Между прочим, Маккламфа совсем недавно сокрушался, что у меня нет этого дара. Он говорит, что нам это могло бы здорово пригодиться. — Митчелл взглянул на часы. — О, мы опаздываем на чай.
— А мы ведь не хотим упустить возможность посидеть в тесном семейном кругу вместе с Сильвией Форбс и ее отпрысками, — с сарказмом в голосе заметила Виктория.
— Мы можем попросить подать чай только для нас двоих. — В глазах Митчелла вспыхнул опасный огонь.
— Но это будет невежливо по отношению к твоим гостям.
— Я их не приглашал. — Митчелл уже не чувствовал голода. Он вообще утратил аппетит. — Давай погуляем в саду, — предложил он.
Они долго шли узкими переходами замка, пока не оказались на старой потайной лестнице. Оттуда они прошли вдоль ряда бойниц, которые были частью древней оборонительной системы замка, и, открыв деревянную дверь, вышли в уединенный сад.
— Какая прелесть! — восхищенно воскликнула Тори. Митчелл уже давно не был здесь и успел забыть об этом укромном уголке.
— Мне тоже здесь нравится.
Они прошли под естественной аркой пышно разросшейся глицинии и остановились перед садовой скамейкой, расположенной в нише толстой стены. Она была рассчитана как раз на двоих, ни больше ни меньше.
— Симпатичная скамейка, правда? — заметила Тори. Митчелл пожал плечами:
— Наверное.
— Ты только представь, сколько владельцев этого замка приходили сюда на тайные свидания со своими возлюбленными! — начала фантазировать Тори.
Уединенный сад. Красивая желанная женщина. Женщина, которую он безумно хочет. Этого достаточно, чтобы забыть обо всем.
Митчелл шагнул вперед.
А в следующее мгновение она повернулась и, потянувшись к нему, нетерпеливо сказала:
— Поцелуй меня, Митчелл.
Глава 15
И он поцеловал ее.
Без колебаний. Даже не спросив, почему она вдруг захотела, чтобы он поцеловал ее.
Он притянул ее к себе и впился в ее губы жадным требовательным поцелуем. Мягкая податливость ее губ, таких сладких на вкус, аромат, который принадлежал только ей одной и не поддавался никакому определению, моментально вскружили ему голову. Для него сейчас существовала только Тори — ее губы, ее божественное тело.
Крепко прижимая к себе ее талию одной рукой, другую он положил ей на грудь, но Тори вдруг оттолкнула его, прошептав:
— Надин. Она смотрит на нас из окна третьего этажа.
— Черт! — Митчелл оторвался от ее губ и с досадой посмотрел на окна дома. — Она шпионит за нами! Зачем ей это нужно?
— Неужели ты не догадываешься? — спокойно сказала Тори. — Сильвия Форбс мечтает женить тебя на своей внучке. И сама девушка, кажется, не прочь стать твоей женой.
— Но ведь я сообщил им, что помолвлен. Тори слегка усмехнулась:
— Для Надин это не имеет значения.
— Что ты хочешь этим сказать?
Митчелл привык думать, что хорошо разбирается в людях и мотивах их поступков, но в последнее время у него появились на этот счет сомнения.
Тори вздохнула и медленно проговорила:
— Эта девушка без памяти влюблена в тебя, Митчелл.
— Да я едва знаком с этим семейством, я же тебе говорил.
— Это не имеет значения.
— О Господи! Разве молодые женщины влюбляются в стариков? — с досадой поморщился Митчелл.
— Она влюбилась. Митчелл покачал головой:
— Но это невероятно!
— Это вполне вероятно, можешь мне поверить, — сухо сказала Тори.
Митчелл спрятался в тени, отбрасываемой нависшими над ними растениями, и задумчиво проговорил:
— В таком случае нам нужно осторожно избавиться от этой девушки, так чтобы не задеть ее чувств. Если она будет чаще видеть нас целующимися, то быстро выкинет из головы все свои фантазии относительно меня.
