Все эти дни Гонора была очень занята, хотя и весьма необычными делами – благодаря мужу. После нескольких его уроков она расхрабрилась и обрела некоторую уверенность в себе. В случае чего она уже сумеет себя защитить, и теперь Гоноре не терпелось научиться еще чему-нибудь. Она хотела стать сильной, и не только ради того, чтобы произвести впечатление на мужа, но и для того, чтобы начать уважать себя. Она подружилась с лучником по имени Джон и уговаривала его до тех пор, пока он не согласился показать ей, как управляться с луком.
Сначала Джон артачился, требовал, чтобы Гонора получила согласие мужа, но она сумела убедить его, что хочет сделать Кавану сюрприз.
В конце концов Джон сдался, однако заявил, что она может рассчитывать всего на пару занятий. Впрочем, он передумал, обнаружив у Гоноры отличные способности к стрельбе из лука. Казалось, оружие с готовностью подчиняется ее командам.
– У тебя природный дар, девица, – сказал Джон и теперь ежедневно учил ее стрелять.
Гоноре просто не терпелось показать Кавану, чего она достигла. Гонора жила надеждой на его скорое возвращение – в основном потому, что сильно скучала. Она уже привыкла быть рядом с ним, разговаривать, вместе гулять и очень хотела, чтобы муж снова был дома, чтобы они привыкали друг к другу и скрепили наконец свои брачные обеты, сделав брак законным.
В комнату ворвалась Адди, заставив Гонору вздрогнуть от неожиданности.
– Извини, что напугала, – засмеялась Адди, – но твой муж возвращается домой!
Гонора просияла и подбежала к свекрови.
– А Ронан с ними?
– Мы еще не знаем. Они довольно далеко и приближаются медленно.
Обе женщины поспешили вниз по лестнице и выбежали из замка, присоединившись к Тавишу и Артэру, поджидавшим отряд. Собрались и жители деревни, чтобы приветствовать воинов, а когда распространилась новость о том, что возвращаются они с победой, в холодном воздухе послышались приветственные крики.
Однако по ледяному каменному лицу Кавана Гонора сразу поняла, что супруг своей победе не радуется, а значит, Ронана они не нашли.
В отличие от других женщин, кинувшихся обнимать мужей, Гонора не спешила здороваться с Каваном. Его мрачный вид свидетельствовал о том, что одобрения это не вызовет. Кроме того, он не отрываясь смотрел на отца, и Гонора поняла, что сначала Каван хочет поговорить с главой клана.
Лахлан вместе с Каваном подошел к отцу.
– Ронана не было у тех варваров, на которых мы напали, – с сожалением сообщил Каван.
– И никаких новостей о нем? – взволнованно спросил Тавиш.
– Те, в ком еще оставалась хоть капля жизни, ничего не сказали – или не пожелали сказать, – объяснил Лахлан.
– Давайте поговорим об этом в моих покоях, – произнес Тавиш и обернулся к жене: – Готовьте праздничный пир.
Гонора смотрела вслед мужу, но он ее словно не видел – не бросил ни единого взгляда, даже головы не повернул. Не обращая никакого внимания на Гонору, он последовал за отцом в замок. Она день за днем так тревожилась о нем, а он вообще ее не заметил! Хотя… а чего она ждала? Что он будет скучать по ней так же сильно, как она по нему?
Не зря отчим долгие годы выбивал из нее способность надеяться и мечтать. Она давно перестала рассчитывать на кого-либо или что-либо.
Гонора задумчиво постучала пальцем по сжатым губам. Что-то давненько не видно Калума. Обычно он целыми днями крутился неподалеку, даже не догадываясь, что Гонора прекрасно знает о том, как он за ней шпионит. Но с тех пор, как Каван отчитал его за то, что отчим ударил Гонору, тот старался не попадаться ей на глаза, однако по-прежнему бдительно следил за падчерицей.
Но всю последнюю неделю, а то и больше, Гонора его вообще не видела. Конечно, Калум отлично умеет оставаться незамеченным, если ему это выгодно, но за долгие годы Гонора изучила все его уловки и хитрости и всегда прекрасно знала, где он находится. Для этого ей даже не нужно было его видеть.
– Пойдем, – позвала Адди. – Нужно заняться пиром. Мужчины ждут празднования.
– Вы давно видели моего отчима? – спросила Гонора, догоняя свекровь.
– Кажется, позавчера я заметила его у конюшни, но точно сказать не могу. – Адди ускорила шаг. – Столы для наших мужчин должны ломиться от яств.
Гонора кивнула и тоже заторопилась, прекрасно понимая, что надо помочь Адди, но перед входом в замок остановилась и быстро окинула взглядом территорию. Она точно знала, где может скрываться Калум, если не хочет, чтобы его заметили, но так его и не обнаружила. Здесь отчима явно не было.
Гонора не знала, что пугало ее сильнее – то, что отчим за ней следит, или то, что его нет ни в одном укромном уголке. Где он может находиться и что делает?
