Она сделала все точно так же, как всегда. Положив наконец трубку, он некоторое время стоял неподвижно, глядя в сторону входной двери. Телефон зазвонил снова. Борк снял трубку и поднёс к уху.
— Это я, — произнёс голос на другом конце линии. — Просто я.
— Кто говорит?
Борк понизил голос, как будто боялся, что его услышат соседи.
— Задумай число.
— Кто говорит?
— Задумай, например, число: сто восемьдесят восемь. Задумай число 17 тысяч. Запомнил? Хорошо. Теперь вычти десять тысяч. Сколько остаётся?
Борк положил трубку. Телефон зазвонил опять. На четвёртом звонке Борк поднял трубку.
— Остаётся сто семьдесят восемь тысяч.
— Вы ошиблись номером.
— Это мы скоро узнаем. Возьмём три факта. Первый — тебя зовут Борк. Второе — ключ от твоей квартиры у меня в кармане.
Молчание. Борк слышал, как тот человек дышит.
— А третий? — не выдержал он.
— Ого, мы заинтересовались? Значит, я все же не ошибся номером? Третий: у меня в кармане есть что-то, что тебя заинтересует, приятель.
— Но кто вы? Я не понимаю, о чем вы говорите. Наверное, вы спутали меня с другим Борком.
— О, я понимаю, мы боимся, да? Ну, я тебя не виню. Ты боишься старого фокуса с магнитофоном. Слушай, мы ведь с тобой официально не знакомы, и о настоящем знакомстве сейчас не может быть и речи. Самое прекрасное то, что я знаю, кто ты, а ты… Слушай. Давай все-таки познакомимся. Ты сейчас стоишь у письменного стола, потому что ещё не успел переставить телефон к кровати, где у тебя для него есть ещё одна розетка — правильно, да? Отодвинь прямо сейчас штору, которую не так давно ты поспешно задёрнул. Алло, ты слушаешь?
— Кто это говорит?
— О господи, только не начинай сначала. Отодвинь шторы, посмотрим друг на друга…
— Если вы хотите мне что-нибудь сказать, говорите. Через тридцать секунд я положу трубку.
— Если ты положишь трубку, то, боюсь, я могу потерять голову, приятель. И я думаю, у тебя хватит воображения, чтобы представить, что я могу сделать в этом случае. Нельзя ведь сказать, что у тебя вовсе нет воображения, а? Я хочу сказать — как это тебе удалось? Ну, ты хитрый… Я заглянул во все три ящика твоего стола, правильно? Снимаю перед тобой шляпу. Но мы с тобой не совсем ещё распрощались, понимаешь? Тридцать секунд, ты сказал? Ты ещё слушаешь? Хорошо, тогда отдёрни штору.
У Борка окно гостиной выходило на улицу. Недалеко, на углу булочной, стояла телефонная кабина. Борк неуверенным движением отодвинул штору. Когда его глаза привыкли к тусклому освещению на улице, он увидел фигуру в кабине.
— Ну вот, это я. Мы говорили о магнитофоне. Посмотри сюда. Я открою дверь и положу своё пальто снаружи. Сейчас холодно, но я все же сниму пиджак и тоже оставлю снаружи. Так. Телефонные справочники? Я положу их на пол. Теперь я держу трубку в вытянутой руке. Убедился, что я тебя не записываю?
Борк напряг зрение, пытаясь разглядеть этого человека и все его движения. Действительно ли он остался в рубашке, видно не было.
— Кто вы и что вам нужно?
— У меня есть что-то в левой руке — догадываешься, что?
Наступила пауза, в течение которой они прислушивались к дыханию друг друга.
— И ещё. У меня маловато мелочи для автомата, так что не бросай трубку. А то ты вынудишь меня прийти к тебе с визитом. Понятно? Хорошо, а теперь поговорим о деле. Деньги у тебя. Ты все это провернул очень хитро, я когда-нибудь захочу услышать всю эту историю. Но сейчас-то речь о том, как нам с тобой эти деньги разделить. Алло?
Борк сделал глубокий вдох.
