Она дернула мужа за ухо.
— Ох!
— Послужит вам уроком, пустая башка. Вы не написали чего-нибудь еще в этом роде?
— Нет.
— И не надо.
— Хорошо, маленький дракон.
— Дайте мне молитвенник.
Взяв молитвенник, она положила его в висевший на поясе кошелек.
— Теперь, по крайней мере, вам не придет в голову написать еще одно сумасшедшее признание и спрятать его в этом тайнике.
Она открыла дверь буфетной, намереваясь уйти, но Кристиан опередил ее и преградил путь, встав в дверном проеме. Она уперлась грудью ему в руку и принялась толкать его. Наклонившись, он шепнул ей:
— Теперь, если я захочу спрятать что-нибудь в молитвеннике, мне придется снять его у тебя с пояса, любовь моя.
Она почувствовала на талии его руку. Рука скользнула вниз якобы в поисках кошелька.
— Где он? — спросил Кристиан, ощупывая ее бедра.
Рот у нее открылся, и она чуть не задохнулась, когда он просунул руку ей между ног. Оттолкнув его, она выбежала из буфетной.
— Вернись, жена. Я не нашел свой молитвенник, а у меня вдруг возникло желание. Помолиться, я имею в виду.
Впервые за много недель его слова вызвали у Норы улыбку. Она ускорила шаги, услышав, как хлопнула дверь в буфетную.
— Нора, — снова позвал он, — маленькая плутовка, вернись и дай мне молитвенник.
Подняв юбки, Нора припустилась бегом и, пробежав через весь дом, выскочила в садик целебных трав и спряталась там за грядкой с наперстянкой. Кристиан пронесся мимо и помчался к реке. Когда он скрылся из вида, она встала и посмотрела ему вслед. Как ни странно, а это преследование привело ее в состояние приятного возбуждения.
В последующие две недели страх Норы перед мужем поуменьшился. Возможно, потому что он засыпал ее дорогими подарками, от которых она, правда, отказывалась. А может, этому способствовала его привычка затягивать непристойную песенку всякий раз, когда она о чем-то задумывалась, или то, что он мгновенно сбивался с мысли, если ловил на себе ее взгляд.
Она поймала себя на том, что часто на него смотрит. Она считала, что ей уже никогда не захочется на него смотреть, но в последнее время его губы стали притягивать ее взгляд. Губы у него были темно-Розовыми. Она знала, что они теплые и мягкие, помнила, что при его поцелуях ей казалось, будто его губы развязывают какой-то узелок у нее между ног.
Все чаще и чаще ей приходили в голову подобные мысли. Она пришла к выводу, что Кристиан специально внушает ей такие мысли своими песенками и подношениями.
Он часто расхаживал перед ней как петух, красующийся перед курами, хотя, в отличие от петуха, не столь явно демонстрировал свои достоинства. Он выходил к завтраку в одной рубашке, штанах в обтяжку и сапогах. Его рубашки, сшитые из тончайшего шелка или батиста, были свободного покроя, но все равно прилегали к плечам и рукам так, что подчеркивали их мускулистость, вызывая у Норы желание разорвать белую ткань и прикоснуться к обнаженной плоти. Если бы только она перестала бояться.
В этом-то и была беда. Она осталась все той же Норой — робкой, обуреваемой страхом, что в один прекрасный день Кристиан вновь превратится в чудовище. Она была способна проявить мужество ради Артура, и она поклялась, что никогда не даст его в обиду. Но преодолеть страх ради себя самой — это было совсем другое дело.
Она колебалась — с одной стороны ей хотелось отбросить свою настороженность, с другой, она боялась, что сделай она это, и ей снова причинят боль, которой на этот раз она не вынесет. Но собственные сомнения и колебания не мешали ей видеть, что Кристиан страдает. Блейд не солгал, сказав, что он почти ничего не ест.
Вдобавок, по ночам он бродил по дому, мучаясь от бессонницы, и Нора начала чувствовать себя виноватой — ведь она была причиной его страданий. Первое время после его возвращения из Лондона она была слишком погружена в собственные переживания, чтобы вникать в объяснения Кристиана или пытаться понять его чувства. Что бы он ни делал, ничто не находило отклика в ее душе, и ее единственным чувством к нему было отвращение. Его подарки воспринимались ею как оскорбление, комплименты как обман. Так было до тех пор, пока не приехал д'Атека. Угроза жизни Кристиана пробудила в Норе способность к насилию, о наличии которой у себя она и не подозревала. Броня ее безразличия была пробита, и она не могла заменить ее на новую.
Она не могла больше не замечать Кристиана, а обратив на него внимание, увидела человека в агонии. Вечером того дня, когда тело д'Атеки увезли в Лондон, она стала невольной свидетельницей этой агонии. Все еще испытывая угрызения совести оттого, что убила человека, Нора весь день вела себя так, будто Кристиана не существовало. После вечерней трапезы он прекратил свои попытки добиться от нее хотя бы слова и сказал, что пойдет погулять. Позже Нора сама вышла в садик целебных трав, решив, что уж сюда-то он наверняка не придет. Она ошиблась. Он стоял там, созерцая кустик розмарина, а рядом стоял Блейд, внимательно глядя на самого Кристиана.
