за что бы не сказала… – Гонора почесала в затылке. – Поцелуй? Это был поцелуй? Потому что если да, то я протестую…
Внезапно оказалось, что ее рот запечатан его губами, его язык нырнул глубоко внутрь и дразнил ее, переплетясь с ее собственным языком. Гонора обвила шею мужа руками, даря ему те же неистовые ощущения.
Тут послышалось хихиканье и какой-то писк. Они неохотно, с досадой отлепились друг от друга, нахмурившись, обернулись и увидели маленьких девочек. Те стояли в нескольких футах от них и показывали на супругов пальцами.
– У нас появилась публика, – прошептала Гонора.
– Вот и хорошо. Они непременно расскажут об этом родителям, новая сплетня вытеснит прежнюю, и я не удивлюсь, если в деревне начнут биться об заклад на то, когда у нас родится наследник.
Гонора уже думала об этом, понимала, что это ее долг… но при чем тут долг? Она будет счастлива подарить своему мужу наследника – дитя, рожденное в любви, воспитанное в любви и купающееся в любви. Внезапно мощная волна эмоций захлестнула Гонору, в горле у нее встал ком, а на глаза навернулись слезы.
Она отодвинулась от мужа и отвернулась, не желая, чтобы он увидел ее чрезмерное волнение. Но Каван не дал ей этого сделать. Он подошел сзади, обнял ее за талию и притянул к себе. Гоноре казалось, что она просто тает от счастья.
Она запрокинула голову назад, а когда он положил руки ей на живот, легонько прижала эти сильные, но ласковые руки своими.
– Но ведь ты скажешь мне, если забеременеешь?
Гонора негромко рассмеялась:
– Я прокричу об этом со стены замка. Я буду так счастлива и горда!
Каван уткнулся носом в ее волосы.
– Я рад это слышать.
– А ты сомневался? – удивленно спросила Гонора.
– Все же я был не самым лучшим мужем.
Гонора повернулась в его объятиях и широко улыбнулась:
– Согласна, но только частично. А если честно, то я понимаю твою первую реакцию, потому что и сама почувствовала нечто подобное.
– Ты не хотела меня в мужья.
– Нет, не хотела. И почувствовала облегчение, когда отчим пришел с этим предложением к твоему отцу, а ты меня отверг. Когда ты вернулся и нас навязали друг другу, мне это понравилось еще меньше. Но…
– Ты меня полюбила, – нахально заявил Каван.
Гонора расхохоталась:
– Глубоко и преданно.
– Потому что я неотразим, – поддразнил ее Каван.
Она покачала головой.
– Потому что ты хороший человек. Я всегда мечтала выйти замуж за хорошего человека. Ты честен и справедлив, и я могу тебе доверять. Ты хороший человек.
Каван, утратив дар речи, уставился на нее, и Гонора захихикала:
– И конечно, помогло то, что ты красавчик и прекрасный любовник.
Каван тряхнул головой и усмехнулся:
– Когда я согласился с тем, что ты будешь моей женой, то получил гораздо больше, чем мог рассчитывать.
– Ты получил хорошую женщину.
– Нет, – сказал Каван, – я получил замечательную жену и горжусь тем, что она у меня есть.
Глава 30
Каван поцеловал жену. Собственно, он вообще не хотел прекращать целовать ее. Она была не просто замечательная женщина. На самом деле на свете не было нужных слов, чтобы описать все его чувства к ней. Он и не пытался. Гораздо проще – и гораздо, гораздо приятнее – показать ей это.
Она была такой сладкой (впрочем, как всегда), что Каван мог бы растянуть свой поцелуй на долгие часы, если бы не взывавший к нему долг. После гибели отца на него навалились дела, и он уже не мог проводить время так, как раньше.
Каван прижался щекой к щеке жены.
– Я должен встретиться с братьями.
Гонора вздохнула, соглашаясь.
– Тогда я побуду с твоей мамой.
Каван взял ее за руку и неохотно повернул назад к замку.
– Спасибо, что проводишь с ней столько времени. Боюсь, она еще долго будет горевать.
– Она слишком любила твоего отца, чтобы быстро забыть о нем. Ее сердце будет всегда скорбеть, но я уверена, что вы, сыновья, ее очень поддерживаете. Хорошо, что вы у нее есть.
