— А Вулфгар, по-твоему, какой?
— Обычный норманн, — пожала плечами Мидерд, — ничем не отличается от остальных, но мы должны верно служить ему, если не хотим попасть в лапы какого-нибудь негодяя.
— Ты считаешь его красивым?
— Хейлан, да ты никак спятила? Мы всего лишь крестьяне, а он наш господин.
— Но он злобен по натуре или истинный рыцарь?
— Откуда мне знать, что у него на уме?
— Ты мудрая женщина, Мидерд. Скажи, как думаешь, может он выпороть крестьянина, если тот его разгневает?
— А в чем дело? Ты обозлила его? Хейлан перевела дыхание.
— Надеюсь, нет.
Она повернулась на бок и, не обращая внимания на вопросительный взгляд Мидерд, закрыла глаза и наконец погрузилась в сон.
Первые робкие лучи солнца пробились сквозь тучи и сотней крошечных радуг заиграли в дождевых каплях, все еще висевших на ветвях. Замшелые камни сейчас напоминали огромные изумруды. Вулфгара разбудили аппетитные запахи кабаньего мяса и бульона. Оглядев лагерь, он увидел, что женщины уже встали и готовят завтрак. Норманн вылез из-под повозки и потянулся, наслаждаясь утренним спокойствием.
Пока Вулфгар спал, Хейлан то и дело бросала взгляды в его сторону, боясь, что его гнев обрушится на нее, но рыцарь, казалось, совершенно позабывший о ней, разделся до чулок и стал умываться. Склонившись над подогретым мясом, Хейлан украдкой посматривала на него. Трудно было не восхищаться этим высоким, широкоплечим, мускулистым воином. К тому же она хорошо помнила его упругие мышцы и сильное тело.
Вулфгар натянул одежду и кольчугу и вместе с Гауэйном и Милберном подошел к костру, чтобы поесть. Хейлан дрожащими руками поднесла им хлеб и мясо, чувствуя, что краснеет при воспоминании о прошлой ночи, но Вулфгар о чем-то говорил с Милберном, смеялся шуткам сэра Гауэйна и, по-видимому, действительно запамятовал об их свидании в лесу.
Через несколько минут, когда пожилой рыцарь потянулся за куском мяса, Хейлан робко осведомилась:
— Сэр норманн, кто такая Эйслинн? Милберн изумленно поднял брови и поспешно взглянул на Вулфгара, прежде чем пробормотать:
— Она… э-э-э… она — госпожа Даркенуолда.
Он быстро отошел, оставив Хейлан размышлять об услышанном. Она все еще не двинулась с места, когда сэр Гауэйн, приветливо улыбнувшись, заметил:
— Мадам, воины часто бывают лишены прелестного женского общества. Какое удовольствие наслаждаться столь восхитительным завтраком и видом ваших прекрасных глаз!
Хейлан нахмурилась.
— Сэр рыцарь, кто такой Вулфгар? И какое отношение имеет к Даркенуолду?
Такое равнодушие к его словам мгновенно охладило пыл Гауэйна.
— Вулфгар, мадам, — хозяин Даркенуолда.
— Именно этого я боялась, — напряженно выдохнула Хейлан.
Гауэйн с недоумением уставился на нее, но, ничего больше не сказав, ушел, крайне уязвленный интересом хорошенькой вдовушки к другому мужчине.
Третий рыцарь, Бофонт, только что поднявшийся, подошел к Хейлан и терпеливо дожидался, пока та заметит его и накормит. Взглянув на рыцаря, она потихоньку осведомилась:
— Сэр рыцарь, мы вправду едем в Даркенуолд?
— Да, мадам.
Хейлан поежилась, не представляя, как встретится с женой Вулфгара и какое наказание ожидает ее, если госпожа узнает о приключении в лесу.
Все время, пока воины сворачивали лагерь, вдова старалась держаться подальше от Вулфгара, не зная, кого она боится больше, — его или Эйслинн. Будь Вулфгар ее мужем, она ужасно обозлилась бы, узнав, что он забавлялся с другой, пусть даже это ничем и не кончилось.
