Я предоставляю им промежуточные отчеты о доходах и потерях, связанных с их капиталовложениями, и некоторые клиенты предпочитают вести собственные записи дома.
— Ясно. Значит, вы видели эти цифры раньше?
— Разумеется.
— И они вас не удивили?
— А почему они должны были удивить меня? Бранди прикусила губу.
— Мистер Хендрик, я вовсе не претендую на то, что отлично разбираюсь в делах. Но папа разбирался.
— Согласен, — Хендрик повертел в руках перо. — Простите, Брандис, но я не совсем улавливаю, куда вы клоните.
— Тогда буду говорить прямо. — Бранди чуть было не улыбнулась, вспомнив сухое замечание Бентли о ее неспособности говорить как-то иначе. — Папа всегда отличался острым умом в ведении дел, поэтому мне показалось странным, что почти все его последние сделки провалились.
Поверенный посмотрел на нее снисходительно:
— Для успешного ведения дел, дорогая, требуется не только ум. Не менее важен такой фактор, как везение. К сожалению, последние несколько месяцев вашему отцу очень его не хватало.
— Последние несколько месяцев? — Бранди даже вскочила. — Вы хотите сказать, что у папы обычно не было таких потерь?
— Не было. — Хендрик помолчал. — Если речь идет о наследстве, то не стоит волноваться. Сделки, которые для вашего отца заключил Дезмонд, с лихвой компенсировали…
— Мое наследство здесь ни при чем, — перебила его Бранди и подалась вперед. — Мистер Хендрик, предположим, главной причиной папиных потерь была вовсе не отвернувшаяся удача. Предположим, это было что-то другое.
— Что-то другое? Что, например?
— Прежде чем ответить на ваш вопрос, я хочу задать собственный.
— Слушаю вас.
— Взгляните еще раз на записи отца. — Бранди подождала, пока поверенный выполнит ее просьбу, и только потом продолжила: — Вам знаком кто-либо из джентльменов, чьи имена здесь перечислены?
— Да, разумеется.
— Как по-вашему, может ли один из них быть мошенником?
— Мошенником? — Хендрик от изумления широко раскрыл глаза, книжка со стуком выпала у него из рук.
— Да. Мне пришло в голову, что раз обычно отец не проигрывал, возможно, кто-то заставил его поверить, будто их совместное дело рухнуло, когда на самом деле этот кто-то пожинал все плоды — в том числе и доходы, принадлежавшие папе.
— Думаю, такое вряд ли возможно…
— Но все-таки возможно.
— Наверное, но…
— Я должна быть уверена. — Бранди сама удивилась, услышав, как решительно прозвучал ее голос. — Потому что если кто-то из этих людей обманывал отца, а отец узнал правду, тогда вор мог легко превратиться в убийцу!
Повисло долгое молчание. Наконец Хендрик заговорил:
— Все это лишь предположение, Брандис. Немного надуманное, я бы сказал. Все-таки джентльмены, о которых идет речь, уважаемые люди.
— Возможно. Но при всем должном уважении, сэр, хочу заметить, что в той карете погиб мой отец. И я намерена рассмотреть все версии — даже самые невероятные, — чтобы найти убийцу.
Последовала еще одна пауза.
— Вы обсуждали свою теорию с Дезмондом? Он, в конце концов, ваш официальный опекун, и ему следует знать, что вы беретесь за такое опасное дело. Не говоря уже о том, что он несет ответственность за ведение дел Ардсли и обязан быть в курсе, если чего-то не хватает.
— Нет. Дезмонд… — Бранди запнулась, подыскивая то, что ей редко удавалось найти: тактичное слово. — Переполнен горем, — наконец нашлась она. — Я решила, что лучше его не беспокоить.
По лицу Хендрика стало ясно, что его осенила догадка.
— Я понимаю. — Он вновь обратился к списку. — Здесь дюжина имен, Брандис. Не можете же вы объехать поместья двенадцати известных джентльменов и, основываясь на туманных домыслах, вежливо спросить у каждого, не он ли, случайно, вор и убийца. — Хендрик возмущенно затряс головой. — Если хотите, я могу просмотреть их документы, чтобы узнать, не противоречат ли их доходы цифрам вашего отца, но право, не знаю, чем еще я в силах…
— Их документы? — Бранди чуть не подскочила в кресле. — Вы хотите сказать, что все, кто перечислен в этом списке, ваши клиенты?
— Как ни странно, да.
— Вот оно! — Бранди с горящими глазами перегнулась через стол Хендрика. — Теперь мы сможем проверить мою теорию одним махом. — Она на минуту задумалась. — Мистер Хендрик, я хочу, чтобы вы организовали встречу на этой неделе — или, самое позднее, на следующей — в вашей конторе. На ней будут присутствовать вы, я и все, кто указан в этом списке. Сезон окончен — они все должны быть свободны. А если нет, то им придется освободиться, что они в точности выполнят, когда вы подчеркнете важность нашего собрания, не вдаваясь в подробности, разумеется, — мы же не хотим ненароком спугнуть убийцу, окажись он среди них.
