И теперь медленно поднимались по парадной лестнице вместе с полусотней вовремя прибывших гостей, чтобы засвидетельствовать свое почтение хозяйке. Это мероприятие можно было считать неофициальным началом весны, и Леонора представить себе не могла, что ожидается столько народу.
— Дорогая, я же говорила тебе, не стоит приезжать так рано, — капризно сказала дама, стоящая на несколько ступенек ниже, своей подруге.
— Позже только хуже, поверь мне. Сегодня здесь будут все… ну, почти все. По крайней мере все семьи, имеющие дочерей на выданье, уже вернулись в город. Так мало подходящих мужчин осталось после этой ужасной войны. Это просто преступно…
Ах вот в чем дело, поняла Леонора, слишком много девушек на выданье и мало холостяков.
Наконец тетушки смогли обменяться приветствиями с хозяйкой. Леонора сделала реверанс, сказала несколько милых слов по поводу несомненного успеха, который имеет бал, и они прошли в зал. Девушка проводила тетушек к диванам, где уже располагались многочисленные пожилые дамы и матроны. Выслушав несколько сомнительных комплиментов, она смогла отступить и смешаться с толпой.
Тристан не появился, пока они поднимались по лестнице. И теперь пройдет некоторое время, пока он тоже отстоит эту очередь и появится в зале, подумала Леонора.
Толпа гостей оказалась плотной, и в ней мелькало множество знакомых лиц. Обычно она скользила мимо, кивая и улыбаясь в знак приветствия, но сегодня это было невозможно. Приходилось останавливаться, обмениваться приветствиями и новостями, расспрашивать — словом, вести обычные светские разговоры. У Леоноры был талант: она умела слушать и поддерживать беседу практически на любую тему. Иногда, несмотря на заинтересованный вид и приветливую улыбку, это было ужасно скучно. Но сегодня у всех было великое множество свежих новостей, люди были оживлены и приветливы, так что девушка с удовольствием переходила от одной группы знакомых к другой. Бегло отметив, что вызывает интерес у многих джентльменов, и решив, что, как только они прослышат про лорда Трентема, разом предпочтут не замечать ее, Леонора улыбнулась. Ни к чему дразнить волков. Вернее, ее собственного волка.
— Леонора!
Девушка обернулась и радостно улыбнулась Крисси Уэйнрайт — пышной, пожалуй даже полноватой, блондинке. Девушки стали выходить в свет в один и тот же год, но Крисси быстро присмотрела себе лорда, выскочила за него замуж и надолго, пропала в омуте семейной жизни.
— Ох! — Добравшись наконец до подруги, Крисси от крыла веер и принялась быстро обмахивать разгоряченное личико. — Это просто сумасшедший дом! Подумать только, а я-то думала, что приеду в город раньше всех и буду самая умная.
— Похоже, в этом году всем пришла в голову та же мысль.
Девушки соприкоснулись щечками, изображая нежный поцелуй, и Крисси продолжала щебетать:
— Мама так рассчитывала опередить другие семьи и с толком использовать этот месяц. Ей нужно выдать замуж мою младшую сестру. И мамочка возлагает огромные надежды на графа, который должен жениться.
— Граф, который должен жениться? — с недоумением повторила Леонора.
Крисси придвинулась ближе и понизила голос: — Говорят, бедняга получил наследство совсем недавно, но если он не женится к июлю, то все потеряет. В смысле он потеряет деньги, а дома и куча родственников останутся на его попечении и ему решительно не на что будет их содержать.
— Я ничего об этом не слышала, — медленно сказала Леонора, чувствуя, как холодные иголочки впиваются в сердце. — И как же его зовут?
— Должно быть, тебе никто не рассказывал, потому что он тебе все равно не нужен. Ты ведь не собираешься замуж. Честно сказать, дорогая, я всегда считала, что ты со странностями, поскольку так решительно настроена против брака, — подружка нахмурилась, — но теперь… иногда… я думаю, ты права.
Крисси не умела долго грустить, поэтому тень печали быстро покинула ее личико и она бодро продолжала:
— И я пришла сюда с намерением позабыть, что я замужем, и повеселиться, как следует. Возможно, мне следует найти этого графа и посмотреть — если он уже забился в угол, спасаясь от наших гарпий, я смогу предложить ему тихую гавань. Говорят, он удивительно хорош собой. Это так редко встречается, чтобы все сразу: и красота, и богатство, и титул…
— Какой титул? — перебила Леонора, зная, что Крисси будет без умолку болтать очень долго.
— Разве я не сказала? Как же это… Триллингвелл, Треллем… что-то в этом роде.
— Трентем?
— Точно! — Крисси засияла. — Значит, ты слышала?
— Нет. Но я благодарна, что ты просветила меня.
Крисси, растерянно моргая, смотрела на подругу. Потом воскликнула:
— Ах ты, скромница! Значит, ты его знаешь?