Перед отъездом Вулфгар отвел в сторону Мидерд и с некоторым смущением вручил ей сверток, тщательно завернутый в продубленную кожу.
— Отдай это миледи… — Он громко откашлялся. — Отдай Эйслинн из Даркенуолда, когда останешься с ней наедине. И скажи… скажи… что это честно куплено и ни у кого не отнято.
— Хорошо, милорд, — сказала Мидерд, — я постараюсь все довезти в целости.
Вулфгар кивнул, словно окончательно растерявшись.
— Вам что-то еще угодно, господин? — поинтересовалась она, удивленная столь странным поведением норманна.
— Да, — вздохнул он. — Скажи еще… — Вулфгар запнулся, с трудом подбирая слова. — Скажи, что я желаю ей доброго здравия и надеюсь, она может положиться на Суэйна в случае нужды.
— Я все в точности передам, милорд.
Вулфгар отвернулся и, отдав своим людям короткий приказ, вскочил в седло и повел за собой отряд.
Усевшись в повозку, Хейлан следила за Мидерд, старательно прятавшей узелок.
— Что там у тебя? — спросила она. — Получила от него награду?
— Нет. Мне ведено это отдать.
— Он… он говорил что-то обо мне?
Мидерд медленно покачала головой, приглядываясь к вдове.
— Нет. С чего бы это?
— Я… я думала… он казался разгневанным, когда я его покинула.
— Не похоже, — недоуменно выговорила Мидерд, нахмурясь. — Почему он тебя так занимает?
— Занимает? — неубедительно рассмеялась Хейлан. — Вовсе нет.
— Что случилось вчера вечером, когда все мы спали, а ты куда-то запропастилась? Лежала с ним?
Хейлан, подпрыгнув, негодующе вскричала:
— Да, это правда! Но ничего не было!
Мидерд с подозрением покосилась на ее раскрасневшееся лицо.
— Конечно, это твое дело и твоя жизнь, и не мне тебе подсказывать, да ты и не нуждаешься в моих советах. Но судя по всему, господин не слишком обращает на тебя внимание.
— Это мое дело, Мидерд, — процедила Хейлан и, отвернувшись, стала помогать детям сесть в повозку.
Глава 12
С последним петушиным криком герольд с даркенуолдской башни возвестил о прибытии конных норманнов. Эйслинн поспешно оделась в надежде, что от Вулфгара прибыл гонец. Однако все надежды развеялись в прах, когда, спустившись в зал, она увидела Рагнора де Марте, гревшегося у очага. Два норманна стояли рядом, но, повинуясь приказу, немедленно удалились. Рагнор скинул красный шерстяной плащ, снял тяжелую кольчугу и остался в тунике из мягкой кожи и шерстяных чулках, однако на поясе по-прежнему висел двуручный меч.
Заслышав шаги, он обернулся, и при виде Эйслинн лицо рыцаря осветила улыбка. Только сейчас девушка сообразила, что стоит перед ним босая, с разметавшимися волосами, наспех одетая. Почувствовав, как замерзли ноги, она быстро направилась к очагу. Собаки громко залаяли, натягивая поводки. Девушка освободила их, выпустила на улицу и лишь потом уселась у огня, с неудовольствием сознавая, что в зале, кроме них, никого нет. Суэйн с Болсгаром уехали на охоту, а Гвинет еще не встала. Даже у крепостных нашлись неотложные дела — у них в памяти еще были свежи воспоминания о бойне, учиненной де Марте.
— Разве войнам настал конец, сэр Рагнор? — мягко спросила девушка. — Иначе почему вы так внезапно вернулись? Думаю, это место гораздо безопаснее, чем лагерь Вильгельма. Надеюсь, герцог оправился от болезни?
Темные глаза Рагнора дерзко скользнули по ее телу, прежде чем остановились на маленьких стройных ножках, почти скрытых подолом верхнего платья. Улыбнувшись, рыцарь опустился на колени и, сжав теплыми ладонями ледяную ступню, стал энергично растирать. Эйслинн попыталась вырваться, но Рагнор ее не отпускал.
