– перебил отец. – Насколько мне известно, нелегко пришлось одной Джорджи. Ты, похоже, прекрасно устроился.Лицо Ланса омрачилось. Джейд свела брови. Джорджи была тронута.– Вперед, папа. Я не возражаю.– Возражаю я, – бросил отец и ушел.Уголок рта Брэма чуть приподнялся.– Не понимаю! Вчера вечером твой отец был в отличном настроении, когда мы договаривались пойти на рыбалку!Джорджи уставилась на Брэма. С каких это пор он стал человеком, на которого она может рассчитывать? Что же до отца, она не знала, оскорбил он Ланса из-за обиды на дочь или хотел всего лишь исцелить раненую гордость.Она тщательно причесалась и наложила макияж, но ограничилась простыми джинсами и белой футболкой, чтобы никто не заметил ее стараний. Спустившись, она застала гостей за завтраком. Одновременно все пытались вести дела по телефону. Чаз стояла у плиты и жарила яйца по требованию гостей. Ланс попросил два жареных белка. Джейд прервала свой телефонный разговор, чтобы потребовать кипяток для своего травяного чая. Над садом пролетел вертолет. Сквозь стеклянные двери Джорджи увидела на веранде Пола. Тот тоже говорил по мобильнику. Лора сидела в столовой с блокнотом, и к ее уху тоже был прижат телефон. Мег, пристроившись на стуле за барной стойкой, делала все возможное, чтобы убедить мать в своем полном благополучии.Брэм нес из гаража упаковку бутылок с водой, когда над ним пролетел второй вертолет. Оба стали кружить над домом.– Вот так делаются дела в шоу-бизнесе, – пробормотал он.Значит, утечка произошла еще быстрее, чем они ожидали.Джорджи представила свисавшего из открытой двери вертолета фотографа с камерой, нацеленной на их дом. Подумать только, люди готовы рисковать жизнью ради того, чтобы получить снимок всех троих: ее, Ланса и Джейд. И что это им даст? Чек с шестизначным числом, уж это точно.Она налила себе кофе и тоже выскользнула на веранду. Здесь шум вертолетных двигателей был еще громче. Отец, прислонившийся к одной из скрученных колонн, увидел Джорджи и поспешно закончил разговор. Они уставились друг на друга. Глаза у отца были усталыми. Может, все было куда проще, пока Джорджи оставалась ребенком, но она этого не помнила. И все же он остался вдовцом в двадцать пять лет и вырастил дочь в одиночку. И так и не женился.Она взяла чашку в обе руки.– Ты все еще подписываешь автографы за Ричарда Гира?– Только вчера подписал один.Пола стали просить об автографах, когда его волосы поседели. Сначала он пытался объяснить, что он не Ричард Гир, но люди не всегда верили, а некоторые даже язвили насчет зазнавшихся кинозвезд. Пол наконец понял, что не делает Гиру одолжения, раздражая его фанатов, и с того дня раздавал автографы.– Бьюсь об заклад, это была женщина, – понимающе кивнула Джорджи, – и бьюсь об заклад, она обожала тебя в «Офицере и джентльмене». Людям придется это пережить. Что поделать, не лучший твой фильм.– Верно. Они удивительно к месту забывают о «Неверной» и «Мистификации».– Как насчет «Чикаго»?– Или «Первобытного страха».– Нет. Эд Нортон смотрелся бы лучше.Отец улыбнулся, и оба замолчали. Нейтральные темы истощились. Джорджи поставила чашку на изразцовый стол и попыталась вести себя как взрослый человек.– Я ценю все то, что ты сказал сегодня Лансу, но у вас двоих свои отношения, и мне не хотелось бы их портить.– Ты действительно воображаешь, что я буду продолжать дружбу с ним после того, как он с тобой поступил?Конечно, нет. Отец слишком заботился об ее имидже, чтобы допустить встречи с Лансом на людях. Луч солнца посеребрил его волосы.– Ты весьма трогательно защищала Брэма сегодня. Однако сомневаюсь, чтобы кто-то этому поверил. Что у вас общего, Джорджи? Объясни – может, я пойму. Объясни, как можно мгновенно влюбиться в человека, которого презираешь? Человека, чей…– Он мой муж. И я больше ничего не желаю слушать.Но перчатка уже была брошена, и он подошел ближе.– Я надеялся, что ты наконец успела понять, что он за человек.– Что значит «наконец»? Я давно все поняла. И потом, мой первый брак не был особенно успешен.– Просто Ланс был неподходящим для тебя человеком.Наверное, во всем виноваты вертолеты. Они так шумели, что искажали слова.– Прости? – переспросила Джорджи.Отец отвернулся от нее.– Я согласился на твой брак с Лансом, хотя знал, что он никогда не сделает тебя счастливой. Но больше я не повторю своей ошибки. Конечно, на людях я буду вести себя как полагается, однако наедине с тобой ничто не помешает мне высказывать свое мнение. У меня больше не хватит духу притворяться, будто все в порядке.– Погоди! О чем ты?! Ведь это ты познакомил меня с Лансом! Ты его обожал!– Как актера. Не как твоего мужа. Но ты не желала слышать ни слова против.