— О да, я его знаю, — мрачно ответила Леонора, глядя на знакомую фигуру, пробирающуюся сквозь толпу. «И еще как знаю. Во всех смыслах». — Извини меня, Крисси. Думаю, мы с тобой еще непременно увидимся.
— Подожди! — Крисси схватила Леонору за руку. — Он правда так хорош, как говорят?
— Для его блага было бы лучше не иметь столько достоинств, — ответила Леонора и, вывернувшись из цепких рук, поспешила наперерез графу, «который должен жениться».
Тристан почувствовал неладное в ту же минуту, как только Леонора появилась перед ним. Глаза девушки метали голубые молнии, а пальчик уперся ему в грудь:
— Мне нужно с вами поговорить. Немедленно!
Она шипела как рассерженная кошка.
Трентем быстренько обозрел свою совесть, но не заметил на ней ни одного темного пятна. Поэтому безмятежно спросил:
— Что случилось?
— Я с радостью просвещу вас, но в более спокойной обстановке. Ну же, какой уютный уголок вы присмотрели для нас на сегодняшний вечер?
Единственное место в доме леди Хэммонд, где можно было уединиться — как уверил Тристана его информатор, — небольшая комната для слуг. В эти дни она не используется, там будет темно и тихо.
— К сожалению, в этом доме нет ни одного уголка, где мы могли бы пообщаться без свидетелей, — сказал он. И про себя добавил: «Особенно если одна моя знакомая выйдет из себя. Она и сейчас-то едва сдерживается».
Но Леонора не собиралась сдаваться. Посмотрев на лорда полным холодной ярости взглядом, она заявила:
— Самое время проявить ваши недюжинные таланты. Найдите место, где мы могли бы спокойно поговорить.
Трентем послушно взял девушку под руку (испытав значительное облегчение, когда она не оттолкнула его) и спросил:
— Где ваши тетушки?
— Где-то там. — Леонора махнула рукой.
Трентем устремился в указанном направлении, избегая смотреть по сторонам, чтобы не встретиться с кем-нибудь из знакомых и не оказаться втянутым в светскую беседу. Чуть склонившись к девушке, он негромко сказал:
— Скажите вашим тетушкам, что у вас разыгралась мигрень и вы хотите уехать немедленно. Я предложу отвезти вас.
Заметив лакея, Трентем сделал знак, и слуга поспешил на зоз. Отдав необходимые распоряжения, он двинулся дальше. Взглянув на Леонору, добавил:
— Если вам удастся чуть смягчить выражение лица, вы будете больше похожи на больную. Но не перестарайтесь — нам не нужно, чтобы тетушки вызвались сопровождать вас и лечить.
Это действительно оказалось самым сложным: уговорить Милдред и Герти остаться. Но Леонора твердо стояла на своем, и в конце концов они сдались. Трентем подумал, что согласие вырвано не столько благодаря актерским способностям девушки, столько впечатлению, что, если пойти сейчас против ее желания, она сделает что-нибудь… необдуманное.
Милдред, расстроенная, смотрела на Тристана с беспокойством:
— Вы уверены?
— Мой экипаж ждет, — ответил он спокойно. — Даю вам слово, что отвезу ее прямо домой.
Леонора метнула на мужчину яростный взгляд, но Трентем был сама уверенность и невозмутимость. С видом людей, которые неохотно уступают чужой воле, Милдред и Герти смотрели, как он повел Леонору к выходу. Экипаж ждал. Трентем помог своей спутнице, сел сам, дверца захлопнулась, кучер щелкнул кнутом, и копыта лошадей бодро зацокали по мостовой. Тристан взял девушку за руку и тихо сказал:
— Подождите еще немного. Не стоит посвящать кучера в наши проблемы. Грин-стрит совсем близко.
— Грин-стрит?
— Ну я ведь обещал отвезти вас домой. Вот мы и едем — только это будет мой дом. Где еще мы сможем поговорить без помех?
Леонора не стала спорить. «Так даже лучше, — решила она. — В комнатах будет свет, а я хочу видеть его лицо». Она молчала, с трудом сдерживая кипевшие в душе чувства.
Так они и сидели, глядя каждый в свое окно, пока экипаж катился по темным улицам. Трентем попрежнему держал ее руку и большим пальцем поглаживал ладонь. Девушка несколько раз кидала на него быстрые взгляды, но так и не заметила ничего подозрительного. Должно быть, он делал это чисто автоматически, решила она. Но вместо того что бы успокоить, его прикосновение лишь подлило масла в огонь. Как он смеет быть таким спокойным, уверенным в себе, когда она наконец-то нашла причину всех его поступков — низменный мотив преступления!
Экипаж повернул, не доезжая до Грин-стрит, въехал в узкую улочку, сжатую с двух сторон, высокими заборами, и вскоре остановился.
Тристан вышел и о чем-то быстро переговорил с кучером. Потом подал Леоноре руку и, как только она оказалась на тротуаре, быстро провел в сад через высокие железные ворота. Экипаж поехал прочь, и Леонора с недоумением спросила:
— Где мы?
