— Разве? — спросил он тихо. — Разве, Лейла? Мир вокруг временно перестал существовать. И пока длится осада, мы свободны от всех обязательств, за исключением тех, что требуются здесь. Незнакомые люди встретились и стали необходимы друг другу. Я сражаюсь рядом с местными жителями, которые приняли меня как командира, доверив свою судьбу. Те, кто жил добычей алмазов, призванных украшать женщин, сейчас делают снаряды, чтобы убивать буров. Неожиданно возникают связи, которые так же быстро распадутся с приходом наших войск. Но до того мы могли бы в полной мере воспользоваться замкнутостью мирка, в котором оказались. Разве не можем мы наслаждаться нашей свободой, пусть даже находясь в плену, пусть даже на короткое время?
Не вполне понимая, что ей предлагает Вивиан, Лейла помедлила несколько минут, прежде чем ответить:
— Кажется, тебе совсем не нужен Оскар и толпа соглядатаев, чтобы добиться успеха.
— Но я ведь не прошу разъяренную девушку стать моим другом — а только в этом случае нужна лошадь.
Мечтая дать ему тот ответ, который он просит, но все еще в смятении, Лейла заметила:
— Рози согласилась бы, не раздумывая.
— Но я спрашиваю тебя.
— Ты знаешь ответ, — тихо вскричала она. — Ты знал его еще до того, как спросил.
— Нет, Лейла. Я никогда больше не стану загадывать вперед в том, что касается тебя.
Когда Лейла вернулась домой, то обнаружила, что перед домом вывешены ковры. Удивленная и слегка раздосадованная глупостью Нелли, выставившей их на всеобщее обозрение, она выбралась из кеба и прошла к черному входу. Там она обнаружила Нелли, сидящую на ступеньках, прижимающую к себе Салли и раскачивающуюся взад и вперед. Понимая, что случилось что-то неприятное с девушкой, которая была не просто служанкой, но и подругой, Лейла присела рядом. И только тогда поняла: Нелли, побледнев от гнева, была настолько разъярена, что не могла говорить. Лейла повторила свой вопрос, встряхнув ее за плечи.
Странным сдавленным голосом Нелли принялась рассказывать, по-прежнему сжимая дочку в объятиях.
— Единственный способ скрыть это. Я не знала, что делать, когда не смогла оттереть. Бог ведает, сколько людей видело это, прежде чем я пришла.
В своем возбуждении вернувшись к старой манере говорить, она вдруг заголосила:
— И кто делает такие вещи, а? Маленькая Салли никому не причинила вреда, бедняжечка, и я вела себя прилично с тех пор, как живу у вас. Кто написал это на заборе и почему сейчас? Если их найду, сверну шею! — крикнула она гневно. — Сверну шею, вот тебе истинный крест!
По-прежнему в состоянии крайнего замешательства, Лейла ничего не могла понять из запутанной речи девушки. Попытки увести Нелли в дом, подальше от пыльных ступеней, где муравьи деловито сновали между опавшими листьями, были встречены в штыки.
— Нелли, пожалуйста, скажи мне, что произошло, — потребовала она наконец, чувствуя себя неуютно в модном платье и шляпке под лучами горячего полуденного солнца, проникающими сквозь ветви деревьев. — Почему ты позволила нашей чернокожей служанке развесить ковры на заборе? Что подумают соседи?
— Лучше это, чем увидеть то, написанное большими буквами.
— Что написано большими буквами? — переспросила Лейла осторожно.
По лицу девушки потекли слезы.
— Я знаю, что поступила нехорошо тогда с Джимом, и, наверно, меня не наказали как следует, потому что я стала жить с вами, как и не мечтала раньше… и у меня есть маленькая Салли, которую я люблю. И я никогда не смогу отблагодарить вас за то, что вы сделали для меня, — продолжила она с трудом, — поэтому никогда не прощу того, кто написал это обо мне.
Уже зная ответ, Лейла тихо спросила:
— Что написано на моем заборе, Нелли?
После нескольких мгновений тишины, девушка произнесла шепотом:
— Кто-то написал «шлюха». Но я не шлюха — в самом деле не шлюха.
Глядя на сад, где она позволяла своим подругам из театра развеять их собственную хандру и поднять настроение английских солдат, забравшихся так далеко от дома, Лейла сказала бесцветным голосом:
— Ты ошибаешься, Нелли. Это слоео предназначалось мне.
Наступил вечер Рождества, и население Кимберли больше не отпускало шуток по поводу прибытия спасателей с мешком подарков. Все теперь знали о серьезных потерях, понесенных английскими войсками, остановившимися на той стороне холмов. Военные подозревали, что в подобной ситуации Кимберли может быть предоставлен своей участи, так как помощь требовалась повсеместно в провинции Натал.
