Этой прославленной куртизанке вряд ли откажут в доступе на корабль капитана. Быть может, весьма скоро он получит хорошие новости. Ощутив прилив энергии, он поднялся с подушки. Возможность провести остаток ночи с Айко казалась ему более приятной, чем невыносимый обмен полуправдами с Сунскоку.
— Посылай все сведения, какие выведаешь, немедленно, — приказал он, проходя мимо нее и даже не кивнув ей в знак признательности или на прощание, уверенный, что она понимает, что от нее требуется. Тем более что ждет ее в случае неудачи.
Когда стихли его шаги в прихожей, Сунскоку поклялась себе, что если ей когда-нибудь удастся обрести свободу, она ни за что не станет иметь дело с грубыми надменными мужчинами, которые с презрением смотрят сквозь нее. Приободрившись, она послала за Юкиё и стала собираться. Она могла взять с собой очень мало вещей, хотя путешествие в Осаку потребует хоть какого-то гардероба. Но теперь она возьмет гораздо больше, чем рассчитывала совсем недавно. Часть золота можно спрятать в одежде. Вероятно, этого хватит, чтобы оплатить путь к свободе.
Когда явился Юкиё, она сказала только, что ей нужно, чтобы он сопровождал ее до Осаки.
— По поручению главного инспектора я еду с его людьми. Ты нужен мне как личный телохранитель.
Юкиё понимал, что по правилам веселого дома самой прославленной гейше не положено совершать путешествие без сопровождения.
— С удовольствием, — сказал он, склонившись. — Когда выезжаем?
— Мне нужен человек, которому я могу доверять, — сказала она с нажимом.
— Мне можно доверять, — ответил он, зная, как и она, что у стен есть уши. — Вам ни к чему опасаться людей главного инспектора.
Его тактичный ответ вызвал у Сунскоку улыбку.
— Прекрасно. Мы едем, вероятно, на неделю или около того. Возьми с собой все, что понадобится. Мне приказано выехать немедленно. — Сунскоку послала служанку оповестить содержательницу веселого дома о своем отъезде.
Сия госпожа появилась через несколько минут, горя любопытством, хотя люди Хироаки уже побеседовали с ней.
— Если вам угодно узнать больше, спросите у главного инспектора, — посоветовала ей Сунскоку, зная, насколько это маловероятно. — Он посылает меня в Осаку по личному делу. Подробности вам ни к чему. Меня сопровождают Юкиё и люди инспектора, их двое. Ваша собственность будет под надежной охраной.
Женщина, содержательница престижного борделя, некогда была известной красавицей, как и Сунскоку. Миновав свой расцвет, вынужденная работать в услужении и жить на жалованье, она стала назойлива и обидчива.
— Мы будем ждать. Надеюсь, вы скоро вернетесь.
— Как распорядится главный инспектор, — отрезала Сунскоку. Слишком часто в юности испытывала она придирки этой гневливой особы, прежде чем сама обрела возможность разговаривать с кем-то свысока. — Если вас смущает ваша роль в этом предприятии, уладьте все с о-мэцукэ.
— Мы не оставим тебя, — бросила тонкогубая старая карга. — Не забывай, кто выучил тебя и сделал самой известной таю в Эдо.
— Я никогда не забуду, кто и чему меня выучил, — с горечью ответила Сунскоку. — Я помню каждый удар хлыста и все побои, каждое оскорбление и унижение.
— Неблагодарная шлюха! Если бы мы тебя не выкупили, ты горбатилась бы сейчас на рисовом поле, а у тебя на шее сидели бы пьяница-муж и дюжина детей.
— Скажу больше, я благодарна за свою жизнь так же, как ты благодарна за свою. А теперь, прошу прощения, господин Хироаки велел мне быть хорошо одетой на время поездки, и мне нужно кое-что собрать.
Она знала, что за ней будут следить, но она уже припрятала, что могла, из своего золота; остальное придется бросить.
— Быстро вы, — сказал, улыбаясь, Юкиё, когда вернулся некоторое время спустя и увидел ее сидящей на плетенке.
— Господин Хироаки торопится, — сказала она. — Я всего лишь орудие его воли и выполняю приказ.
Глаза Юкиё на мгновение предостерегающе расширились, но голос его прозвучал мягко:
— Его люди ждут внизу. Нам придется ехать верхом, так что инспектор, наверное, считает наше поручение срочным. Оденьтесь потеплее.
Глава 13
— У меня приятные новости, господин, — прошептала хорошенькая Айко, скромно опустив глаза, прежде чем снова встретиться взглядом с Хироаки, и улыбнулась.
Главный инспектор сидел сбоку от своей молоденькой любовницы, стоящий между ними низкий столик уставлен едой и напитками, и в голове у Хироаки туман — он опорожнил слишком много пиал саке. Он впервые за несколько дней расслабился. Сунскоку, согласно последним донесениям, ехала уже по южной дороге, и удачный исход ее миссии вполне вероятен. Эта таю — женщина многих достоинств.
Он уже предчувствует удачу. И это придавало его голосу нежность.