Он прикрыл за собой створку ворот и кивнул в сторону большого темного дома, смутно видневшегося за кустами.
— Это мой сад. Мы минуем парадный вход, чтобы избежать ненужных объяснений.
— А как же ваш кучер?
— А что кучер?
Она хмыкнула и пошла вперед по тропинке между кустов. Тропинка превратилась в дорожку, достаточно широкую для двоих, и теперь они шагали рядом мимо цветочных клумб, вдоль фасада, пока не дошли до той замечательной гостиной, где ее принимали тетушки Тристана. Французские окна были заперты, и когда Трентем остановился подле одного из них, Леонора посмотрела на него с недоумением. Самоуверенно улыбаясь, он положил ладонь на раму в том месте, где был замок, и как-то очень резко толкнул створки. Они распахнулись почти бесшумно.
— Однако, — пробормотала Леонора.
— Тсс! — Трентем приложил палец к губам, и они вошли во тьму комнаты.
Поднялись по ступеням в коридор и дошли до прихожей, освещенной золотистым светом. Убедившись, что ни дворецкого, ни лакея не видно, Трентем увлек девушку в следующий коридор, который быстро привел их к двери. Тристан распахнул ее и пропустил Леонору в комнату. Потом закрыл дверь и прошел к окну. Прежде чем он задернул тяжелые портьеры, она успела рассмотреть, как таинственно блестит в лунном свете полированная поверхность письменного стола. И тяжелый стул за ним. Вдоль стен выстроились шкафы, тумба с ящичками для картотеки и еще стулья.
Портьеры плавно скользнули на кольцах, и комната погрузилась в полную темноту. Потом появился маленький огонек, осветивший спокойное и сосредоточенное лицо Тристана. Он зажег фитиль лампы и водрузил на место стекло.
Когда комната наполнилась теплым светом, он снял с Леоноры подбитое мехом пальто и указал девушке на кресла у камина. Было видно, что под одним из поленьев еще тлеют угли. Трентем быстро раздул их, и скоро пламя весело пылало, наполняя комнату теплом.
— Я выпью бренди. Вам налить что-нибудь? — спросил он.
Леонора смотрела, как он идет к небольшому буфету резного дерева. Вряд ли здесь, в этой мужской комнате, есть шерри, подумала она и сказала:
— Я тоже буду бренди.
Лорд быстро взглянул на гостью, явно удивленный, но возражать не стал. Налил два бокала. Леонора приняла свой в обе ладони. Трентем устроился в кресле, вытянул ноги, отпил глоток и устремил на Леонору вопрошающий взор.
— Так что случилось?
Девушка осторожно поставила бокал на маленький столик рядом с креслом и язвительно сказала:
— Случилось то, что я узнала: вам необходимо жениться к июлю месяцу.
— И что? — Он смотрел на нее так же спокойно и продолжал маленькими глотками тянуть бренди.
— Как что? Вы обязаны жениться к определенному сроку по условиям завещания. Иначе потеряете деньги. Разве это неправда?
— Правда. Я потеряю деньги, но сохраню недвижимость и титул.
— И поэтому вы вынуждены жениться! — Леоноре не хватало воздуха — она с трудом перевела дыхание. — Вы женитесь не по доброй воле, а по необходимости. И тут я пришлась кстати. Вы решили, что я вполне сгожусь на эту роль. Наконец-то я все поняла!
Повисло молчание. И за какую-то секунду все изменилось: исчез джентльмен с бокалом бренди. Рядом сидел человек — или волк? — от которого исходила опасность. Она с ужасом смотрела на его бокал: стекло вдруг показа|лось очень хрупким в его напряженных пальцах.
— Нет, — голос его прозвучал мрачно, — вы все поняли неправильно.
Леонора с трудом перевела дыхание и нервно сглотнула. И все же ей удалось удержать голос — он звучал по-прежнему высокомерно и недоверчиво:
— Тогда как же обстоит дело?
Напряжение все росло. Глядя в глаза Тристана, Леонора поняла, что невозможно усомниться в его искренности. Он же все смотрел, словно пытаясь проникнуть в глубину ее голубых очей, чтобы она услышала и поверила.
— Я действительно вынужден жениться для того, чтобы сохранить деньги в семье. Лично мне глубоко безразлична сумма дохода, но без этих средств будет невозможно поддерживать привычный уровень жизни для четырнадцати женщин, которые целиком зависят только от меня.
Тем не менее я никогда не позволял и не позволю чтобы кто-то вмешивался в мою жизнь и вынуждал меня к принятию решений: ни моему дяде, ни матронам из высшего света, которые жаждут пристроить своих дочек. Я никому не позволю выбирать для меня жену…
Он помедлил, затем продолжал все так же неторопливо, словно слова давались с трудом:
— Конец июня еще не скоро, и я не видел причин торопиться. Жениться можно за неделю; найти девушку, подписать контракт, постоять у алтаря. Поэтому я все откладывал выбор. А потом я встретил вас. И необходимость выбирать отпала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48