Прошлым вечером мы поговорили по телефону и договорились позавтракать вместе в кафе «Британского Колониального».Окно, у которого я сидел, выходило на дорожки с буйной зеленью и теннисные корты. Я медленно потягивал свой апельсиновый сок, когда заметил его, широко шагающего через зал к моему столику. Несмотря на то, что он был одет в костюм-тройку, высокий широкоплечий адвокат двигался и выглядел, как атлет. У него был ястребиный нос, высокий лоб и темные, зачесанные назад волосы с пробором посредине. Глаза казались настороженными, а улыбка — широкой и дружелюбной.— Мистер Геллер?— Мистер Хиггс?Его рукопожатие было крепким. Он присел и заказал у чернокожего официанта завтрак (я уже сделал свой заказ).— Еще одно доброе дело сэра Гарри, не правда ли? — сказал адвокат.— А что он сделал?— Предоставил работу в отеле цветным. Это — одна из причин, почему его здесь так любили.— По-моему, ваш клиент тоже неплохо относится к неграм.Дружеская улыбка Хиггса чуть искривилась.— Да, но... у него нет той широты манер, какая была у сэра Гарри. Поэтому, боюсь, сейчас мой клиент так же мало популярен у черного населения, как и у высшего общества Нассау. В последние годы он не останавливался ни перед чем, чтобы повредить себе в их глазах.— Откуда же такая нелюбовь к нему? Я, правда, видел его только издали, но, могу сказать, мне он не показался неприятным типом.Хиггс неловко засмеялся.— Да, да. Но скоро вы поймете, что к чужестранцам здесь — если только они не туристы, сорящие деньгами, — относятся подозрительно... и презрительно.Я отхлебнул кофе.— Значит, французский акцент, покоряющий дам не срабатывает с мужчинами?— Это — только одна из причин.Официант принес чай, и он принялся лениво помешивать его, чтобы остудить.— Знаете, мистер Геллер, белые в Нассау... да и цветные тоже... необычайно ленивы. И если сюда приезжает чужой, да еще имеет такой успех, как Фред с его победами на регатах и процветающей фермой, это... раздражает.— Но ведь сэр Гарри никого не раздражал?— Да, но Оукс только и делал, что привозил сюда деньги и тратил их... что, кстати, и должны делать белые на Багамах. Фредди же, напротив, приехал сюда со своим акцентом и титулом, и трудился бок о бок с черными да соблазнял местных женщин. Короче, был для всех занозой в заднице.— Он уже больше нравится мне. Но мысль, что все население Багам «лениво», кажется мне... немного глупой.Его улыбка стала совсем кривой.— Вы, по-моему, из Чикаго. Мне говорили, что там каждый житель держит руку в кармане другого. Ну, как, это обобщение тоже несправедливо? Или, может, я слишком грубо говорю?Теперь пришла моя очередь улыбаться.— Отнюдь. Скорее, как адвокат со своим мнением.Он отхлебнул чай. При всей его мускулатуре, у него были грациозные движения.— Понимаете, мистер Геллер, Нассау — город, где легко сделать деньги... Но у его жителей немного пиратский склад ума.— Что вы имеете в виду?Выражение его лица стало почти снисходительным.— Не обманывайтесь, глядя на все эти красивые цветы и ослепительное солнце. Нью-Провиденс — бесплодный остров. Слой почвы здесь очень тонок, а дальше — порода. Здесь не вырастить ничего полезного. Главный урожай, который снимали и будут снимать Багамы, — результат пиратства в той или иной форме.— Короче говоря, раньше это была подпольная торговля спиртным, а теперь — туризм.Он кивнул.— Точно. И до сих пор такие богатые пираты, как Оукс, — о мертвых ничего, но — они находят здесь себе убежище от цивилизации... от налогов, к примеру. Так поступали и Черная борода, и капитан Генри Морган, и Анна Бонней... Для всех их эти острова становились тихой, безопасной гаванью.Я улыбнулся, прихлебывая свой кофе.— Предки пиратов с Бэй-стрит?Хиггс похлопал меня по руке.— Да, но многие из них — мои клиенты, поэтому я прошу вас сохранить конфиденциальность того, что я вам сейчас говорю. Выясняя правду на этих островах лжи, всегда помните, мистер Геллер, что предки многих местных жителей сколотили свои состояния на грабеже потерпевших кораблекрушение.— Но каким образом?Он взглянул отсутствующим взглядом в окно, а потом снова посмотрел на меня.— Лет сто назад здесь занимались особым бизнесом: заманивали торговые суда на рифы, и потом грабили их. Грабеж был официально санкционирован правительством... выдавались специальные «лицензии на потерпевшие суда» — в них речь шла о «спасаемых кораблях». Городом легких денег — вот чем всегда был Нассау. И поэтому-то здесь так не любят Фредди де Мариньи.— И насколько плохи его дела, учитывая общественное мнение?Улыбка и вовсе исчезла с его лица.— Есть признаки того, что против моего клиента существует заговор влиятельных на острове лиц.— Каких?