— Ты лишишь меня удовольствия, если умрешь от голода, — говорил Блейд.
— Уходи.
— Держи.
Блейд протянул ему половину краюхи хлеба. Кристиан равнодушно посмотрел на нее. Он слегка изменил позу, и Норе стало видно его лицо. Свет луны посеребрил прекрасные черты, подчеркивая тени под глазами.
— Чего ты хочешь, мой сладкий? — спросил он. — Накормить меня и тем самым продлить мои страдания?
— Можно и так сказать.
— Кристиан без предупреждения набросился на Блейда.
— Я заключу с тобой сделку, — голос его прервался. Схватив юношу за воротник, он приблизил к нему лицо. — Смотри, черт тебя возьми. Смотри на меня. Видишь ад в моих глазах? Я привязан к колу и горю на костре, который сам же и развел. Ну что, доволен? Наверняка доволен. Видит Бог, я бы предпочел быть вздернутым на дыбе, чем терпеть эту муку. — Он отпустил Блейда. — Уходи, юный стервятник, и если ты передашь ей мои слова, я объявлю тебя лжецом.
Блейд ретировался, но Нора осталась. Она увидела, как Кристиан упал на колени и закрыл лицо руками. Ей вдруг стало больно за него. В ярости оттого, что воскресают ее чувства к нему, она убежала из садика а заперлась в своей комнате.
Прошло несколько недель, но ее былое равнодушие так и не вернулось к ней. Кристиан худел день ото дня. Какая-то ее часть радовалась при виде страданий человека, когда-то причинившего ей боль. Ей было стыдно, и она молила Бога простить ей этот грех. Она поставила себе целью заставить его нормально питаться.
В конце концов ей пришлось каждый день садиться за стол вместе с ним, поскольку только в этом случае он соглашался есть побольше. Прислуживал им улыбающийся Артур. Поначалу оба они держались скованно. Помогало присутствие Блейда — юноша без конца подтрунивал над Кристианом, говоря, что любовный недуг лишил его аппетита, и скоро слухи об этом дойдут до двора. Завязывалась перебранка и Кристиан во избежание издевательств Блейда битком набивал рот. Шел день за днем, и Нора начала чувствовать, что у нее есть семья, пусть даже в эту семью входили, наравне с прочими, шлюхи и бродяги, появлявшиеся в замке в самое неподходящее время.
Однажды поздно вечером, когда все уже спали, Нора сидела в кровати в какой-то полудреме. После того, что случилось в начале вечера, она никак не могла уснуть. Кристиан затащил ее в нишу в зале и прижался к ней всем телом. Он провел языком по ее губам, а потом поцеловал взасос, отчего она мгновенно ощутила сладчайшее покалывание в груди. После недолгого колебания она ответила на поцелуй, но тут же испугалась и убежала, и за ужином Кристиан ни к чему не притронулся.
Наверное, он тоже не может заснуть, подумала Нора. Она вспомнила темные круги у него под глазами, свидетельство напряжения, в котором он постоянно находился. Если он не обретет покоя, может ослабеть настолько, что заболеет лихорадкой или другой опасной болезнью. Печальные мысли Норы были прерваны повизгиванием и пофыркиванием ее щенка; он спал в корзинке в прихожей. Нора назвала его Катулл, сокращенно Кат. Повизгивание резко прекратилось, и Нора села в кровати. Прислушалась, но ничего не услышала. Обычно возня Ката, пока он устраивался в своей корзинке, подгребая под себя одеяло, продолжалась дольше.
Охваченная любопытством, Нора вылезла из кровати, надела домашние туфли, накинула халат. В прихожей она нагнулась над пустой корзинкой. Наверное Кат бродил по комнате, а дверь кто-то оставил приоткрытой. Она торопливо вышла, но щенка нигде было видно. Но тут она услышала звук шагов на лестнице, повизгивание Ката и голос Кристиана, успокаивающего щенка.
Ее любопытство возросло, и она пошла за мужем, ориентируясь по звуку его голоса. Она увидела его, когда он, крадучись, шел через садик целебных трав. Одной рукой он прижимал к груди щенка, в другой нес набитый мешок. Подойдя к задним воротам, он что-то сказал охраннику и поспешил дальше. Озадаченная Нора подождала, пока он прошел через ворота, я устремилась следом мимо изумленного охранника.
Она заметила Кристиана на лугу; он направлялся к реке. Она пошла за ним. Кристиан дошел до полянки у развалин башни, на которой горел костер; здесь он положил мешок и, подняв с земли большой плоский камень, перенес его в место, освещенное луной и пламенем костра. Кат принялся царапать брошенный мешок. Подойдя поближе, Нора спряталась за большим дубом.