— Скажи мне свою хорошую новость, малышка.
— Я беременна, господин. И настоятельница монастыря заверила меня, что это мальчик.
— А-а. — Первое, о чем он подумал: скоро она станет недоступна и непривлекательна. Но она такая радостная, что хотелось сделать ей приятное. — Это замечательно, милочка. Ты будешь хорошей матерью.
У Хироаки было двенадцать сыновей и восемь дочерей от жены и разных наложниц. Покорная любовница ему нужнее, чем очередной сын. Но что стоит сказать доброе слово? Он улыбнулся и поманил ее к себе:
— Иди сюда, кошечка, покажи мне свой животик…
Придется велеть экономке добавить в утренний чай Айко некое зелье, которое стравит беременность. Успеет завести ребенка, когда надоест ему. Не сейчас. Ее наивность забавляла его, а может, и отвлекала от жестокости мира.
— Ты уже придумала имя? — ласково осведомился он.
Глава 14
Остановившись на первой почтовой станции, Сунскоку предложила людям Хироаки выпить саке, чтобы согреться, а она с Юкиё проследит, как запрягут свежих лошадей.
Ночь холодная, сырая и противная, и, несмотря на приказ главного инспектора гнать лошадей во весь опор, его подчиненные колебались недолго.
— Смотрите не ройтесь в наших вещах, — предупредил один из полицейских. — Иначе головы поснимаю.
Сердито глянув на направляющихся к трактиру, Юкиё прошипел:
— Негодяй! Посмотрю, как ты с меня голову снимешь.
— Надменность их и погубит. Но пока они нам нужны, так что держи себя в руках. Дай мальчику из конюшни вот это. — Сунскоку протянула ему крупную монету. — Мне нужны добрые лошади, а не клячи, за которых платит Хироаки. Жду тебя здесь.
Под навесом рядом с конюшней она укрылась от непогоды. Спустя время к ней присоединился Юкиё.
— А теперь рассказывайте, что происходит на самом деле. — Стряхнув с плаща капли ледяного дождя, он слегка улыбнулся и привалился к шероховатой стене. — Потому что эта ночь чертовски не подходит для путешествий, приказал вам это Хироаки или нет.
— Не понимаю, о чем ты. — Она подняла голову и устремила на него невинный взгляд.
— Это не просто поручение Хироаки, — откровенно сказал он, полагая, что истинное простодушие ее миру вряд ли присуще. — Так что либо рассказывайте, либо я под любым предлогом вернусь в Эдо.
— Не вернешься, — с вызовом сказала она. — «Зеленый дом» тебя уволит или сделает кое-что похуже.
— Что-нибудь придумаю. Старая карга, которая содержит это заведение, меня любит. — Он подмигнул.
— Не может быть!
— Не стоит изображать удивление. Мы оба делаем все, чтобы выжить.
Мать Юкиё убили, когда она была совсем молодой, и мальчик, одинокий и заброшенный, занялся воровством. Смышленый не по летам, он был еще и сильный. Довольно скоро здешняя якудза приметила его и взяла под свое крыло.
— Прости. Мне она не нравится, вот и все.
— Обасан никому не нравится. Какое это имеет отношение ко всему остальному? Итак, куда мы едем и для чего я вам понадобился?
— Могу я доверять тебе?
— А я могу доверять вам?
Последовало короткое молчание, каждый обдумывал степень грозящей опасности. Оба брошены в жестокий мир маленькими детьми, и обоим слово «доверять» казалось сомнительным.
— То, что мне понадобится от тебя, может стоить тебе жизни.
— Я каждый день рискую.
По его лицу ни о чем нельзя судить.
— Почему же ты пришел? Ты не обязан.
Он пожал плечами:
— Вы знаете почему.
— Слова любви я слышу от каждого встречного.
— Уж это точно. Разница лишь в том, что я говорю серьезно.
— Скорее обманываешь себя. Слушай. — Смущенная разговором о любви, она сказала с легким вздохом: — Буду честна с тобой, потому что на кон поставлено все. — На мгновение она закрыла глаза, не зная, подвергает ли свою жизнь опасности, доверяясь ему. С предателями якудза жестоко расправляются. Пойдет ли он ради нее на такой риск?
— Ваш багаж слишком тяжел для одной только одежды, — беспрекословно заявил он. — Вы не собираетесь возвращаться, ведь так?
На мгновение в ее глазах мелькнул страх — она пыталась вспомнить, кто нес ее плетенки.
— Никто к ним не прикасался, кроме меня, — мягко сказал он.
— Ты что, читаешь мои мысли? — тихо спросила она. Сердце ее забилось сильнее, поскольку гейш, пытавшихся сбежать, наказывали, помещая в самые отвратительные приморские дома терпимости.
— Я могу читать ваши мысли, потому что оба мы живем в одинаковом страхе. И оба преодолеваем его по сто раз на дню. — Он быстро оглядел двор конюшни, сознавая, как опасно то, что он собирается сказать. — Пойду с вами куда угодно. Все для вас сделаю. Только попросите.
Слишком много раз слышала она подобное, она к этому даже привыкла.