Он ткнул чайной ложкой в мою сторону.— Во-первых, надо учитывать заметную неприязнь между Фредди и нашим Его Величеством губернатором. Герцог как-то попросил Фредди отвести воду от деревень аборигенов к владениям одной из богатых знакомых герцога, Розиты Форбс. Фредди отказался, и герцог затаил на него обиду. А граф де Мариньи, как обычно, тактично отозвался о нем перед его клевретами, назвав его «прыщом на заднице Британской империи».— Именно так завоевывают расположение бывших королей.Он продолжал:— Потом есть еще Хэллинан...— Генеральный прокурор?Хиггс кивнул.— Недавно на пляж, принадлежавший Фредди, пляж на Эльютере, выбросило лодку. В ней было семь полумертвых беглецов с Острова Дьявола.— Это где французская колония?— Да. Когда Франция капитулировала, тамошнюю тюрьму открыли, и всех заключенных объявили свободными людьми. Но из-за огромной психологической и физической нетерпимости к ним там эти семеро рискнули отправиться на утлой лодке в Нассау. Фредди понравилось их мужество: он накормил их и дал им одежду. Местная церковь поддержала его. Но против выступил Гарольд Кристи.— Почему?— Он посчитал, что «этот сброд» — нежелательные лица на Багамах. По его просьбе наш Генеральный прокурор решил вопрос кардинально: посадил всех семерых уже здесь.— И в чем их обвинили?— Да ни в чем конкретно. Поэтому с того времени у Хэллинана зуб на Фредди — тот апеллировал к «закону военного времени» и пригрозил Хэллинану публичной обструкцией, если он не выпустит заключенных.— И он их выпустил?— Неохотно. Теперь все они работают — даже трем вьетнамцам из Сайгона дали работу в китайской прачечной.Вокруг нас в помещении кафе было полно армейских офицеров: военное начальство использовало «Б. К.» как место для постоя.— С точки зрения Генерального прокурора и герцога все это делает де Мариньи идеальным кандидатом в убийцы, — сказал я.— Да, и не забывайте, что герцог лично пригласил сюда американских детективов, которые, как утверждают, игнорируют любые улики, не подходящие для обвинения моего клиента. И приказ вымыть стены в спальне Оукса — яркий тому пример.Я рассказал ему об этом по телефону вчера вечером.— Есть и другие подозрительные детали, — продолжал он. — Двое сторожей, охранявших в ночь убийства поместье Оукса, исчезли... смешались с местным населением, вероятно. Но полиция даже не попыталась найти и допросить их!Одним из сторожей был Сэмьюэл, везший меня и мисс Бристол в «Вестбурн».— Тюремный врач Рикки Оберуорт — хороший знакомый Фредди. В день ареста он осмотрел его и не обнаружил ни одного обожженного волоска.Я наклонился вперед.— Я слышал, как Баркер и Мелчен говорили, что у него полно обожженных волосков!— А вы сами их видели?— Нет.Он удивленно поднял брови.— И доктор Оберуорт тоже. А через несколько часов после осмотра, Оберуорта освободили от выполнения его обязанностей в тюрьме. Он спрашивал, почему, но не получил ответа.— Он что, не мог настоять?— Практически нет. Рикки — еврей, он скрывается тут от нацистов. Ему дали убежище в Нассау только потому, что «Багамскому главному госпиталю» нужны врачи.— И поэтому он решил, что осторожность — обратная сторона доблести?— Да. Но самое интересное то, что когда Фредди арестовали, он неоднократно просил пригласить к нему своего адвоката — сэра Альфреда Эддерли, который считается лучшим на острове специалистом по судебной защите.— Но я же читал, что Эддерли нанят, чтобы работать на обвинение!— Именно, — невесело улыбнулся Хиггс. — Мистер Эддерли утверждает, что он никогда не получал каких-либо просьб графа о защите. Поэтому де Мариньи и пришлось обратиться ко мне. Но я — юрист корпорации, не выступавший в суде и дюжины раз...— Вы поражаете меня своей скромностью, мистер Хиггс. Но почему граф обратился именно к вам?Он пожал своими широкими плечами.— Я представлял его интересы в нескольких менее важных делах. Мы — друзья по яхт-клубу. Когда я предложил ему нанять лучшего юриста Англии или США, он предпочел, чтобы его защищал я.— Похоже, ваш друг доверяет вам.— Да, но самое главное — то, что я убежден в его невиновности. Фредди сказал, что в любой момент, когда у меня возникнут сомнения в этом, я могу оставить дело.Официант принес наши заказы. Мой состоял из яичницы-болтуньи и тостов. Хиггс взял себе овсяную кашу с кокосовым молоком.— Мистер Геллер, — произнес он, помешивая кашу. — Мне очень приятно, что мы будем работать вместе. Надеюсь, помощь детектива с такой репутацией, как ваша, поможет мне выиграть первое серьезное уголовное дело.— Я сделаю все возможное. Но сейчас мне хотелось бы поделиться с вами кое-какими соображениями по поводу места убийства. Вчера я снова побывал там с моим другом-репортером.