– К тому же Лахлан с Артэром раньше или позже женятся. – Каван фыркнул. – Артэр выберет себе разумную жену, а вот Лахлан… – Каван тряхнул головой и захохотал. – Не представляю себе его выбора!
– Он еще может удивить вас всех и выбрать очень достойную женщину.
– Это вряд ли.
– Когда Лахлан хочет, он может поступать очень мудро, – высказалась Гонора в защиту Лахлана.
– Ты надеешься на его мудрое поведение, когда придет время?
Гонора шутливо шлепнула его.
– Ты недобр к своему брату.
– Я просто говорю правду. Лахлан любит женщин, но не желает клясться в верности ни одной из них.
– Может, тебе стоит самому выбрать ему жену?
Когда они вошли в замок, Каван все еще хохотал. Супруги повесили плащи на колышки у двери и присоединились к сидевшим за столом Артэру и Лахлану.
– Знаешь, что предложила моя жена? – спросил Каван у Лахлана.
– Она сказала, что я самый чудесный мужчина на свете и она жалеет, что не вышла за меня.
Все дружно расхохотались.
– Она считает, что я должен подобрать тебе жену.
Лахлан схватился за сердце:
– Ты ранила меня, сестра! Мне не требуется помощь в выборе жены!
– А я думаю, что это неплохая мысль, – сказала Адди, подходя к столу с блюдом, полным сыра и хлеба. Рядом с ней послушно трусил Смельчак, принюхиваясь к восхитительному запаху с блюда.
Лахлан опять хлопнул себя по груди:
– Я ранен дважды!
– Лицедейство тебе не поможет, – предупредила мать, ставя блюдо в центр стола.
Лахлан схватил кусок темно-желтого сыра.
– Тогда буду говорить напрямик. Я сам выберу себе жену, когда придет время.
– Мы не выбираем любовь. Любовь выбирает нас, – поправила его Адди. – А когда это случится, она скрутит тебя в бараний рог, и ты ничего не сможешь поделать.
– Ну уж нет, я не допущу, чтобы мной распоряжалась какая-то любовь, – возразил Лахлан.
– Я тоже собираюсь подыскать себе приличную жену, которая мне подойдет и будет хорошо мне служить. А я ей, – вставил и Артэр.
Каван захохотал. Когда-то он и сам так думал. Жена – это просто средство достижения цели. Женщина, которая будет обеспечивать его потребности и рожать ему наследников. Разумеется, сам он будет к ней хорошо относиться. Однако больше он так не думает. В супружестве очень важна любовь. Она связывает двоих людей вместе и помогает им жить и благоденствовать.
– Мне просто не терпится увидеть, как вы оба подавитесь собственными словами, – хохотал Каван.
Адди встала позади Артэра и Лахлана, положила руки сыновьям на плечи и улыбнулась:
– Я на стороне Кавана и тоже жду не дождусь этого дня.
Каван продолжал улыбаться, а сердце его просто пело от облегчения. В первый раз за месяц, прошедший после гибели отца, мама улыбнулась! Он очень надеялся, что это только начало и что ее прелестная улыбка будет появляться все чаще.
Мама всегда была очень красивой и энергичной женщиной, но после смерти мужа вся ее энергия куда-то испарилась. Каван эгоистично хотел вернуть свою маму – ту, которая улыбкой приветствовала каждый новый день, которая всегда находила доброе слово, которая умела упорядочить любой хаос, которая в самые трудные времена была вместе со своими сыновьями.
И сейчас, когда она улыбнулась, Каван увидел тень той женщины и понадеялся, что она уже готова вернуться к жизни.
– Гонора, – сказала Адди, продолжая улыбаться, – ты не хочешь сходить со мной за сосновыми ветками, чтобы положить их в комнатах для приятного запаха?
– С удовольствием, – ответила Гонора.
– Я думала, что мы с тобой прогуляемся до того лесочка на вересковой пустоши.
– Эй-эй, погодите! – воскликнул Лахлан.
– Это не лучшее место для прогулок, – поддакнул Артэр.