И все же в первую очередь мысли ее были заняты мужем. Помогая Адди с приготовлениями к праздничному пиру, Гонора не могла не думать о Каване. Он выглядел не только угрюмым, но и измученным, сильно вспотел и был покрыт грязью и засохшей кровью.
Гонора повернулась к Адди.
– Я бы хотела приготовить ванну для мужа.
Адди улыбнулась:
– Прекрасная мысль. Я уверена, что он поблагодарит тебя за это. Как только вкусные запахи доберутся до покоев, мужчины завершат свой разговор.
Гонора фыркнула и продолжила помогать Адди до тех пор, пока ароматы жареного мяса, тушеных овощей и вкусных пирогов не разнеслись по всему замку. Тогда она приказала приготовить ванну в супружеской спальне, а Адди выставила ее раньше, чем Гонора успела попросить разрешения уйти.
Каван чувствовал себя опустошенным. С тяжелым сердцем поднимался он по лестнице. Он так надеялся найти брата и привезти его домой! Но ему не повезло, он не нашел ни единой зацепки и не знал, где же находится Ронан. Даже то, что они уничтожили целую орду варваров, не уменьшило его разочарования. Найти брата гораздо важнее, чем отомстить. Он хотел, чтобы Ронан вернулся домой целым и невредимым.
Каван знал, что внизу готовятся к праздничному пиру, но ему нечего было праздновать. Он не выполнил того, что собирался, поэтому не заслуживал развлечений.
Каван хотел найти какой-то способ утопить свою печаль, забыться, раствориться в…
Он резко остановился на пороге собственной спальни и уставился на жену, стоявшую в просвечивающей светло-желтой сорочке рядом с исходящей паром ванной. Огонь в очаге подчеркивал ее обнаженное под тонкой материей тело, а напрягшиеся соски зазывно упирались в ткань. Гонора, улыбаясь, дожидалась его, чтобы помочь искупаться.
– Вон отсюда! – заорал Каван и выскочил за дверь.
– Я только хотела…
– Вон! – Громкий вопль дрожью отдался во всем теле.
Гонора торопливо схватила с кровати юбку и блузку и выбежала из комнаты. Каван радовался, что она не стала оглядываться. Если бы он увидел хотя бы намек на обиду в ее фиалковых глазах, он бы схватил ее в объятия, засыпал извинениями и поцелуями, а это привело бы…
Каван тряхнул головой, захлопнул дверь и сорвал с себя одежду. Он овладел бы ею здесь и сейчас, только от отчаяния, быстро и грубо, а это ранило бы не только Гонору, но и его самого. Он не в том настроении, чтобы вести себя нежно и ласково. Он охвачен гневом и презрением к самому себе за то, что опять не смог найти брата. Он не заслуживает доброго отношения жены.
Каван с головой погрузился под воду, чтобы намочить волосы, отплевываясь, вынырнул наружу, схватил лежавшее на стопке полотенец мыло и начал скрести себя изо всех сил, хотя очень сомневался, что сумеет отскрести всю грязь. Ему казалось, что она разъедает его, и как бы он ни старался, уже никогда не станет чистым.
В течение всего года плена с ним обращались как с животным и заставляли жить соответственно, и воспоминания об этом терзали его душу. Каван приходил в ужас, представляя, что его брат по-прежнему терпит. Сердце его готово было разорваться от горя.
Только часа через два Каван почувствовал, что может присоединиться к празднику, и направился в большой зал – с чисто вымытыми блестящими волосами, в чистой рубашке и пледе. Он должен был появиться на пиру, иначе пойдут разговоры, что он не уважает своих воинов. Они храбро сражались, и Каван должен был оказать им заслуженную честь.
Он сел за стол рядом с отцом и братьями, поднял кружку за своих людей и осмотрел зал в поисках Гоноры. Не увидев ни ее, ни матери, он решил, что они заняты – следят, чтобы столы не пустели. Даже лучше, что он ее пока не видит, потому что Каван чувствовал себя виноватым за свое отвратительное поведение, а ведь она всего лишь поступила, как послушная жена.
Позже он перед ней обязательно извинится.
Он ел, пил, шутил с братьями и с воинами и время от времени замечал мать: смеясь и разговаривая с окружающими, она распоряжалась служанками. Каван быстро огляделся, но жены так нигде и не увидел. Куда она могла деться? Каван попытался перехватить взгляд матери, чтобы спросить у нее, но та не смотрела в его сторону, а вскоре вообще исчезла в толпе.
Лахлан хлопнул его по спине и сделал какое-то шутливое замечание, потребовавшее немедленного ответа. Вскоре братья втроем состязались в остроумии и хохотали.
И только когда к ним примерно через час присоединилась Адди, Каван справился насчет Гоноры:
– Ты что, так загрузила мою жену работой, что она не может попировать с нами?
Адди встревоженно взглянула на него:
– Я не видела Гоноры с тех пор, как она пошла приготовить тебе ванну. Разве она не ждала тебя в спальне?
Братья и отец тоже забеспокоились, но Каван с легкостью разрешил их тревоги.