– Ты ни разу не сказал, что он тебе не нравится. Утверждал только, что его характер не так многогранен, как мой, намекая этим, что я должна быть более целеустремленной.– Я вовсе не это имел в виду. Ланс – неплохой актер. Он нашел свою нишу и достаточно умен, чтобы не прыгать выше головы. Но он никогда не обладал индивидуальностью. Самобытностью, если хочешь. И всегда предоставлял окружающим рисовать его образ, каким они его видели. До встречи с тобой он почти не читал книг. Это ты сумела привить ему интерес к музыке, танцам, искусству, даже текущим событиям. Ланс легко поддается влиянию тех, кто в этот момент находится рядом, а это значит, что он действительно хороший актер. Но хорошего мужа из него не вышло. Мне было неприятно видеть, как ты ведешь себя с ним, – продолжал отец. – Словно благодарна за то, что он выбрал тебя, хотя благодарить должен бы он. Ланс подпитывался тобой. Твоим чувством юмора, твоим любопытством, твоей общительностью. Все эти вещи даются ему нелегко.– Поверить не могу… Почему ты ничего не сказал? Почему не объяснил, как относишься к нему?– Каждый раз, когда я пытался, ты вся ощетинивалась. Боготворила его, и никакие мои увещания ничего бы не изменили. Да и что дали бы все мои слова? Ты бы только возненавидела меня еще больше.– Тебе следовало быть честным со мной. Я всегда считала, что к нему ты относишься лучше, чем ко мне.– Тебе удобно думать обо мне самое худшее.– Ты винил меня в этом разводе.– Никогда. Но я виню тебя за брак с Брэмуэллом Шепардом. Невероятная глупость…– Стоп. Больше ни слова.Джорджи прижала пальцы к вискам. Ей было не по себе. Сказал ли отец правду или пытался переписать историю, чтобы сохранить иллюзию собственного всемогущества?В доме непрерывно звонили телефоны. Жужжало переговорное устройство у ворот. Над домом пролетел третий вертолет. Еще ниже, чем первые два.– Это безумие, – беспомощно пролепетала Джорджи. – Поговорим обо всем… позже.Лора подождала ухода Джорджи, прежде чем самой выбраться на веранду. Пол выглядел таким беззащитным, как только может выглядеть несгибаемый стальной мужчина. Он по-прежнему оставался для нее тайной. Такое самообладание! Она не могла представить, чтобы он смеялся над сальным анекдотом, не говоря уже о том, чтобы корчиться в нахлынувшем оргазме. Не могла представить его проявляющим какие-либо бурные эмоции.По голливудским стандартам он жил скромно. Водил «лексус» вместо «бентли», владел не особняком, а таун-хаусом с тремя спальнями. Не имел секретарей и слуг и встречался с женщинами своего возраста. Какой еще пятидесятидвухлетний житель Голливуда способен на такое?За эти годы она потратила столько энергии на неприязнь к Полу, что считала его не чем иным, как символом ее собственной неумелости. Но она только сейчас обнаружила его ахиллесову пяту, и что-то в ней дрогнуло.– Джорджи – прекрасный человек, Пол.– Воображаете, я этого не знаю?До чего же быстро он вернулся к своему обычному замороженному состоянию!– Именно так выделаете карьеру? Подслушивая чужие разговоры?– Это вышло ненамеренно, – оправдывалась она. – Я вышла сюда в надежде, что здесь связь лучше, но, услышав ваш разговор, побоялась помешать.– Не проще ли было зайти в дом и оставить нас одних?– Меня потрясла ваша растерянность. Мало того, парализовала.Она затаила дыхание, не в силах поверить, что эти слова только сейчас сорвались с ее языка. Может, свалить неуместную болтливость на последствия бессонной ночи? Но что, если это нечто более опасное? Что, если годы презрения к себе в конце концов подорвали остатки ее самоконтроля?Пол, привыкший к ее раболепию, удивленно вскинул брови. А ведь вся ее карьера зиждилась на одной только Джорджи Йорк. Поэтому она поспешила извиниться:– Я только хотела… вы всегда так сдержанны. Уверены в собственных мнениях и никогда не отступаете и не сомневаетесь в раз принятых решениях.Однако, оглядев его синие слаксы и дорогую тенниску, она забыла об извинениях.– Взгляните на себя! Со вчерашнего дня не переодевались, но выглядите идеально! Ни единой лишней складочки. Вы способны запугать кого угодно!Если бы при этом он не бросил пренебрежительный взгляд на ее безобразно помятый топ и сбившиеся складками слаксы цвета слоновой кости, Лора, возможно, сумела бы сдержаться. Но теперь она чересчур громко сказала:– Поймите, вы говорили со своей дочерью! Единственным ребенком.Его пальцы сжали чашку с кофе, оставленную Джорджи.– Я знаю, кто она.– Я всегда думала, что у меня отец – неудачник. Он был мотом, не мог удержаться ни на одной работе. Но не проходило дня, чтобы он не обнял каждого из детей и не заверил, как сильно он их любит.– Если намекаете на то, что я не люблю свою дочь, вы ошибаетесь. У вас нет своих детей, и вы никогда меня не поймете.