Его не хотели отпускать, громко крича «бис». Но правило Лестера Гилберта никогда не повторять номера неукоснительно выполнялось. Однако австриец оценил, что произошло в этот вечер в зале, и откликнулся на энтузиазм зрителей с такой страстью, что публика, затаив дыхание, ждала каждого его появления. Аделина Тейт была, как всегда, великолепна и не уступала ему, но было ясно, что даже самые рьяные ее поклонники оскорбились за то, что кокетливая Веселая Мэй водит за нос лихого, обожаемого всеми героя, особенно когда выяснилось, что он предпринял опасную вылазку, чтобы спасти полк от поражения. Лейла была права. Игра Франца Миттельхейтера была слишком правдоподобной.
По окончании спектакля публика снова и снова многократно вызывала своего нового кумира. Громкие аплодисменты и рев одобрения подтверждали то, что было ясно с самого начала, и только опустившийся занавес заставил публику разойтись.
Вивиан нетерпеливо ждал у служебного входа, несколько раз вытаскивая из кармана часы, затем, убедившись, что прошло всего несколько минут, захлопнул их и убрал. По случаю премьеры он считал себя обязанным заказать столик у Романо, зная, что их ужин будет прерываться потоком людей, желающих познакомиться с Лейлой.
Больше всего на свете он хотел бы заказать зальчик где-нибудь в более уединенном месте или даже отвезти ее поужинать в дом Вейси-Хантеров. Однако Вивиан знал, что она отвергнет любое его предложение. Ограничения, которые он наложил на их отношения, все больше и больше раздражали его. Зная, что единственное место, где они будут в этот вечер наедине, — это кеб, он дал извозчику указание трижды объехать вокруг парка, прежде чем отправиться к Романе
Лейла появилась, пылая от возбуждения; в нежно-розовом платье она выглядела свежей и непреодолимо желанной. Она взяла его под руку, ее темно-голубые глаза светились счастьем.
— Разве это не чудесно? Согласись со мной, что он великолепен. А голос просто волшебный, правда? Мистер Гилберт никогда бы не послушал меня, но теперь ему это скажут сотни человек.
Они сели в ожидающий их кеб, а Лейла все без умолку говорила, как она рада, что Франц Миттельхейтер получил признание, которое он заслуживает, и как она надеется, что мистер Гилберт теперь заставит всю труппу подтянуться, чтобы соответствовать их новому солисту.
— Мне кажется, у него нет выбора, правда? — спросила она, остановившись на мгновение, чтобы перевести дух.
— Конечно, — согласился Вивиан, отметив про себя, что ему впервые с момента их встречи удалось вставить слово. — Я заказал ложу слева, как вы сказали. Что случилось?
Она весело засмеялась, и он ощутил запах ее духов.
— Глупенький! Разве вы не знаете, что право и лево в театре считается со стороны сцены? Я была слева.
— Я ничего не знаю о вашей профессии, кроме того, что вы мне рассказали, — запротестовал он, чувствуя, что начинает ревновать ее к Францу Миттельхейтеру. — В страусиных перьях вы мне нравились больше.
— Фу, — засмеялась она. — В перьях может ходить любой. Настоящий талант заключается в том, что делает Франц Миттельхейтер. Я хочу петь, как он.
Он улыбнулся.
— Я думаю, это почти невозможно.
Лейла с удовольствием развалилась на мягком сиденье.
— Он мне сказал то же самое. Простите, Вивиан, когда я волнуюсь, я говорю, не подумав.
Вивиан взял ее обтянутую перчаткой руку.
— Это значит, что вы могли бы и мне сказать что-нибудь приятное, вроде: «Я думала о вас все представление» или «Может, поедем куда-нибудь в более укромное место, чем к Романо»?
Лейла улыбнулась.
— Вы не нуждаетесь в лести. Вы самоуверенны больше, чем надо.
Он поднес ее руку к губам и поцеловал.
— Я думал о вас все представление, и я бы хотел, чтобы мы поехали куда-нибудь в более укромное место, чем к Романо.
— Но сегодня премьера, все поедут к Романо.
— Я знаю, — мрачно сказал он. — Премьера — это особый день.
— Конечно… и эта особенно. Из-за успеха Франца. Стараясь не думать о мужчине, которого она никак не могла забыть, он спросил:
— Поскольку сегодня такой особенный вечер, вы позволите мне сделать вам подарок?
— Нет, Вивиан.
Это была скользкая тема: она вернула его жемчуг, а серьги Джулии Марчбанкс швырнула ему на колени, поэтому он решил упомянуть злополучного Франца.
— Даже для того, чтобы отметить небывалый успех Франца Миттельхейтера?
Она выразительно замотала головой.
— Я больше ни от кого не принимаю подарков.
— Но от меня вы их еще не принимали, — сухо заметил он.
На ее лице появилась задумчивая улыбка, — она, казалось, погрузилась в свои мысли.