— Ты так думаешь?
— А ты нет?
— Нет. Надин слишком увлечена тобой и одержима желанием стать леди Сторм. Эмоции неподвластны голосу рассудка. Понимаешь?
Он нагнулся и поцеловал ее в кончик носа.
— Ты удивительная женщина, Виктория Сторм. Я восхищаюсь тобой и уважаю тебя! Ты мне нравишься.
— Ты мне тоже, — после секундного колебания откликнулась Тори.
— Мне… мне нравится целовать тебя. — Он придвинулся к ней ближе. — А тебе?
— Я не знаю, как ответить на этот вопрос.
— Ну, оцени свои чувства по десятибалльной шкале. Тори молчала.
Тогда он решил ей помочь:
— Ну, предположим, один балл означает, что ты не возражаешь против этого, но для тебя существует масса других более приятных вещей.
— А десять баллов?
— Десять означает, что мой поцелуй необходим тебе как воздух. Что ты скорее согласилась бы умереть, чем жить без моих поцелуев.
Она молчала.
Не дождавшись ответа, он сказал:
— Разумеется, ты не обязана отвечать.
Конечно, она знала ответ.
Но стоит ли сейчас признаваться ему в этом? Хотя… может быть, как раз сейчас и пришло время сказать правду. Тори шевельнула губами и не узнала своего голоса:
— Поцелуй меня, Митчелл.
— Здесь?
— Да.
— Сейчас?
— Сию минуту, — потребовала она. — Мне нравится, когда ты целуешь меня. Мне нравится целовать тебя. И я хочу, чтобы ты целовал меня. Я умираю от желания, чтобы ты поцеловал меня.
И он стал целовать ее. Теперь его поцелуи были совершенно другими, чем раньше. В них выражалась кипевшая в нем страсть. Их губы и языки жадно искали друг друга, руки безжалостно срывали одежду. Когда их разгоряченные тела обнажились, Тори почувствовала, как его губы нашлиее сосок. Он трогал его языком, перекатывал, втягивал в рот все глубже и сильнее до тех пор, пока она не почувствовала, как эротическое напряжение охватило всю ее, до кончиков пальцев на ногах.
Тори, не помня себя, положила руки ему на грудь. Ее ногти оставили небольшие царапины у него на коже, пока она искала и наконец нашла твердый мужской сосок. Тори сжала его пальцами — довольно сильно — и почувствовала, как Митчелл вздрогнул.
Молнию у него на джинсах заело посередине, и Митчелл выругался сквозь зубы. Наконец Тори сумела расстегнуть ее до конца.
Его пенис вырвался на свободу. Он был горячим и тяжелым в ее руке, а кожа на нем — гладкой как шелк и чувствительной к малейшим прикосновениям. Тори притронулась к нему сперва осторожно, потом смелее, потом женское любопытство и уже ничем не сдерживаемая страсть заставили ее отбросить остатки стыда.
— Тори… — В голосе Митчелла звучали и боль, и необычайное наслаждение, испытываемые им от того, что она делала. — Боже, помоги мне!
Она видела крошечные капельки пота, выступившие у него на лбу, слышала его участившееся дыхание, ощущала в ладони бешеный пульс его крови.
Рука Митчелла опустилась к ней на колено, скользнула под юбку, вверх по ноге и наткнулась на неизбежное препятствие.
— Черт бы побрал эти тряпки! — нетерпеливо воскликнул Митчелл.
— Ничего страшного. От них легко избавиться, — сказала Тори, приблизив губы к его рту.
Он дернул тонкую материю на себя, и послышался звук рвущейся ткани. Через секунду он откинул в сторону ее шелковые трусики, и его ладонь интимно прижалась к завиткам ее волос на лобке.
— Здесь они у тебя тоже рыжие? — прошептал он, наматывая их на палец.