— Что мне нужно прямо сейчас, — просто сказала она, — так это чтобы ты предупредил мою семью и вывез из Овари.
Ни к чему было объяснять почему.
— Я найду, кто поедет.
— Я надеялась, ты сам поедешь.
Он покачал головой:
— Я вас не оставлю. Куда вы, туда и я. Но Ногучи сделает все, что я попрошу, и не станет задавать лишних вопросов. Я пошлю за ним, и он догонит нас к утру. Особенно если люди Хироаки предпочтут провести холодную ночь в теплом трактире, а не в дороге.
— Вряд ли они посмеют остаться здесь так долго.
— А мы подмешаем им кое-что в саке.
— Вот как? — Тогда у Ногучи действительно будет время догнать их.
Юкиё улыбнулся:
— За деньги можно купить все, и вам это хорошо известно.
— Сколько?
— Убить — за десять рё. За три — подмешать сонного зелья.
Тама прищурилась:
— Ты знаешь свой народ.
— А как вы думаете, почему мы остановились поменять лошадей здесь? — спросил он, усмехаясь.
— Ты просто прелесть, — шепнула она, впервые за многие годы испытывая благодарность и почувствовав, что обретает надежду.
Ласково коснувшись, он приподнял ее подбородок.
— В ответ от вас я кое-чего жду.
— Конечно, конечно.
— Мне хочется, чтобы вы меня любили.
Она-то предполагала что-то конкретное.
— Не уверена, что у меня получится, — сказала она.
— Хочу, чтобы вы попробовали. — Он провел пальцем по ее щеке. Татуировка на его руке казалась темной рядом с ее бледной кожей. — Вам понравится.
— Как можешь ты так говорить? — спросила она в замешательстве. Каждое ее слово было пронизано сомнением. — Как это возможно между нами?
Обхватив ее лицо, он низко наклонился, чтобы глаза их встретились в упор.
— Объяснить не могу. — Он улыбнулся. — Вы меня околдовали.
Она тихонько рассмеялась:
— Ты сумасшедший, я это знала.
Он покачал головой:
— Это чудесное волшебство. Подождите и увидите.
— Какая уверенность, — прошептала она, и в голосе ее прозвучала радость.
— Вам понравится, — пробормотал он. — Поверьте.
Даже если она поверит, думала Сунскоку, это не может продлиться долго.
— Ну, если ты обещаешь… — Она не желала обидеть его, поскольку он ей теперь нужен.
— Боитесь, рискну? — пошутил он.
— Ужасно. Просто до смерти.
— Тогда оставайтесь пока здесь. — И, легко коснувшись губами ее губ, он отошел. — Я обо всем позабочусь.
Обученная держать себя в руках, она быстро овладела собой и улыбнулась:
— Я так рада, что ты поехал со мной.
— Не так, как я. Но предупреждаю, — отрывисто сказал он, — отныне я с вами навсегда.
Чувства ее были в смятении, она смотрела, как он уходит. От его высокой широкоплечей фигуры исходила уверенность, какую она могла только желать.
Она боялась испытать судьбу. И все же — вот она здесь, вместе с отчаянным и беспечным человеком, который предоставляет ей распоряжаться своей жизнью. Не сыграть ли партию в кости?
Ее передернуло. От холода ли? От страха?
Но она довольна, что он с ней и что он умеет смеяться в лицо опасности, а в той части ее сознания, где давным-давно заперта любовь, она позволила пробиться тоненькому лучику радости.
Глава 15
На другое утро вскоре после завтрака милая Айко сидела, согнувшись пополам от боли, с лицом, побелевшим от страха, а дитя, которого она так хотела, было извергнуто из ее тела. Она послала записку Хироаки, умоляя его прийти, но он отделался всего лишь письмецом с сочувственными словами, которое принес ей его личный врач, получивший приказание оставаться у нее до тех пор, пока есть нужда. Главный инспектор сообщал своей любовнице, что, к сожалению, его график заполнен встречами до конца недели.
В то же самое утро Сунскоку и Юкиё ждали, пока подчиненные Хироаки пробудятся от своего противоестественного сна. Для себя они устроили грубую постель на конюшне на тот случай, если самураи преодолеют действие снотворного и появятся среди ночи. Но наступило уже позднее утро, когда прибыли слуги Хироаки; угрюмые, не извинившись, они явно вознамерились продемонстрировать свою власть. Поскольку и Сунскоку, и Юкиё давно привыкли играть разные роли, они никак не отреагировали на грубость полицейских.
Свое высокое положение класс самураев занял при первом сегуне в 1192 году, но со времен битвы Сэкигахары в 1600 году и консолидации власти в руках клана Токугава престиж самураев постепенно ослабевал. Хотя еще до недавнего времени, если самурай считал, что ему нанес оскорбление человек, принадлежащий к низшему классу, воин мог безнаказанно убить этого нечестивца. Люди Хироаки придерживались этих варварских обычаев.
Особой преданности своему начальнику они не выказывали, однако; но приказания Хироаки старались выполнить. Сердито ворча, они издевались над Сунскоку и Юкиё;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28