Кажется, я гораздо сильнее смущаю твое душевное спокойствие, чем он.
Эйслинн медленно подошла к нему и, глядя в серые глаза, покачала головой.
— Господин мой, ты считаешь меня дурой? Я не могу сделать и шага без того, чтобы не убедиться в твоем покровительстве. Я прекрасно сознаю, что ничем не заплатила за эту защиту, но продолжаю надеяться, что, как галантный рыцарь, ты не потребуешь столь недостойную награду от дамы, не связанной с тобой брачными обетами.
— Не ошибись, Эйслинн, — фыркнул он, — галантность и великодушие не в моей натуре, особенно во всем, что касается женщин. Не сомневайся, что заплатишь, и заплатишь сполна.
Ее губы по-прежнему изгибались в неотразимой улыбке, а глаза сверкали так нестерпимо, что могли бы навеки покорить не столь неукротимого мужчину.
— По-моему, господин, ты только лаешь, но не кусаешься.
Рыжеватые брови насмешливо изогнулись.
— Ты так считаешь, девица? Ничего, когда-нибудь поймешь, как была не права.
И с этими словами Вулфгар задул свечи и разделся при свете очага, а потом бросился на постель и лишь тогда резко приказал:
— С завтрашнего дня будешь носить кинжал для защиты. Надеюсь, это избавит тебя от нападения.
Эйслинн пожала плечами, завернулась в шкуры и закрыла глаза, сонно думая, как отблески пламени играют на его бронзовой коже, а мускулы перекатываются при каждом движении.
Глава 6
Эйслинн краем уха услышала о поспешном отъезде Рагнора следующим утром. Говорили, что он умчался стрелой, мрачный, как туча, не проронив ни единого слова. Девушка неприкрыто злорадствовала, видя унижение ненавистного ей человека, и с легким сердцем отправилась хлопотать по хозяйству. Знакомая приятная тяжесть пояса, лежащего на бедрах, и кинжала в ножнах прибавляла ей уверенности. Сам Вулфгар принес ей пояс и клинок, когда Эйслинн одевалась, и в своей обычной манере отмахнулся от благодарностей, да еще и бросил очередную язвительную шутку, которая лишь разожгла гнев девушки.
День уже клонился к вечеру, когда Эйслинн, сидевшая вместе с матерью на могиле Эрланда, подняла глаза и увидела человека, устало бредущего через лес к дому. Несколько минут она наблюдала за неизвестным, отмечая нечто странное в его внешности, и неожиданно поняла, что растрепанные волосы слишком длинны, а лицо полу-скрыто густой бородой. Она потрясенно охнула, но тут же постаралась скрыть удивление от матери, встревожено вскинувшей голову. Девушка тут же успокаивающе улыбнулась, и Майда снова склонилась над холмиком, скорбя по ушедшему мужу и что-то уныло напевая.
Эйслинн беспокойно огляделась, опасаясь, что какой-нибудь норманн тоже заметил незнакомца, но все было тихо. Она хладнокровно поднялась и не спеша обогнула дом. Удостоверившись, что никто не следит за ней, Эйслинн повернулась и бросилась через поляну, в заросли на краю болота, а затем назад, к холмам, где увидела незнакомца. В спешке она не обращала внимания на острые сучья и ветки, цеплявшиеся за накидку, и наконец догнала мужчину, в котором узнала Томаса, рыцаря и вассала отца. Девушка, вне себя от радости и облегчения, окликнула человека, которого все считали погибшим. Томас остановился и, увидев Эйслинн, поспешил навстречу.
— Госпожа моя, я уже отчаялся вновь увидеть Даркенуолд, — пробормотал он со слезами на глазах. — Надеюсь, ваш батюшка здоров? Я был ранен в битве у Стэмфорд-Бридж и не смог сражаться при Гастингсе. — Лицо рыцаря опечалилось. — Плохие времена настали для Англии. Все пропало.
— Они здесь, Томас, — прошептала Эйслинн. — Эрланд мертв.