— Собрание… — медленно повторил Хендрик. — И что же вы придумали для этого собрания?
— К тому времени, когда оно произойдет, вы уже ознакомитесь с документами всех названных джентльменов. Я предстану перед ними, объясню свою тревогу и извинюсь за беспокойство, которое им причинила. Всю ответственность за организацию встречи я возьму на себя, поэтому никто из ваших клиентов не будет на вас в обиде. По правде говоря, я полагаю, джентльмены поймут мое затруднение. Невиновные посочувствуют, а виновный, надеюсь, выдаст себя. И никто не сможет оклеветать другого, ведь все будут находиться в одной и той же комнате, в одно и то же время, поэтому прибегнуть ко лжи не удастся. Какое отличное решение!
— А как же Дезмонд? — поинтересовался Хендрик, явно не разделяя ее восторга.
— Ах, Дезмонд. — Бранди нахмурилась. — Я как-то не думала приглашать его… хотя, конечно, собиралась рассказать ему о собрании, — добавила она быстро, заметив строгий взгляд Хендрика. — Я не ставлю своей целью не допустить его на встречу, — поспешно объяснила Бранди. — Но он чересчур опекает меня, и мне бы очень не хотелось его волновать, особенно пока он все еще… расстроен. — Она торопилась скорее покончить с объяснениями, прежде чем исчерпает весь запас тактичных слов, заменяющих слово «пьет». — Однако вы совершенно правы, Дезмонд мой официальный опекун, кроме того, что ведет дела отца. Поэтому, трезвый или нет, он все равно должен присутствовать.
Бранди чуть не прикусила себе язык, когда у нее вырвалась последняя фраза, но было уже поздно.
— И в самом деле должен. — Если Хендрик заметил ее оплошность, то не подал вида.
Бранди не хотелось испытывать судьбу.
— Я сама поговорю с Дезмондом, — пообещала она. — Прямо сегодня. Нет, когда я приеду в Котсуолд, будет уже очень поздно. Значит, завтра. С утра. Если, конечно, он будет твердо стоять на ногах… то есть если он сможет… если после вчерашнего…
Запутавшись окончательно, она замолчала. «Хватит с меня дипломатии, — подумала она. — Я безнадежна».
— Вам не нужно беспокоиться, дорогая, — заговорил Хендрик. — Так случилось, что на завтрашнее утро у меня назначена встреча с Дезмондом. Как только с делами будет покончено, я расскажу ему все, о чем мы сегодня с вами беседовали.
Обычно такое задабривание вывело бы ее из себя. Но в данном случае Бранди была слишком взволнована грядущими событиями, чтобы обратить внимание на умиротворяющий тон.
— Значит, вы позаботитесь о встрече? — с надеждой спросила она.
— Обязательно.
— И скоро?
На лице Хендрика промелькнуло удивление, и Бранди мысленно укорила себя за нетерпеливость. Нужно следить за своим языком, иначе она обидит мистера Хендрика. В конце концов, он самый уважаемый стряпчий во всем Лондоне, управляет капиталами влиятельнейшей знати и наверняка не привык, чтобы на него кто-то оказывал давление, тем более женщина.
— Простите меня за жуткие манеры, сэр. — Бранди попыталась объяснить, почему так торопится. — Но монстр, убивший Кентона, Памелу и папу, бродит где-то здесь — свободный и безнаказанный. И я не успокоюсь, пока его не арестуют и не запрут в тюрьме, где ему место.
— Понимаю вас, — задумчиво отозвался Хендрик. — И нет нужды извиняться. — Он решительным жестом освободил большое пространство у себя на столе. — Я сейчас же просмотрю все необходимые бумаги, а потом набросаю черновик письма, которое мы разошлем перечисленным джентльменам, чтобы узнать, когда они смогут приехать. Письма уйдут сегодня же.
Лицо Бранди осветилось и удивлением, и благодарностью.
— Спасибо, мистер Хендрик, — поблагодарила она. — Не могу выразить, как высоко я ценю вашу помощь и какое это облегчение знать, что этим делом займетесь именно вы.
— Сделаю все, что смогу. Но помните, Брандис, не стоит слишком обольщаться. Я хорошо знаком с этими джентльменами, и вероятность того, что один из них повинен в двуличности, не говоря уже об убийстве, практически равна нулю.
— Я понимаю. — Но мысль Бранди уже текла в другом направлении. — Знаете, сэр, мне только что пришло в голову, что Квентин совсем скоро вернется из Лондона. Его тоже следует ознакомить со сложившейся ситуацией. Если вы не против, я бы хотела забрать записную книжку с собой, чтобы показать ему и выслушать его мнение по этому поводу. Полагаю, я вас этим не затрудню? Вы, разумеется, можете переписать любые цифры, которые сочтете важными, хотя, раз джентльмены, которых перечислил папа, ваши клиенты, я уверена, их документы дадут вам более полную картину, чем эти записи.
— Несомненно. — Хендрик набросал несколько строк, затем поднялся и отдал ей книжку. — Разумеется, возьмите ее. Сейчас меня больше волнует не записная книжка, а то, что уже так поздно. Скоро закат. Мне было бы спокойнее, если бы вы находились на пути в Котсуолд, тем более что вы путешествуете одна.