Тори бросило в жар от этих слов и прикосновений, все ее тело охватил огонь.
Почувствовав, что она уже совсем влажная и полностью готова к тому, что должно произойти, Митчелл ввел палец внутрь. Тори потрясенно ахнула. Палец медленно выскользнул обратно и задержался, чтобы погладить чувствительный бугорок женской плоти. Долгожданный стон невольно сорвался с ее губ.
— Митчелл, я не могу… — задохнувшись, умоляла она… о чем?
— Можешь.
Он с силой ввел в нее два пальца и подождал, пока ее плоть приспособится к их размеру. Потом начал вводить их в ее тело снова и снова.
Тори почувствовала, что сжимает его мужскую плоть крепче и крепче; повинуясь инстинкту, рука ее стала двигаться вверх и вниз по гладкому стволу. Неизбежный финал приближался.
И он наступил.
Внезапно она поняла, что теряет контроль над своим телом: оно горело как в лихорадке. От нахлынувших ощущений у нее перехватило дыхание, имя Митчелла замерло на губах, и ее плоть под его рукой начали сотрясать сладкие конвульсии. Теперь Тори уже не могла остановить того, что с ней происходило, даже если бы захотела. Но она и не хотела этого.
Потом, когда сознание отчасти вернулось к Тори, она заметила, что Митчелл тоже находится на грани взрыва.
— Тори, я не могу… — в изнеможении простонал он.
— Ты можешь, — заверила она его. Сердце ее бешено колотилось. — Ты в хороших руках.
И она положила конец его терзаниям, доведя до высшей точки наслаждения…
В этот день они так и не вышли в гостиную к чаю.
Глава 16
На следующий день они встретились в назначенный час в условленном месте — в два часа у старой железной калитки, за которой шла тропинка к морю. Эта калитка существовала здесь с незапамятных времен.
— Ты умеешь плавать? — спросил Митчелл.
Тори склонила голову набок и пристально посмотрела на него.
— А почему ты спрашиваешь?
— Не волнуйся, у меня нет никаких тайных причин спрашивать об этом.
— Очень жаль. — Она лукаво усмехнулась.
— Тогда, может быть, нам отложить прогулку до следующего раза?
— Прогулку?
Он поднял руку, осмотрел ее сначала с тыльной стороны, потом ладонь.
— Я стараюсь сдерживать свои обещания.
— Какие обещания?
Он не дал ей прямого ответа, и на то имелись свои причины.
— Я говорю об обещании, которое дал тебе однажды.
— Когда?
— Если я скажу когда, — он нахмурил красивые темные брови, — ты сразу обо всем догадаешься.
Тори уперла руки в бока и пронзила его сверкающим взглядом.
— А вам когда-нибудь говорили, лорд Сторм, что дразнить людей нехорошо? Я пришла сюда ровно в два часа, как вы просили. Я надела голубые джинсы и старый свитер…
Реакция со стороны Митчелла последовала незамедлительно. Он пощупал ткань ее бледно-розового кашемирового джемпера и переспросил:
— Старый свитер? Тори надула губы:
— У меня нет другого свитера. — И снова перешла в наступление: — Я надела сандалии… все, как ты велел. Захватила солнечные очки и шляпу. — В подтверждение своих слов она надела очки и водрузила на голову шляпу цвета хаки, которая была совершенно не в ее стиле.
Митчелл изумленно посмотрел на Тори:
— Откуда у тебя эта шляпа?
Она надменно вздернула подбородок:
— Я взяла ее во временное пользование у Элис. Ну разумеется, как он сам не догадался.
— Так, значит, ты готова? — спросил он.
— Готова.
Митчелл взял ее за руку, и они пошли по тропинке к морю.
— Я хочу тебе кое-что показать.
— Что?
— Это сюрприз. — Он вдруг вспомнил. — А ты ведь так и не ответила на мой вопрос.
— Какой вопрос?
— Ты умеешь плавать?