— О госпожа, — в ужасе воскликнул рыцарь, — какое несчастье!
— Мы должны спрятать тебя?
Томас встревожено взглянул на дом, сжимая рукоять меча, но понял истинное значение ее слов, лишь заметив норманнских рыцарей. Некоторые стояли рядом с Майдой.
Эйслинн коснулась его плеча и настойчиво повторила:
— Отправляйся к Хилде и спрячься там. Ее мужа убили вместе с Эрландом, дочь замучила шайка грабителей. Она будет тебе рада. Иди немедленно! Я принесу вам еду, когда уверюсь, что меня никто не видит.
Томас кивнул и скрылся среди деревьев. Эйслинн смотрела ему вслед, пока он не исчез, а потом вернулась в дом и с помощью Глинн быстро похватала хлеб, сыр, несколько шматков мяса и спрятала все в складках накидки. В спешке девушка пробежала мимо Керуика, забыв о его присутствии, но он схватился за подол ее юбки, едва не повалив бывшую невесту на пол.
— Куда это Ты так несешься? — осведомился он. — К любовнику?
— О Керуик! — нетерпеливо вскричала Эйслинн. — Не сейчас! Томас вернулся! Я должна его увидеть!
— Лучше скажи, когда твой любовник освободит меня, — проворчал Керуик, поднимая скованные руки. — Эти цепи слишком тяжелы, а разум мой меркнет от безысходности. Мне хотелось бы заняться чем-то, а не с утра до вечера отгонять от себя собак! Они-то бегают где хотят! — Он в отчаянии показал на псов. — Что я должен делать, чтобы оказаться на свободе?
— Я поговорю с Вулфгаром, — заверила его девушка.
— И какие утехи пообещаешь ему? — горько усмехнулся Керуик.
— Ревность гложет твою душу, — вздохнула Эйслинн.
Юноша яростно дернул ее на себя, так что узелок с едой покатился по полу, и грубо вынудил Эйслинн встать на колени. Жесткие губы впились в ее рот, причиняя боль. Пальцы рвали вырез платья.
— О Керуик, нет! — охнула Эйслинн, вырываясь и в отчаянии упираясь ему в грудь. — Только не ты!
— Почему этот ублюдок, а не я? — настаивал он, сжимая ее обнажившуюся грудь. Лицо Керуика, искаженное желанием, казалось, вмиг осунулось, а ласки становились все более жестокими. — У меця есть все права на тебя!
— Нет! Нет! — задыхалась девушка, яростно отталкивая его. — Мы не произносили брачных обетов! Я не принадлежу никому! Ни тебе, ни Рагнору, ни даже Вулфгару! Я сама себе хозяйка!
— Почему же в таком случае ты каждый вечер ползешь в постель норманна, словно покорная сука? — прошипел Керуик. — Сидишь с ним за столом и смотришь только на него! Стоит ему взглянуть на тебя, как ты начинаешь заикаться!
— Это неправда!
— Думаешь, я слепой?! Но у меня нет иных развлечений, кроме как наблюдать за вами! Господи Боже, да ты жаждешь его объятий, как голодный — еды! Почему?! Почему?!! Он враг, а я твой жених! Почему ты лишаешь меня своих милостей? Мне тоже нужно твое тело! Все эти месяцы я жил в целомудрии из уважения к твоей чести! Моему терпению пришел конец!
— Неужели ты возьмешь меня здесь, среди собак? — разъяренно произнесла девушка. — Значит, настолько презираешь меня, что готов получать наслаждение, как эти грязные псы?! Но даже они ласкают сук! Вулфгар по крайней мере никогда так со мной не обращается!
Керуик исступленно встряхнул ее.
— Значит, признаешься, что предпочитаешь его объятия моим?!
— Да! — выпалила Эйслинн, ничего не видя из-за слез и гнева. — Он нежен со мной! А теперь отпусти меня, пока он не пришел!