Кеб с трудом продвигался по запруженной улице. Толкотня лошадей и экипажей создавали неразбериху на улицах Лондона. Каждый день случались происшествия: то лошадь понесет, то кареты сцепятся колесами, то пешеход выскочит наперерез кебу или конке. Что-то нужно было делать, и изобретение автомобиля, по-видимому, не решало проблемы.
Вивиан заметил, что Лейла нахмурилась, кусала губы, явно размышляя над какой-то проблемой, и на время забыла о нем. Изгиб ее подбородка искушал его провести по нему пальцами, облачко темных волос на границе шеи рождало дразнящее желание нежно подуть на них и коснуться губами ее кожи, темно-розовый шелк платья, очертивший ее полную грудь, соблазнял провести по ней рукой, ощутить ладонью ее нежные изгибы… Она повернула к нему серьезное лицо.
— Вивиан, я уже несколько недель хочу спросить вас об этом, — начала она, — но боюсь испортить ваше мнение обо мне.
— Я не думаю, что это возможно, — ответил он, отбрасывая мысли об изгибах ее груди под его ладонью.
— Вы еще не знаете, что я собираюсь сказать, — предупредила Лейла. — Мне больше не у кого спросить совета, и вы, по-видимому, единственный человек, чье мнение по этому вопросу заслуживает внимания.
— А как же Рози Хейвуд? — напомнил он. Роль советчика, которому можно доверять, не очень шла ему, когда дело касалось женщин, и у него не было желания дурачить ее.
— Я знаю, что может сказать Рози, но ее мнение пристрастно. К тому же у нее сейчас много своих проблем. Вы единственный человек, которому я могу доверять.
— Вы доверяете мне? Слава Богу, здесь нет моих друзей, чтобы засвидетельствовать всю глубину моего падения.
— Пожалуйста, будьте серьезным, — попросила она. — Меня это давно беспокоит.
Лейла приступила к рассказу о том, как страстно желает научиться петь, и что Франц Миттельхейтер дал ей адрес известного учителя пения, который согласился давать ей уроки. Проблема заключалась в оплате, и единственный способ разрешить ее — продать подарки поклонников.
— Вот почему я решила больше не принимать подарков, — честно призналась она. — Но те, которые я уже взяла… могу ли я поступить с ними, как хочу?
— Конечно.
Это не вполне удовлетворило ее.
— Но ведь люди, подарившие их мне, хотели, чтобы я носила эти вещи. Что я скажу, если они спросят меня, почему я не надеваю их украшения? — В волнении она положила руку поверх его. — Вот почему вы самый лучший советчик. Вы, должно быть, часто дарили дорогие подарки различным женщинам. Что бы вы почувствовали, если бы обнаружили, что через несколько дней они отнесли их в ломбард?
Положение становилось все хуже. Она как с верным другом обсуждала его многочисленные любовные похождения, тогда как он отчаянно желал, чтобы она стала объектом следующего.
— Это глупый разговор, — отрезал он. — Все зависит от владельца.
— Ну, а что бы вы почувствовали? — настаивала она.
— Я не желаю подвергаться допросу на тему, которую вы подняли совершенно не вовремя, — раздраженно сказал он. — И я хотел бы внести ясность: я не тот человек, которому вы можете доверять. Если бы вы могли сейчас прочитать мои мысли, вы бы отлично это поняли.
Она так проницательно посмотрела на него, что он засомневался, может ли сам себе доверять.
— О, Вивиан, мы же заключили договор, — взволнованно произнесла она.
— Я не могу сдержать его. Вы очень многого требуете от меня.
— Это было ваше предложение, а не мое.
— Значит, я был дурак. Даже в тот день, когда я говорил это, я знал, что не смогу забыть, как вы прекрасны. Ситуация выходит из-под контроля, и вы должны это знать.
Ее ответ показал ему, что она больше не считает его другом, которому можно доверять. Осторожно он попытался приблизиться к ней и не ощутил сопротивления. Не сразу он заметил, что кеб давно остановился, а голос сверху в который раз сообщает, что они приехали к Романе
Вивиан поднял голову.
— Сделай круг вокруг парка.
— Я сделал уже три круга, господин.
— Сделай четвертый!
Но Лейла на мгновение высвободившись, неуверенно сказала, что становится поздно, и им, наверное, следует идти в ресторан. Он был вынужден согласиться, но сказал себе, что после отвезет ее домой.
Сам Романо им поклонился, горячо приветствуя на ломаном английском. Как и предполагал Вивиан, ресторан кишел известными лицами и девушками, занятыми в «Веселой Мэй». Пока они шли к столику, со всех сторон раздавались приветственные возгласы. Вивиан сердечно, но кратко отвечал на большинство из них, не преминув заметить пылающие щеки Лейлы.
Они сели за стол, и он улыбнулся ей, заставив покраснеть еще больше.
— Я говорил вам, мне нельзя доверять. Отложив меню, Вивиан заказал обоим бутерброды со спаржей, жареного цыпленка с гарниром, немного сыра для себя, клубнику для Лейлы и, конечно, шампанское. Гул разговоров, позвякивание ножей и вилок, громкий смех делали невозможной прежнюю доверительность их отношений. Он решил сказать то, что не рискнул в кебе.