Для гражданских сдача города, скорее всего, не принесла бы существенных изменений в той жизни, которую они сейчас вели, а возможность прекращения обстрелов лишь усиливала их стремление побыстрее избавиться от лишений. Но для войск падение города означало бы плен и профессиональное оскорбление. Следствием явилось то, что возможность расслабиться и попраздновать Рождество была с большим энтузиазмом встречена солдатами, нежели обывателями.
После недели постоянных выступлений, как в ее коттедже, так и в различных военных лагерях, на Рождество Лейлу ждала не менее насыщенная программа. Она начиналась с утренней репетиции с Францем, за которой следовала поездка в один из лагерей для раздачи сливового пудинга, приготовленного по приказу Сесила Родса. Затем она планировала отдохнуть дома, готовясь к вечеру, после которого их с Францем пригласили на грандиозный ужин в особняке фон Гроссладена. И этот ужин волновал ее больше, чем выступление, так как там она встретит Вивиана. В течение недели, прошедшей с того дня, когда изрисовали ее забор, в ответ на его записки она уже дважды отказывалась с ним встречаться и, к счастью, отсутствовала в тот единственный раз, когда он сам зашел в коттедж.
Слово на заборе закрасили, но оно осталось у нее в голове. Ей казалось, что жизнь вновь сделала полный круг. Вивиан был мужчиной, живущим в постоянном напряжении, сталкивавшимся с вероятностью смерти каждый раз, когда выезжал за город. Не имея под рукой жены, он, естественно, нуждался в женской компании. И кто, как не она, мог лучше всего помочь? Она отказалась выйти за него замуж, она вытолкнула его из кеба, услышав предложение стать ее покровителем. А сейчас — когда речь о женитьбе уже не шла — он часто видел ее в компании со множеством офицеров. Ясно, что он мог подумать. Как же точен оказался старый вопрос: что может девушка, подобная ей, дать мужчине, подобному ему. Эта мысль неотступно преследовала Лейлу, пока она готовилась к вечернему представлению.
Во время репетиции Франц держался со своей обычной самоуверенностью, а потом остался попить кофе, ожидая прибытия экипажа, который отвезет их в военный лагерь. Он с энтузиазмом рассказывал об огромной пушке, спроектированной и отлитой в мастерских «Де Бирс» американским инженером Джорджем Лабрамом.
— Его усилия поддерживают два артиллерийских офицера по имени Блайз и Синклер, — добавил он со смешком.
— Рада слышать, что капитан Блайз обнаружил достойный выход своей энергии, — ответила она сухо.
— Есть и другой. Она живет в районе Весселтона.
— А! Я подозреваю, она проявила большее чувство благодарности, получив его бриллиант. А что еще ты скажешь о новом орудии, Франц? Оно достаточно страшное, чтобы отпугнуть буров и освободить нас?
Он строго посмотрел на собеседницу.
— Не стоит относиться к таким вещам слишком легкомысленно, Лейла.
— Тогда разговаривай об этом только со своим воинствующим бароном, который считает тебя немцем. Я устала от войны, от обещаний, устала быть пленницей без всякой надежды на освобождение. Я хочу домой, Франц. Боже, как я хочу домой!
Мысли о Лондоне, о театре Линдлей и о ее прелестной квартире занимали Лейлу все время, пока, механически улыбаясь, она раздавала загорелым мужчинам в хаки кусочки пудинга. Они, вероятно, считали, что она занимается и любовью с такой же улыбкой на лице. Может, эту кампанию ненависти против актрисы организовал кто-то из них, а вовсе не забитая жена одного из обывателей? Может, не стоит обманываться, глядя на их смущенное восхищение? Разве не могли они ставить ее на одну доску с теми «бриллиантовыми королевами», что развлекали мужчин как на сцене, так и вне ее во времена алмазной лихорадки?
Они с Францем вернулись разгоряченные и усталые, лелея мысль об отдыхе в течение нескольких часов, прежде чем наступит время отправляться на концерт. Все мечты о прохладе, однако, вылетели из головы Лейлы, когда она обнаружила Нелли лежащей на кровати и сотрясаемой регулярными приступами рвоты и судорогами. Салли стояла около матери и ревела, а их чернокожая служанка Мим исчезла, видимо, решив, что состояние Нелли связано с кознями дьявола. Подозревая, что Нелли страдает от какой-то лихорадки, Лейла бросила зонтик и сумочку на пол и принялась за работу. Посадив девочку в ее кроватку с чашкой молока и книжкой с картинками, Лейла протерла мокрой тряпкой горячее тело Нелли, побрызгала одеколоном подушку и постаралась устроить девушку как можно удобнее, приговаривая, что сейчас же идет за врачом. Все еще в элегантном розовом муслиновом платье и широкополой шляпе клубничного цвета с перьями Лейла покинула бунгало, чтобы найти кеб.