Керуик резко разжал руки и с проклятием отбросил девушку. Он почувствовал, что ее привязанность к нему слабеет. Всегда гордая и недоступная, Эйслинн становилась в присутствии этого норманнского дьявола страстной женщиной. Она была словно незажженная свеча — стройная, холодная, недосягаемая, пока не явился тот, кого называли Вулфгаром, и не зажег ее, и теперь Эйслинн горела манящим, ослепительным светом. Такое трудно вынести, особенно ее бывшему жениху, и еще труднее сознавать, что сам Керуик никогда не возбуждал в ней подобных чувств. А норманнский рыцарь не только не ценил доставшееся ему сокровище, но и бравировал своим презрением к женщинам на языке, который, как он считал, непонятен саксам. Этот человек украл любовь Керуика, притом без малейших усилий, но теперь появилась возможность ее завоевать вновь. Керуик пообещал себе, что освободит Эйслинн от власти волка.
Молодой человек с жалкой улыбкой протянул руку, но Эйслинн отпрянула и с подозрением уставилась на него.
— Ты права, Эйслинн. Ревность снедает меня. Прости, моя драгоценная любовь.
— Я попрошу Вулфгара освободить тебя, — спокойно пообещала она и вышла из дома, судорожно стягивая на груди накидку, чтобы прикрыть разорванное платье и узелок с припасами. Времени переодеться не было — она опасалась, что из-за неприятной сцены с Керуиком слишком замешкалась и Вулфгар вот-вот появится в зале.
Хилда, ожидавшая у дверей лачуги, поспешно впустила девушку.
— Он не ранен? — тихо спросила Эйслинн, глядя на Томаса, мрачно сидевшего у очага.
— Нет, только сердце его нуждается в исцелении, госпожа, как и у меня, — ответила старуха. — Я позабочусь о нем.
Эйслинн отдала ей еду, стараясь, чтобы накидка не распахнулась.
— Если кто-то увидит мясо, скажи, что это я украла.
— Я не боюсь смерти, — вздохнула старуха. — Моя жизнь почти кончена, а ваша только начинается.
— Вулфгар меня не тронет, — неуверенно ответила Эйслинн. — Но скажи, есть где спрятаться Томасу, если они нагрянут? Нельзя, чтобы его тут нашли.
— Не бойтесь, госпожа, мы отыщем тайник.
— Хорошо. А сейчас я должна идти. Завтра принесу еще еды, — пообещала девушка. Она уже открыла дверь и хотела ступить через порог, но услышала тревожный крик Хилды:
— Норманны!
Эйслинн, похолодев от страха, подняла глаза. Перед лачугой стоял Вулфгар с двумя солдатами. Девушка застыла под уничтожающим взглядом серых глаз. Он собрался войти в домик, но девушка загородила ему дорогу. Вулфгар, пренебрежительно фыркнув, протянул руку и легко отодвинул Эйслинн в сторону.
— Нет! Он ничего не сделал! — охнула она, в отчаянии хватаясь за руку Вулфгара. — Оставь его в покое!
Рыцарь взглянул на тонкие пальчики, вцепившиеся ему в рукав, и грозно остерег:
— Ты заходишь слишком далеко, Эйслинн из Даркенуолда. Подобные дела тебя не касаются.
Эйслинн испуганно взглянула на Томаса, готового к схватке. Неужели еще один сакс падет от меча норманна? От ужасной мысли внутри у нее все скрутило, но девушка знала, что обязана предотвратить насилие.
— Господин, Томас — храбрый воин. Разве справедливо проливать его кровь теперь, когда настал мир и битвы закончились, только потому, что он честно сражался за короля, которому, как и мой отец, клялся в верности. О повелитель, явите мудрость и милосердие, и я стану вашей рабой.
Лицо Вулфгара окаменело.
— Ты пытаешься продать то, что принадлежит мне по праву. Снова хочешь добиться своего? Немедленно отпусти меня и уходи!
— Пожалуйста, господин, — со слезами прошептала девушка.
Вулфгар молча оторвал от рукава ее пальцы, повернулся и шагнул к Томасу. Его люди проскользнули мимо Эйслинн и встали позади.