— Твой язык становится все острее, моя голубка. Неужели Вулфгар заставил тебя возненавидеть всех мужчин?
— Жалкий червяк! Что ты знаешь о мужчинах? Его пальцы стиснули изящную щиколотку, и Эйслинн вспомнила боль, которую пришлось претерпеть от его рук.
— Каждому ясно, миледи, что именно ты ничего о них не знаешь. Предпочесть мне бастарда… подобную глупость не могла совершить ни одна женщина, кроме тебя!
Эйслинн пинком отбросила руку Рагнора и быстро вскочила.
— Пока я не вижу в этом ничего глупого, сэр Рагнор. И вряд ли увижу. Вулфгар — хозяин этого дома, и я принадлежу ему. Кажется, я сделала правильный выбор, ведь у тебя вряд ли есть что-то, кроме коня, способного вовремя вынести тебя с поля боя?
Норманн выпрямился в полный рост и рассеянно пригладил темные волосы.
— Я хотел бы остаться и показать тебе всю глубину твоей ошибки, Эйслинн. Но мне нужно спешить на корабль Вильгельма с неотложными письмами во Францию.
— Должно быть, тебе захотелось немного побездельничать, — съязвила девушка.
— У меня срочное поручение, но я безумно хотел увидеть этот прекрасный дом. И тебя, моя голубка. — Рагнор расплылся в улыбке.
— Ну вот, теперь ты меня увидел. Может, хочешь поесть на дорогу? Что сделать, чтобы ты поскорее уехал?
— Ничего, голубка, — вздохнул мужчина, приложив руку к сердцу. — Но я готов бросить вызов самой смерти, только бы немного побыть рядом с тобой.
Наверху хлопнула дверь, и Рагнор, заслышав шаги Гвинет, быстро отодвинулся. Он словно затеял игру, подначивая Эйслинн выдать его, но девушка облегченно вздохнула, обрадованная, что он оставит ее в покое.
На верхней ступеньке появилась Гвинет, и Эйслинн прикусила губу. На ней был золотистый наряд, любимое платье саксонки, единственное целое, что у нее еще осталось. Гвинет бесцеремонно брала одежду девушки и возвращала ее, лишь испачкав или разорвав. Тогда Эйслинн находила платья небрежно брошенными на кровать. Но когда Гвинет подошла ближе, девушка подавила улыбку. Маленькая грудь Гвинет казалась по-детски плоской, а бедра некрасиво выпирали из-под мягкой ткани. Гвинет подозрительно оглядела их, прежде чем обратиться к Рагнору.
— Я уже отчаялась увидеть вас, сэр рыцарь, — процедила она.
— Ах, мадемуазель, ваша красота и грация навеки запечатлены в моем сердце, — заверил Рагнор. — Поверьте, и дня не прошло, чтобы я не вспомнил о своей прекрасной даме.
— Ваши слова тают в моем сердце, как снежинки на очаге, но боюсь, что меня обманывают, — ответила Гвинет. — Разве не все мужчины лгут?
— Нет, нет, сладостная Гвинет, я не таков, хотя, говоря по правде, воины часто забывают красотку, оставленную дома, ради той, что сейчас держат в объятиях.
— Ах, какие они изменники! — Гвинет скривила губы в улыбке и вперилась взглядом в девушку. — Они так легко бросают любовниц! Давно известно, что не стоит верно ждать возлюбленного, лучше уйти сразу и не знать боли предательства.
Эйслинн выпрямилась:
— Ты слишком сурово отзываешься о мужчинах, Гвинет. Я предпочитаю получше узнать каждого, прежде чем безжалостно чернить. И сужу не по хвастливым речам, а по истинно рыцарским деяниям.
И, не сказав больше ни слова, Эйслинн стала подниматься наверх. Гвинет посмотрела ей вслед и презрительно фыркнула:
— Она просто дура, если воображает, что мой братец исправится и со всех ног бросится в ее объятия! Зачем поднимать с земли падалицу, когда все дерево к его услугам, а Англия лежит у ног?!