У Лоры было четыре чудесных племянницы, так что она имела некоторое представление о родительской любви, но этот спор не имел смысла. Нужно было немедленно замолчать! Но язык, казалось, обрел собственную, независимую от мозга жизнь.– Не пойму, как вы можете быть так холодны с ней. Неужели не способны вести себя как настоящий отец?!– Очевидно, вы не все подслушали. Иначе знали бы, что я именно так и поступил!– Читая ей нотации? Критикуя каждый ее поступок? Вы не одобряете ее попыток самой сделать карьеру. Вам не нравится ее вкус во всем, что касается мужчин. Так что же вы в ней любите? Если не считать способности зарабатывать деньги, разумеется.Лицо Пола исказила гримаса ярости. Кровь бросилась ему в лицо.Лора не знала, кто из них шокирован сильнее. Она собственными руками рушит все, что строила все эти годы. Следовало немедленно молить его о прощении. Но ее так тошнило от себя самой, что найти нужные слова не представлялось возможным.– Вы только что перешли все границы, – процедил он.– Знаю. Мне… не следовало этого говорить.– Вы правы. Не следовало.Но вместо того чтобы удрать, пока не наделала еще больше бед, Лора продолжала стоять на месте: ноги отказывались двигаться.– Я никогда не понимала, почему вы вечно ею недовольны. Она чудесная. И пусть не слишком удачно выбирает мужчин, хотя должна заметить, что Брэм оказался приятным сюрпризом, но она теплая, добрая, великодушная. Много ли ваших знакомых актеров пытаются облегчить жизнь окружающим? Джорджи обладает острым умом и интересуется всем на свете. Будь она моей дочерью, я бы окружила ее любовью, вместо того чтобы вести себя так, будто она нуждается в перевоспитании.– Я понятия не имею, о чем вы.Однако Лора видела, что он все прекрасно понял.– Почему бы вам не сходить с ней куда-нибудь? Повеселиться. Развлечься. И хоть один раз не говорить о делах. Поиграть в карты, поплавать в бассейне.– Может, съездить в Диснейленд? – язвительно осведомился Пол.– А вы поедете? – парировала Лора.– Джорджи уже давно не пять лет.– А в пять лет вы возили ее в Диснейленд?– Тогда ее мать только что умерла и мне было не до того, – отрезал он.– Каким ужасом это, должно быть, оказалось для нее.– Для Джорджи я старался быть лучшим отцом.В его глазах стыла подлинная боль, однако сочувствия Лора не испытывала.– Вот что меня беспокоит, Пол… Если даже я не понимаю, как сильно вы ее любите, откуда это понять Джорджи?– С меня довольно. Более чем довольно. Значит, таково ваше понятие о наших профессиональных отношениях? Может, нам следует их пересмотреть?У Лоры внутри все перевернулось. Еще не поздно все исправить. Может, все свалить на болезнь? Безумие? Атипичную пневмонию?Но она переборола свой страх. Мало того, она гордо выпрямилась и покинула веранду.По дороге к гостевому домику сердце ее бешено колотилось. Она вспомнила о людоедском кредите, о том, что станет с ее репутацией, если звездная клиентка будет потеряна. О том, какая катастрофа ждет ее в этом случае. Так почему же она не бежит назад, просить прощения? Потому что хороший агент – первоклассный агент – ставит на первое место интересы своего клиента. И Лора, впервые в жизни, чувствовала, что поступила как хороший агент. Глава 19 Весь день Брэм под шум вертолетов наблюдал разворачивавшуюся перед ним игру. Видел, как Джорджи делает все возможное, чтобы держаться подальше от Ланса, Джейд и своего отца. Как угрюмо молчит Пол. Как Чаз заискивает перед Лансом и Джейд и злобно шипит на Джорджи и Эрона. Мег помогала ей на кухне, яростно скалилась на Ланса, когда тот проходил мимо, и старалась не замечать Джейд. Лора взяла на себя роль Швейцарии, сохраняющей нейтралитет среди воюющих наций. И все, включая Брэма, пресмыкались перед Рори.Брэм решил, что, если не считать Чаз, только он один из всех присутствующих рад карантину. Он собирался переговорить с Рори еще вчера вечером, однако этому помешало появление Ланса. Зато теперь у него есть остаток уик-энда, чтобы побыть с ней наедине. Не может же она вечно его избегать.Из-за вертолетов и случая со змеей никто не хотел купаться в бассейне. Некоторые гости собрались на кухне, и Брэм заметил, как Джорджи снова стала возиться с видеокамерой. Чаз мгновенно насторожилась, и Брэм поспешил вмешаться:– Джорджи, почему бы тебе не взять интервью у Лоры? Женщина-агент в голливудском серпентарии. И так далее.– Я не хочу говорить с Лорой. Мне нужно потолковать с Чаз.– Только потому, что уборщицы не пришли, – съязвила Чаз. – Она обожает беседовать с ними.Для Брэма было крайне непривычно ощущать себя единственным взрослым человеком в этой комнате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49