– Сосновая роща у конюшни – самое подходящее для вас место, чтобы собирать ветки, – заявил Каван приказным тоном.
Адди взяла Гонору под руку и, широко улыбаясь, посмотрела на сыновей:
– Вы же не думаете, что вам позволено указывать мне, что я могу и чего не могу делать, правда?
Лахлан и Артэр разом посмотрели на Кавана.
– Трусы, – пробормотал он себе под нос, испепеляя их взглядом.
– Ты что-то сказал, Каван? – осведомилась Адди.
Каван покачал головой, адресуясь вовсе не к матери.
Он качал головой сам себе, понимая, что он точно такой же трус, как и братья. Он не мог запретить матери делать то, что она хочет; кроме того, она бы его все равно не послушалась. Она бы все равно поступила так, как считала нужным!
– Гонора хорошо знает этот лес. Я уверен, что с вами там все будет в порядке, – ответил Каван, сдаваясь. И обрадовался, когда жена поцеловала его в щеку, потому что смог улучить момент и шепнуть ей на ухо: – Не больше двух часов, или я организую поиски.
Гонора улыбнулась, прижалась к нему щекой и прошептала в ответ:
– Не советую. Колдовская сила леса может проглотить тебя целиком.
Каван смотрел им вслед, пока мать с женой, весело щебеча, снимали с колышков плащи и исчезали за дверью.
– Мама всегда поступает по-своему, – почтительно улыбаясь, произнес Артэр.
– Сдается мне, что и Гонора тоже, – поддразнил брата Лахлан, ухмыляясь.
– Погодите. Вы оба просто погодите, – доверительно сказал Каван. – Погодите, пока ваши жены не начнут проделывать то же самое с вами.
– Это вряд ли, – хмыкнул Лахлан.
– Вот именно, – поддакнул Артэр. – Моя жена не посмеет ослушаться моих приказов, хотя, конечно, я всегда буду стараться переубедить ее.
– Есть кое-что, о чем вы двое должны узнать прямо сейчас, – натянуто хмыкнул Каван. – Когда дело касается женщин, на свете отменяется понятие «убедить». Вы никогда и ни в чем не сумеете убедить ни одну женщину на свете. Это невозможно.
– Ты просто не знаешь, как это делается, – заявил Лахлан.
Каван помотал головой.
– Лахлан прав, – сказал Артэр. – Ты просто не знаешь как. Женщины могут быть разумными созданиями.
– Скорее, сговорчивыми, – фыркнул Лахлан. – Просто нужно знать, как заставить их подчиниться. Будь более гибким, и они непременно уступят.
Каван громко захохотал:
– Да, вас обоих ждет большой сюрприз. Нет, точнее сказать – потрясение.
– Посмотрим, – самонадеянно заявил Артэр.
– Обязательно посмотрим, – отозвался Каван, поднял кружку с элем и выпил за глупость своих братьев. Впрочем, вслух он об этом не сказал.
Гонора поняла, что отчим идет за ней и Адди от самого замка. Вряд ли кто-нибудь это заметил – скорее, решили, что он просто прогуливается и приветственно машет рукой знакомым, но она знала точно. Он что-то задумал, и ей совсем не нравилось неприятное ощущение, возникшее у нее в животе.
Калум показался им на глаза, только когда они добрались до конца деревни, и потрясенная Гонора увидела у него в руках букет цветов. Казалось, он даже попытался привести себя в порядок – одежда сидела на нем довольно неплохо, если не обращать внимания на несколько пятен и отсутствие пуговицы на жилете.
– Это для вас, – произнес Калум и, едва заметно поклонившись, протянул букет Адди. – Но эти прекрасные цветы меркнут перед вашей красотой.
Гонора чуть не задохнулась от негодования. Это просто несерьезно! Неужели отчим собрался ухаживать за ее свекровью? Даже мысль об этом была возмутительной. Впрочем, Адди слишком умна, чтобы попасть под влияние Калума.
– Благодарю, – произнесла Адди. – Вы очень заботливы.
Гонора потрясенно молчала. Адди улыбнулась и понюхала несколько полевых цветочков, туго завернутых в зеленые листья. Только самые стойкие цветы сумели дожить до начала зимы.
Гонора в ужасе думала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34