Рагнор скрыл улыбку и пожал плечами:
— Для меня главное — не пытаться понять женщин, а любить их! — И, поймав Гвинет за руку, притянул к себе: — Пойдем, девушка, я хочу ощутить нежность твоего тела.
Но Гвинет сердито заколотила кулачками ему в грудь:
— Отпусти меня!
Он немедленно повиновался и так резко оттолкнул ее, что она споткнулась и едва не упала.
— Ты лежал с этой саксонской шлюхой! — вскричала Гвинет, глотая слезы. — Спал с этой тварью и обманул меня! Рагнор самоуверенно улыбнулся и сел у очага.
— По моему мнению, это вряд ли тебя касается.
Гвинет подлетела к нему и встала на колени, сжимая обеими руками его загорелую ладонь, и с отчаянием заглянула ему в глаза.
— Не касается? Но ты, конечно, шутишь! Мы любим друг друга и должны делить беды и радости. — Ногти Гвинет впились в его кожу. — Я не желаю подбирать остатки после той потаскухи!
— К сожалению, дорогая, так оно и есть, — произнес Рагнор, отбрасывая ее руку.
Страх острым мечом вонзился в ее сердце, и Гвинет, припав к его ногам, умоляюще пробормотала:
— О любовь моя, как глубоко ты меня ранишь!
— Я не позволю, чтобы мной повелевали, — холодно заявил он. — И не желаю, чтобы меня погоняли, как быка с ярмом на шее. Если ты любишь меня, значит, не станешь посягать на мою свободу! Гвинет, жалко съежившись, зарыдала.
— Ненавижу ее, — стонала она, раскачиваясь. — Ненавижу почти так же сильно, как люблю тебя!
Губы Рагнора дернулись в улыбке. Сжав подбородок Гвинет, он приподнял ее лицо и нагнулся, чтобы припасть к устам.
— Я взял ее, разгоряченный борьбой, — глухо прошептал он. — Не из той любви, что горит между нами, а просто из похоти.
Поцелуй стал требовательнее, и, почувствовав, что она отвечает на ласки, Рагнор притянул Гвинет к себе на колени, свободной рукой стиснул ее грудь и, коснувшись мягкой ткани, вспомнил ту ночь перед отъездом, когда впервые увидел это платье на Эйслинн. Тогда она и Вулфгар Не сводили глаз друг с друга.
— Приходи в мою спальню, — упрашивала Гвинет. — Я буду ждать тебя.
Она соскользнула на пол и поспешила к лестнице, призывно оглядываясь на любовника. Когда она исчезла из виду, Рагнор наконец встал, налил в рог эля и стал лениво подниматься по ступенькам. Норманн долго стоял у двери хозяйской спальни, единственной преграды между ним и женщиной, которую он истинно желал. Но Рагнор даже не попробовал взяться за ручку, хорошо зная, что дверь заперта от него на засов. Эйслинн остерегается. Боится потерять положение фаворитки Вулфгара. Эйслинн, прекрасная и обольстительная, но далекая, как луна. Он слишком хорошо помнил ее, лежавшую на постели Вулфгара, — нежную, теплую, готовую отдаться этому ублюдку. Но Вулфгар заполучил Даркенуолд или скоро заполучит, а девушка сама твердила Рагнору, что больше ей ничего не нужно. Тот, кто владеет этим домом и землями, получит и Эйслинн.
Рагнор низко склонился перед запертой дверью:
— Скоро, голубка моя. Потерпи немного.
И, бесшумно ступая, направился в комнату Гвинет. Он нашел ее уже в постели: бледное тело без одежды выглядело хрупким и грациозным. Она сложила руки под грудью, и маленькие холмики казались полнее и соблазнительнее. Рагнор усмехнулся, запер дверь и принялся раздеваться. Лишь оставшись обнаженным, он лег и стал ласкать Гвинет.
Она тихо застонала и, осыпая любовника поцелуями, притянула к себе…
Ветер свистел в голых ветвях и стучал ставнями, пытаясь их распахнуть. Гвинет уютно устроилась под шкурами, молча наблюдая, как Рагнор одевается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68