— С другом-репортером?— Это известный писатель — автор детективов из Америки. Его зовут Эрл Стенли Гарднер.Хиггс просиял.— Как же, Перри Мейсон! Хоть сейчас могу привести пару цитат. Тем не менее, нам следует быть аккуратными в отношении того, к какой информации, полученной в ходе наших расследований, можно давать доступ мистеру Гарднеру. Это дело и так уже вызывает повышенное внимание со стороны американской прессы — так пусть он представляет в ней нашу позицию.— Решено.Он отодвинул недоеденную кашу на край стола и дотронулся салфеткой до губ.— Почему бы вам не поделиться своими мыслями по пути?— По пути?— Да, я думаю, настала пора посетить нашего общего клиента.Начальником тюрьмы в Нассау оказался усатый, одетый в мундир цвета хаки канадец по имени Миллер. Он провел меня и Хиггса по узкому холодному коридору и остановился перед одной из четырех дальних камер. Отперев дверь, он впустил нас внутрь, закрыл дверь и ушел.Единственное, что можно было сказать о камере де Мариньи, — это то, что она не казалась мрачным подземельем. Напротив, это было ослепительно яркое подземелье. Две электрические лампочки — ватт по 500 каждая — висели под высоким куполообразным потолком и освещали каждый выступ на белых стенах этого немалого — 12 метров в длину и 8 — в ширину — склепа. Пол здесь был сделан из неровно подогнанных каменных плит, а в противоположной от двери стене находилось решетчатое окно, расположенное слишком высоко, чтобы из него можно было выглянуть наружу, но, тем не менее, пропускавшее в камеру свежий воздух.Из мебели в камере были армейская койка у стены и табурет, на котором возвышался помятый эмалированный таз. В одном из углов стояло большое оцинкованное ведро без крышки, служившее для отправления естественных потребностей и наполнявшее камеру характерным запахом.Бородатый де Мариньи в желтой шелковой рубашке и темных брюках без ремня стоял у стены как высокий печальный дьявол. Очевидно, он был слишком большим для того, чтобы поместиться на складной койке, на которую он сейчас указывал.— Прошу садиться, джентльмены, — сказал он. Странно было слышать его изысканный французский акцент в таком месте. — Я предпочитаю стоять.— Как они обращаются с вами, Фред? — спросил Хиггс.— Нормально. Капитан Миллер — честный человек. А это кто? — спросил он, указывая на меня. — Я где-то видел вас. Точно, я видел вас в «Вестбурне». Вы — полицейский!— Нет, — сказал Хиггс, махнув рукой. — Это — Натан Геллер, Фредди. Он — тот американский детектив, которого наняла ваша жена.Теперь граф улыбнулся, но в уголках его широких чувственных губ затаилось что-то недоброе.— Как же, вы — тот, кто дал на меня показания. О том, что я был у «Вестбурна» в ночь убийства.— Вообще-то, я оказал вам услугу.— Да? Может, объясните, какую?Я пожал плечами.— Я подтвердил вашу историю. Те жены пилотов ВВС могли потом сдать вас.Он задумался над этим, и его улыбка стала почти искренней.— Я об этом не думал. А вы думали, Годфри? Хиггс сказал «да».— Садитесь, садитесь, — вдруг засуетился де Мариньи, превращаясь в заботливого хозяина.Мы с Хиггсом сели на его койку.— У вас есть сигареты, Годфри? Мои закончились.Хиггс дал ему сигарету и поднес серебряную инкрустированную зажигалку. Де Мариньи жадно затянулся и с облегчением потряс головой.— Принесите мне сигарет, Годфри. Можно даже американских.— Хорошо, Фредди, — сказал адвокат. — Я подумал, вам и мистеру Геллеру стоит встретиться. Он будет важным членом нашей команды защиты.— Он выслеживал меня из кустов, — с самодовольной улыбкой сказал де Мариньи. — А теперь будет работать на меня — искать улики, искать настоящего убийцу. Ничего себе поворотик.— Если позволите, граф, — сказал я. — Я нахожу весьма интересным, что вы так невозмутимо относитесь ко всему этому.Он снял таз с водой с табурета и сел. Он был похож на длинноногого, неуклюжего фермера, от которого отвернулась удача. Слегка нахмурившись, он сказал:— Прежде всего, мистер Геллер, — можно, я буду звать вас Натан?Нат.— Нат! Прежде всего, не называйте меня графом, Нат. Я никогда не пользовался этим титулом, и я постоянно прошу местную прессу не обращаться ко мне так. Но все мои жены настаивали на таком обращении.— Какая же женщина откажется, чтобы ее называли графиней, — сказал я.— Вы очень понятливы, Нат. Так вот, я так спокоен потому, что я невиновен. Я не совершал этого преступления и, надеюсь, вам не составит труда доказать этом.— Вот это вряд ли — здесь все подтасовано против вас... и нас, — покачал головой Хиггс. — Хэллинан и, возможно, сам герцог используют все свои связи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47