Был полдень, обычное время сиесты, и ни одного экипажа на улице не осталось. Проклиная извозчиков, она пошла пешком, надеясь найти какой-нибудь экипаж и уговорить помочь ей. Она была сильно напугана. Нелли вела себя очень странно с того времени, когда обнаружила надпись на заборе, вынудив тем самым хозяйку рассказать все про анонимные письма.
Лейла торопливо шла по опустевшим улицам, безуспешно пытаясь найти хоть какое-то средство передвижения, чтобы добраться к дому врача на другом конце города. Решив уже, что придется всю дорогу идти пешком, Лейла заметила двух всадников в военной форме, направлявшихся к ней. Не сомневаясь, что они помогут, она остановилась, ожидая их приближения. Оба были жителями Кимберли, хотя и не близко знакомыми, и оба с готовностью откликнулись на ее мольбу. Один галопом отправился к дому врача, а другой предложил проводить Лейлу домой.
— Спасибо, но нет никакой необходимости, — заметила она благодарно. — Ваша семья с нетерпением ожидает вашего прибытия, а я вполне способна сама одолеть то расстояние, которое только что прошла. Ваш спутник оказал мне необыкновенно важную услугу, и я бесконечно благодарна за это.
Они расстались, и Лейла повернула назад, радуясь, что не пришлось так долго идти. Проходя по улицам, нагревшимся еще сильнее за последние несколько минут, Лейла не могла избавиться от тревоги. Лихорадка, плохое питание и эмоциональный шок, вызванный надписью на заборе, представляли нешуточную угрозу для Нелли.
Так и не сумев заменить Рози, Нелли, тем не менее, заняла пустоту, образовавшуюся после самоубийства подруги, которую Лейла не могла забыть. Если что-то случится с Нелли, то рядом с ней никого не останется — лишь бесконечная череда мужчин, едва ли относящихся к ней как к другу. Без Нелли из жизни уйдет тепло, привязанность и бескорыстие.
Заворачивая за угол, чтобы пройти на дорогу, ведущую к тихой улице, где стоял ее коттедж, Лейла начала молиться за жизнь подруги, подумав мельком, а слышит ли кто-нибудь наверху ее просьбы.
В другом конце узкой улочки из ворот дома вышла женщина и направилась в ее сторону. В руках она сжимала палку, но Лейла была слишком погружена в свои мысли, чтобы отметить странность подобной ноши. Вскоре в переулке появилась еще одна женщина, и тоже с палкой. Что-то необычное в том, как они шли, — рядом, но не разговаривая, — вызвало у Лейлы сначала любопытство, затем удивление. И только потом она вдруг заметила, что в руках у них находились столь необычные для слабого пола предметы.
Замедлив шаги, Лейла решила вернуться и пройти дальней дорогой. Ее тревога возросла, когда в другом конце улицы показались еще три женщины и медленно пошли за ней. Каждая держала что-то, что могло служить оружием.
Глубоко внутри появилось чувство страха. Дико озираясь в поисках выхода, Лейла заметила просвет в кустарнике, где вполне могла быть тропинка к соседней улице. Быстро свернув с ярко освещенной улочки в тенистую прохладу, создаваемую бурно разросшимися растениями, она кинулась в сторону предполагаемого прохода. Но он оказался лишь миражем. За зеленью листьев таилась непролазная стена колючих кустарников. В панике развернувшись, Лейла поняла, что поставила себя в очень затруднительное положение, когда свернула с дороги. Там еще оставалась возможность встретить идущего по своим делам солдата или шахтера, или дружески настроенную женщину. Здесь же, в нескольких шагах от улочки, может произойти что угодно, никто не заметит. Сглотнув, так как в горле внезапно пересохло, она, словно загнанный зверек, оглядывалась в поисках спасения.
Все пять женщин свернули с дороги и надвигались на нее, подойдя уже так близко, что она видела ненависть на их лицах, изможденных тяжелой жизнью. Каждая была в простом темном платье, закрывавшем их крепкие тела. У каждой волосы были туго собраны сзади в пучок. Руки, держащие орудия возмездия, были коричневыми и грубыми от тяжелой работы, с сильно вздувшимися венами. Это были женщины города алмазов, но их взгляд никогда не слепил блеск драгоценных камней. Это были женщины, живущие по строгим пуританским нормам, требующим наказания за грехи.
Они подходили все ближе и ближе, и Лейла инстинктивно вжалась в кусты, увидев, что у них в руках. Ее шляпка зацепилась за веточку, сдвинувшись на лоб. Пытаясь высвободиться, она рвала волосы с корнем, так как шляпка была аккуратно приколота к прическе. И крик боли, который она издала, послужил сигналом женщинам, чье воспитание учило видеть дьявола в красоте и веселье. Лейла умоляла выслушать ее, но напрасно. Удары сыпались на ее лицо, спину и плечи, пока они проклинали ее женственность, ведущую к падению мужчин.
Боль вызвала ярость. Толкаясь и вырываясь, Лейла попыталась дать сдачи, но ее сопротивление привело лишь к усилению ударов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59