— Конечно, умею. Я чувствую себя в воде как рыба. Мне даже говорили, что я научилась плавать раньше, чем ходить. В детстве меня каждый год вывозили летом на море, и я четыре года подряд принимала участие в соревнованиях по женскому плаванию, когда училась в школе мисс Портер. У меня было девятое место.
— Значит, ответ «да», — заключил он, выслушав ее пространный монолог.
— Да, — сказала Тори и фыркнула.
— В таком случае, мисс Сторм, вам нечего бояться.
— А куда ты меня ведешь?
Митчелл остановился и указал в сторону небольшого причала:
— Вон туда.
Тори сняла очки и прищурилась.
— Но я вижу там только старый ялик, — разочарованно протянула она.
— Ялик понадобится нам, чтобы добраться к тому месту, которое я хочу тебе показать.
— Ты меня заинтриговал, — оживилась девушка.
— Я хотел бы кое-что подарить тебе. Тори рассмеялась низким грудным смехом.
— Боюсь, что слышала похожее заявление совсем недавно.
Она имела в виду вчерашний день. То, что произошло между ними в саду. Когда они дарили друг другу ласки, радость и удовлетворение.
Митчелл решил наконец открыть свои карты.
— Я говорю серьезно, Тори. У меня есть для тебя подарок.
Ее прелестное лицо осветилось улыбкой.
— А он мне понравится? Митчелл не ожидал такого вопроса.
— Думаю, да. Надеюсь.
— Обожаю подарки. Только мне не часто их дарят. — Она сделала обиженное лицо и пожаловалась: — Большинство людей не знают, что мне подарить.
— Почему?
Девушка пожала плечами; как ни удивительно, но, казалось, ее совершенно не волновало то, что она выглядела довольно смешно в своем дорогом кашемировом джемпере и дешевой хлопковой шляпе.
— Наверное, потому что я отношусь к той категории женщин, которые и без подарков имеют все, что пожелают. Если я и получаю подарки, то всегда знаю, что в них вложена уйма денег и ни капли души.
— Понимаю.
У самого причала Тори остановилась и повернулась к Митчеллу.
— Я сама отвяжу ялик, — сказала она и быстро вбежала на пристань.
Когда лодка была отвязана и весла вставлены в уключины, Митчелл оттолкнулся от причала и начал грести, напрягая мышцы сильного тела.
Главным в этом деле было найти ритм. Митчелл с наслаждением работал веслами, подставив спину солнечным лучам. Легкий ветерок обвевал его разгоряченное лицо.
Крики чаек, соленый морской воздух, присутствие любимого человека — что еще надо для счастья?
Стоял отличный летний день, какие редко выпадают на западных островах. Ярко-синее небо без единого облачка, тихое безмятежное море. Он специально ждал именно такого дня, чтобы осуществить задуманное.
— Между прочим, — он еще сильнее налег на весла, — это «Барбара Аллен».
Сквозь стекла солнечных очков он видел, что ее глаза закрыты. С тех пор как они отчалили от берега, Тори не произнесла ни слова. Она тоже, как и он, наслаждалась, купаясь в солнечных лучах и вдыхая свежий морской воздух.
— Хм-м, — послышался ее ленивый ответ.
— Я говорю, что это «Барбара Аллен».
К его удивлению, Тори начала тихонько выводить нежным мелодичным сопрано:
В городе Скарлетт, где я родился, Жила-была девушка, чудо-краса. И каждый, кто видел ее, был готов полюбить. Барбару Аллен нельзя позабыть.
— Как раз эта песня и заставила меня назвать ее «Барбарой Аллен», — сообщил Тори Митчелл.
Глаза девушки округлились.
— Кого ты назвал «Барбарой Аллен»?
— Наше судно, покоряющее океанские просторы, — с пафосом проговорил он.
— Ты назвал «Барбарой Аллен» свой ялик? Он кивнул, не переставая грести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26