Кристиан взял на руки Ката, потом покопался в мешке и вынул оттуда глиняный горшок и кувшин. Поставив горшок на огонь, он влил в него из кувшина какую-то жидкость. Затем вновь полез в мешок, выудил оттуда, что-то вроде мотка веревок и надел это на извивающегося Ката наподобие сбруи. После этого он, к ужасу Норы, начал копать, подрывая землю вокруг какого-то растения, росшего рядом с костром. Покончив с этим, он достал еще один кусок веревки и привязал его одним концом к растению, другим к «сбруе» Ката. Присев перед щенком на корточки, он что-то протянул ему. Нора услышала его приглушенный голос.
— Вот вкусное мясо, Кат. Иди, попробуй. Ну же, Кат.
Кат уткнулся носом во взрыхленную землю и засопел. Кристиан сунул мясо ему под нос, но тот принялся сосать свою лапу. Нора едва не захихикала, услышав проклятия Кристиана. Он потер мясом нос щенка и тем самым привлек наконец его внимание.
Напружинив короткие ноги, Кат рванулся за мясом, потянув за собой веревку. Что-то выскочило из земли, когда Кат набросился на мясо. Кристиан рассмеялся, поднял вырванное растение и ласково потрепал своего помощника.
К этому времени Нора уверилась, что от непосильного душевного напряжения Кристиан тронулся умом. Подумать только, выкапывает какие-то корешки при свете полной луны. Именно корешок, как разглядела Нора, он и держал в руке. Положив его на плоский камень, он начал резать его своим кинжалом. Мгновение — и он отделил кусочек корешка. Порывшись в мешке в очередной раз, Кристиан вытащил золотую цепь. Нора наблюдала, как он поместил этот кусочек в медальон на цепи и надел цепь себе на шею.
Широко разведя руки, он что-то пробормотал, подняв лицо к луне. Подозрение, как черный паук, закралось в сердце Норы. Колдовство. Подумав об этом, она закрыла глаза, а когда открыла их, Кристиан уже опять был в движении. Он достал из мешка шесть склянок и поставил их на плоский камень. Надев перчатку, вынул из огня горшок и тоже поставил его на камень. Затем вытащил пробки из склянок, взял из одной щепотку какого-то вещества и всыпал в горячую жидкость. Нора вдруг отчетливо услышала его голос и поняла, что он разговаривает с Катом, который влез ему на колени.
Придерживая щенка одной рукой, другой Кристиан помешивал палочкой свое варево.
— Старуха Винни сказала, что сначала надо положить вербену, Кат. Интересно, щепотки будет достаточно? Я не хочу ждать. Ожидание убивает меня. — Кат напрягся, пытаясь сунуть нос в горшок. — Нет, это не для тебя.
Нора улыбнулась, решив, что вряд ли Кристиан стал бы заниматься черной магией в компании щенка.
— Пять розовых лепестков, — продолжал он. — Вот, Кат, шестой можешь взять ты. — Кристиан бросил лепесток и маленький язычок высунулся, пытаясь поймать его. — Чеснок, мускатный орех, лаванда. — Он насыпал в горшок по щепотке из каждой склянки. — И имбирь.
Кат вырвался из рук Кристиана и уселся рядом с камнем, внимательно наблюдая, как Кристиан, сидя на корточках, помешивает палочкой содержимое горшка. Что-то бормоча про себя, он нагнулся над горшком, понюхал и громко чихнул. Кат потянул носом, внюхиваясь в пар, поднимающийся над горшком, и тоже чихнул.
— Ох, нет, — сказал Кристиан, пытаясь еще раз помешать варево, и снова чихнул. Щенок заполз на камень, нюхнул и тоже чихнул.
Нора зажала рот рукой, стараясь удержаться от смеха. Кристиан чихал. Кат чихал. Вот Кристиан, ловя ртом воздух, бросил свою палочку и замахал руками, разгоняя пар, шедший из горшка. В это время щенок сунул мордочку в горшок и лизнул его содержимое.
Жалобное повизгивание заставило Кристиана посмотреть вниз. Он оттащил щенка.
— Ну нет. Смотри, что ты наделал. Обжег себе нос. Пусть это послужит тебе уроком. — Держа Ката обеими руками, он опять чихнул, раздраженно выругался и, встряхнув щенка, проговорил:
— Возможно, ты испортил все чародейство, ты, жадный поросенок.
Кат, чье маленькое толстое пузо и короткие ножки болтались в воздухе, радостно завизжал.
— При моем везении, — продолжал изливать свое недовольство Кристиан, — может получиться так, что чары подействуют на тебя. У меня будет жирный, поросенок в качестве любимой.
Этого Нора уже не могла вынести, она громко расхохоталась, к немалому удивлению Кристиана и его пушистого помощника. Прислонившись к дереву, она заливалась смехом. Кристиан отпихнул щенка и, поднявшись, направился в ее сторону. Нора попыталась взять себя в руки, но вид мужа, марширующего к ней в сопровождении Ката, заставил ее рассмеяться еще сильнее. Ей с трудом удалось выговорить, когда он подошел ближе.
— Что вы делаете?
Кристиан нахмурился, играя надетой на шею цепью, а затем расхохотался сам и, обняв ее за талию, закружил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51