— Тебя зовут Томас? — осведомился Вулфгар. Мужчина недоуменно посмотрел на норманна.
— Господин, он не знает твоего языка, — пояснила Эйслинн.
— Скажи, чтобы бросил меч и шел с нами, — велел Вулфгар. Девушка повторила сказанное, но Томас настороженно отступил.
— Госпожа, они собираются убить меня?
Эйслинн метнула нерешительный взгляд на Вулфгара, отметив, что широкие плечи обтянуты кольчугой, а рука небрежно сжимает меч. Если он убил сразу четверых воров, голодный и усталый сакс ему не опасен. Остается лишь уповать на доброту Вулфгара.
— Нет, — ответила она с возросшей уверенностью. — Новый хозяин Даркенуолда великодушен и справедлив.
Томас, немного поколебавшись, протянул меч Вулфгару. Приняв его, норманн повернулся и направился к двери. По пути он схватил Эйслинн за руку и потащил за собой, а его люди вывели Томаса. Под ярким солнцем девушка недоуменно воззрилась на Вулфгара, но тот продолжал неумолимо тащить ее, оставаясь совершенно бесстрастным. Эйслинн не осмелилась спросить о его намерениях. Вулфгар все ускорял шаги, и девушке приходилось едва ли не бежать, чтобы не отстать от него. Он так же молча подхватил ее под локоть, но Эйслинн запуталась в юбках и чуть не упала. Вулфгар вовремя поддержал ее и недоуменно уставился на разорванное платье. Его глаза удивленно раскрылись при виде белоснежных холмиков, дерзко выглядывающих из корсажа, но тут же снова сузились. Вулфгар многозначительно посмотрел на кинжал, прикрепленный к поясу девушки, а потом в лицо Эйслинн. Ее словно сковало холодом, и Эйслин почему-то поняла: он знает обо всем, что произошло. Она затаила дыхание, пока Вулфгар закутывал ее в накидку. Потом он взял Эйслинн за локоть и повел вперед.
В полном молчании они добрались до дома. Лишь там Вулфгар освободил Эйслинн и обернулся к Томасу. Воспользовавшись случаем, девушка стала подниматься в спальню, чтобы сменить платье.
— Не смей! — прогремел голос Вулфгара. Эйслинн в страхе посмотрела на Керуика. Его испуганное лицо под неумолимым взглядом норманна словно отразило ее собственные страхи. Майда боязливо захныкала, ломая руки. Эйслинн медленно повернулась и подошла к нему.
— Господин, — тихо спросила она, — что тебе угодно?
— Прошу почтить нас своим присутствием, пока я не разрешу тебе удалиться, — мрачно объявил Вулфгар. — Ну а теперь присядь и отдохни.
Эйслинн, кивнув, устроилась на скамье у стола. Вулфгар ткнул пальцем в Керуика.
— Освободите его и приведите сюда!
Керуик побледнел и стал вырываться из рук норманнов. Но их оказалось слишком много, и вскоре его сопротивление было сломлено. Юноша на глазах съежился от ужаса. Суэйн хмыкнул.
— Маленький сакс трясется от страха. Что же он натворил?
— Ничего! Оставьте меня в покое! — вскрикнул Керуик, но тут же прикусил губу. Викинг расхохотался:
— Значит, ты говоришь по-французски! Вулфгар был прав.
— Что вы хотите от меня? — охнул сакс, поглядывая на Эйслинн.
Вулфгар улыбнулся:
— Томас не знает нашего языка. Ты поможешь мне.
Эйслинн сдержала вздох облегчения. Вулфгар ничего не делал без цели. Почему ее не попросили переводить?
Девушка встревожено нахмурилась и недоуменно присмотрелась к Вулфгару. Он говорил спокойно, пристально наблюдая за Керуиком, даже не глядя на несчастного вассала.
— Скажи этому человеку, что он может стать рабом и сидеть на цепи вместе с ворами, а может занять прежнее положение, но при условии, что расстанется с оружием и не поднимет его без моего приказа, а также подстрижет волосы и сбреет бороду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68