— Ты серьезно хочешь брать уроки пения, Лейла?
— Конечно, — ответила она, успокоившись, что разговор перешел на эту тему. — Я всегда знала, что у меня хороший голос. Профессор Гольдштейн, педагог, которого мне рекомендовал Франц Миттельхейтер, сказал, что за вульгарными нотками рыночной торговки у меня прячется настоящее сопрано. — Она улыбнулась. — Я полагаю, это следует расценивать как комплимент.
— А это хороший учитель?
— Да, конечно. Раньше он занимался в Милане с певцами Ла Скала. Это оперный театр в Италии, — объяснила Лейла.
Вивиан постарался изобразить удивление, как будто впервые слышал это название. Положив свою руку поверх ее, он сказал:
— Самое разумное будет позволить мне платить за ваши уроки.
От этих слов ее щеки снова запылали. И прежде чем она смогла что-нибудь ответить, он поспешил продолжить:
— Только не налетайте на меня как разъяренная курица, дорогая. Я не предлагаю ничего дурного.
Однако эта тема не получила продолжения, потому что сзади раздался громкий голос:
— Вивиан! Я так и думал, что встречу тебя сегодня вечером здесь, в нашем любимом месте. Прости, что разминулся с тобой, когда ты приезжал перед Рождеством в Шенстоун.
Вивиан был явно недоволен. Перед ним стоял Руперт Марчбанкс, один из сыновей сэра Кинсли; он широко улыбался и всем видом показывал, что собирается завести длинную беседу. Вивиан встал и пожал ему руку, соображая, как бы от него поскорее избавиться.
— Привет, Руперт. Как дела у нашей медицины?
— Так себе, сам знаешь. Люди все еще приходят в мир с той же скоростью, что и оставляют его, несмотря на все наши усилия истребить род людской. — Он бросил на Лейлу заинтересованный взгляд. — Я помешал тебе?
— Да, — откровенно ответил Вивиан. — Мы поговорим с тобой в другой раз, дружище.
Однако семейство Марчбанксов отличалось завидным упорством.
— Боюсь, не удастся. Я буду занят на медицинском конгрессе до воскресенья. Э… ты познакомишь меня со своей очаровательной подругой?
Но Вивиан был не менее упрям. — Прости, но у нас сейчас важный разговор. Боюсь, тебе придется простить нас за негостеприимство. На лице Руперта появилось любопытство.
— Важный разговор? Жаль. А я хотел послушать твои рассказы об Ашанти. Наш младший Филипп собирается в кавалерию, несмотря на протесты отца и всех нас. Твое эффектное появление перед Рождеством разожгло в нем новый энтузиазм, и теперь ничто не может остановить его. Кстати, я разговаривал с некоторыми ребятами из полка, пришедшими на конгресс, о болезнях, которые косили вас в Африке. Они сказали, что сорок девятый попал в чертовски неприятную ситуацию.
— Да, — согласился Вивиан, пытаясь угадать, есть ли в его словах какой-то намек. С кем из полка встречался Руперт? Если кто-нибудь из его врагов распустил язык, вся история выйдет наружу.
Руперт дружески похлопал его по плечу.
— Я слышал, Джулия отлично справилась с ролью сиделки, выхаживая тебя после того, как ты свалился без сознания в занесенном снегом Шенстоуне. Тропическая лихорадка в декабре? Рассказывай кому другому. Но ты во время бреда неплохо владел собой, так что она не сомневалась, что это настоящий приступ, — он ухмыльнулся. — Хорошо, что моя сестра привычна к крепким выражениям. Она сказала, что ты виртуозно ругаешься.
— Вполне возможно, — нехотя ответил Вивиан. Воспоминания о времени, проведенном в Корнуолле, наполнили его решимостью поскорее распрощаться с Рупертом, прежде чем тот скажет еще что-нибудь на эту тему. — Если у тебя нет чего-то, что не сможет подождать до следующего раза… — начал он.
Бросив на Лейлу очередной заинтересованный взгляд, Руперт не удержался от еще нескольких фраз.
— Нет, так, общие разговоры. Я не так часто тебя вижу. Когда ты снова приедешь в Шенстоун?
— Понятия не имею. Будь моя воля — никогда. Руперт понимающе рассмеялся.
— Я знаю, ты слишком хорошо провел время. Кстати, для декабря ты потрясающе справился с заданием. Этого жеребца и черт не обуздает. Я уже хотел отвести его на бойню. Джулия сказала, что это было захватывающее зрелище. Она шаг за шагом расписала мне твой подвиг и закончила тем, что ты был весь избит и покусан. Интересная девушка, наша Джулия! Большинство женщин от испуга свалились бы в обморок, а ее, похоже, это только забавляло, — он снова засмеялся. — Больше, чем тебя, осмелюсь предположить. С твоей стороны это невероятное мужество. Тем не менее, я бы предпочел, чтобы она не спорила с тобой на те сапфировые серьги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59