– Я знаю, где она. – Он встал и вышел из зала, оставив семью в недоумении.
Ему не требовалось долго думать, чтобы понять, где Гонора. Она наверняка пошла к своему единственному утешителю – Смельчаку.
Он неслышно зашел в конюшню и остановился, увидев спящую жену – она уютно устроилась на охапке сена и укрыла плащом и себя, и Смельчака – тот прижался к ее груди и тоже крепко спал. Сердце Кавана чуть не разорвалось, когда он заметил, что Гонора плакала. Наверное, так и уснула в слезах, и это все его вина.
Нельзя быть с ней таким жестоким. Он злился на себя, а не на нее, а пострадала от его глупости Гонора. Теперь вот его жена спит в конюшне, рядом с животными. И Каван разозлился на себя еще сильнее.
Все, хватит. Он осторожно поднял Смельчака и положил его рядом с остальными щенками. Потом заметил еще одного песика, притулившегося к ногам Гоноры, поднял и его и тоже переложил к остальным.
И наконец Каван наклонился, как можно осторожнее взял на руки жену и выпрямился. Она зашевелилась, ресницы ее затрепетали, и Гонора доверчиво положила голову ему на грудь. Каван повернулся, и тут глаза жены широко распахнулись. Она приподняла голову и уставилась на Кавана.
– Ты должна быть рядом со мной, – тихо сказал он.
Гонора отрицательно покачала головой.
Каван прижался губами к ее виску и прошептал:
– Да-да, со мной.
Решительным шагом он вышел из конюшни с Гонорой на руках. Да, сначала Каван счел ее обузой, но она доказала, что это далеко не так. И с каждым днем становится все понятнее, что такая жена, как Гонора – это большая удача. А может быть, он просто сумел наконец разглядеть ее истинную сущность.
Каван, не заходя в большой зал, вошел через редко используемую дверь, в которой нуждались в основном в случае нападения на замок, когда требовалось срочно вывести людей. Он не хотел, чтобы кто-нибудь их увидел или понял, что у них опять разлад. Пересудов уже и так хватает, и Каван не хотел, чтобы сплетничать стали еще больше. И не хотел он, чтобы жена страдала из-за его дурости.
Он поднялся в спальню, не встретив ни единой живой души, быстро прикрыл дверь, уложил Гонору на кровать и снял с нее плащ.
Она лежала неподвижно, словно не знала, как ей теперь быть, или испугалась, и Каван разволновался. Он не хотел, чтобы Гонора боялась его. Ей хватило страха за время жизни с отчимом. Нельзя, чтобы все повторилось.
– Прости меня, пожалуйста, – произнес он, погладив ее по нежной щеке. – Ты не заслуживала моего гнева, и не ты была его причиной.
Она негромко вздохнула, словно все это время не дышала.
– Я подумала, что чем-то обидела тебя.
– Нет! – воскликнул Каван. – Ты ничем меня не обидела!
К его изумлению, Гонора взяла его за руку и ласково ее поцеловала, а потом прижала их сплетенные руки к груди.
– Ты не нашел брата.
Каван кивнул. Страсть, вспыхнув, разгоралась в нем все ярче.
– Поэтому я и злился.
– И ничего не узнал о том, где он находится?
– Ничего. Те, кто еще в силах был что-то сказать, сделали вид, будто ничего не знают. А может, действительно не знают, где Ронан.
– Нельзя терять надежду.
И от ее участливых слов страсть в Каване вспыхнула ярким пламенем. Она поддерживает его в поисках брата и не только сама надеется, но и поощряет его надеяться на благополучный исход! За одно это Каван был ей благодарен. Он не одинок – Гонора на его стороне.
Гонора отпустила его руку, села и удивила Кавана еще раз, прижавшись щекой к его щеке и прошептав:
– Спасибо.
Он едва не ахнул вслух, с такой силой пронзило его вожделение, но сдержался и только спросил:
– За что?
– За то, что рассказал мне правду, – пробормотала она, приблизила свои губы к его, немного поколебалась, но все же робко поцеловала Кавана.
Гонора ждала, как он отреагирует, не подозревая, что его тело мгновенно отозвалось и Каван едва сдерживается, чтобы не сграбастать ее и не воспользоваться ее невинной попыткой сближения.
Гонора расхрабрилась и снова поцеловала мужа. Ее рука бродила по его груди, а потом осторожно нырнула под рубашку.
От ее теплой ладони Кавана бросило в жар, и он пришел в полную готовность. Если не оторваться от нее прямо сейчас, он уже вряд ли сумеет это сделать, тем более что Каван не чувствовал в себе достаточно сил для воздержания. Гонора его жена, у него есть супружеский долг, у нее тоже, и будь он проклят, если этот долг не взывает к нему прямо сейчас громко и отчетливо.
Он ответил на поцелуй, не удержался. Она такая сладкая, такая невинная и готова ко всему… Зачем же столько времени отказывать и ей, и себе? Раньше или позже они все равно сольются в единую плоть, так почему не сейчас?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34