— Вы сообщите мне, если что-нибудь обнаружите в документах?
— Конечно. Я вам также сообщу, что ответят джентльмены на мое послание, и дату собрания.
Это кое-что напомнило Бранди.
— Вы знаете, что я все еще живу в Изумрудном домике? — спросила она.
— Да, я был очень удивлен, узнав об этом. Скажите, Брандис, разве не лучше было бы в такой болезненный период пожить среди тех, кто вас любит? Я ничуть не сомневаюсь, что Дезмонд с радостью принял бы вас в Колвертоне… и Квентин тоже, разумеется.
Бранди решительно покачала головой:
— Там, где я сейчас живу, и есть мой настоящий дом. Мне неуютно в Колвертоне. Всегда так было. Как и Таунзбурн, с которым я мирилась, только пока папа был жив. Колвертон слишком огромен и безлик, чтобы чувствовать себя там дома. Нет, мистер Хендрик, у меня нет ни малейшего желания гостить в Колвертоне, хотя я прекрасно отношусь и к Квентину, и к Дезмонду.
Покончив с этим вопросом, Бранди замешкалась, не решаясь затронуть последнюю проблему, не дававшую ей покоя, которую все же необходимо было обсудить с мистером Хендриком. Но она понимала, что если начнет говорить со своей обычной прямотой, то ее слова могут быть неправильно истолкованы. Тщательно продумав фразу, она произнесла ее с деланным безразличием:
— Мистер Хендрик, вы могли бы назвать Дезмонда прозорливым предпринимателем?
— Дезмонда? — Хендрик заморгал, слегка удивленный. — Отчего же? Мог бы.
— А Кентон разделял ваше мнение?
Поверенный задумчиво поскреб подбородок;
— Если быть откровенным, Брандис, мы с Кентоном ни разу не обсуждали его сыновей. Но принимая во внимание, с каким расчетом и дальновидностью Дезмонд вел дела семьи, я бы сказал, что Кентон разделял мое мнение. А почему вы спрашиваете?
— Просто любопытно. — Бранди, подобрав юбки, крепко прижала к себе книжку. — Что ж, не стоит больше отнимать у вас время. Еще раз спасибо, мистер Хендрик. Буду с нетерпением ждать известий от вас.
Карета приближалась к Котсуолд-Хиллз. Бранди свернулась калачиком на подушках, чувствуя усталость во всем теле после трудного дня. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, оставив после себя холод и тьму, и Бранди радовалась, что едет в теплой закрытой карете и ей не нужно следить за дорогой. Это делал за нее кучер, а она могла думать и дремать.
Ее план начал осуществляться, появилась надежда получить конкретные результаты, хотя от мысли, что придется столкнуться лицом к лицу с убийцей, по спине у нее пробегали мурашки. И все же, напоминала она себе, это лучше, чем жить в состоянии постоянной неизвестности, когда ничего не ясно ни в ее жизни, ни в жизни Квентина.
Квентин.
Интересно, в полудреме подумала Бранди, успел ли он вернуться? Уладил ли он все дела в министерстве или должен немедленно, отправиться в колонии? Внезапно Бранди резко выпрямилась, от сонливости не осталось и следа. Она быстро опустила окно кареты.
— Гамлин, — позвала она кучера. — Я бы хотела остановиться ненадолго в Колвертоне, прежде чем ехать дальше, в Изумрудный домик.
— Как прикажете, миледи, — ответил Гамлин после небольшой паузы.
По его несколько испуганному тону Бранди решила, что уже, наверное, очень поздно. Что ж, ей все равно. Если Квентин дома, ей нужно повидать его. А если дома оба — и он, и Бентли, — тогда она просто обязана повидать его. Бентли наверняка к этому времени успел рассказать Квентину об их поездке, и гневные слова капитана Стила уже разносятся по всем коридорам.
Представив себе эту картину, Бранди улыбнулась. Да, в ее интересах не откладывать разговор с Квентином, а попробовать оправдаться в его глазах, пока он еще в состоянии разумно мыслить. Не говоря уже о том, что ей не терпелось узнать о результатах поездки дворецкого в Беркшир. Удалось ли ему раздобыть какие-нибудь сведения у Смизерса или его лихорадочный бросок в Аллоншир был напрасен?
Ерзая от беспокойства, Бранди не отрывала взгляд от окна. Колвертон, как назло, никак не появлялся. Четверть часа спустя, хотя Бранди могла бы поклясться, что прошло не меньше года, карета проехала огромные железные ворота и покатила по аллее, ведущей к замку. Бранди чуть не вывалилась из кареты, рассматривая окна, не мелькнет ли где огонек.
Не мелькнул.
Карета развернулась и остановилась перед массивным входом.
— Хотите выйти, миледи? — спросил Гамлин, свесившись с козел.
Бранди посчитала окна и нашла спальню Квентина, отметив, что там тоже темно — явный признак того, что хозяин либо отсутствует, либо уже спит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50