— Я не знаю, кто вы, но могу понять, что у вас что-то с головой не в порядке. Сейчас я позвоню в полицию и…
— И что ты скажешь полиции? Что респектабельному кассиру угрожает опасный грабитель банков? После успешного ограбления? Знаешь, с твоей историей что-то не все в порядке. И ещё вот что: эта штука, которую я держу в левой руке, — знаешь, что я сейчас с ней сделаю, просто для забавы?
Борк пригнулся ещё до того, как он закончил фразу. Голос в трубке сорвался на истерический визг:
— Поднимись немедленно! Думаешь, я сумасшедший, чтобы стрелять? Поднимись, иначе я приду к тебе. Я позвонил только из вежливости. Если ты не поднимешься, тогда…
Борк занял прежнее положение.
— Хорошо. Кстати, можешь переставить телефон — положи оба телефонных справочника на подоконник, а сверху поставь аппарат. И сделай это сейчас же. Понимаешь, рано или поздно мы кончим разговаривать, а я всегда считал, что лучше, если можно видеть, где телефоны друг друга. Чтобы все было ясно.
— Я мог бы сообщить, что вы мне угрожаете.
— Ты можешь сделать это, приятель. Но не сделаешь. И о ком ты сообщишь? Ты же понятия не имеешь, кто я. Ты можешь объяснить полиции, почему тебе кто-то угрожает? Разумное объяснение есть только одно, а тебе меньше всего нужно, чтобы оно хоть на секунду пришло в голову детективам, правильно? Именно поэтому ты и трубку ещё не положил.
Борк бросил трубку. Телефон сразу же зазвонил. Борк быстро задёрнул штору, присел и стал выглядывать в щёлку между нижним краем шторы и подоконником. Он увидел, как тот человек вышел из кабины, держа телефонную трубку на длинном шнуре, и поднял с мостовой сначала пиджак, потом пальто. Борк опустил свой телефонный аппарат на пол и снял трубку.
— Самый последний раз. Отдёрни штору и подойди с телефоном к окну, и не тяни! Я знаю, у тебя есть шанс добежать до машины и скрыться. Но даже если ты сбежишь в этот раз, я тебя потом найду, ты это знаешь не хуже меня. Конечно, ты можешь купить цепочку на дверь и новый замок — ну и что? Отделаться от меня ты не сумеешь, в полицию обращаться тебе нельзя. Сейчас я досчитаю до… скажем, до десяти и приду.
Борк отодвинул штору и поднялся с телефоном, который опять поместил поверх телефонных справочников. Его собеседник вернулся в кабину.
— Мне, — сказал он, — вовсе ни к чему натравливать на тебя детективов, так ведь? Что там в пословице говорится — в единстве сила? Будем заодно. Слушай, то была моя последняя монетка, так что думай побыстрее. Задумай число, Флемминг Борк, двадцать пять процентов. Подумай о сорока пяти тысячах крон для себя.
— Я никак не могу понять, о чем вы говорите. Мне неизвестно, кто вы. Единственное, что я знаю, — это то, что вы грозитесь застрелить меня.
Он быстро пригнулся, ожидая услышать выстрел, и нащупал край шторы, чтобы задёрнуть её. Трубку он не положил.
— Ты дурак. Мы могли бы прекрасно все поделить. О господи, мы же сделали это вместе, разве не так? Зачем тебе нужно все портить? Ладно, мы оба были достаточно хитры, так что и разделить надо поровну. Риск у нас был одинаковый, чего же сейчас рядиться? Это нечестно. Я не могу допустить, чтобы все досталось тебе. Постарайся это понять. Поднимись. Я не буду стрелять. Честное слово. Неужели тебе мало половины? Мы бы прекрасно повеселились, каждый на свою половину, стали бы друзьями… Ну, как хочешь.
Он положил трубку. Борк задвинул штору и смотрел в щёлку. Человек выходил из кабины, перебросив пальто и пиджак через руку — человек примерно его роста в вязаной шапке.
Борк, пригнувшись, побежал за стулом, о котором он думал в течение всего этого разговора. Стул оказался слишком мал. Тогда он притащил стул из кухни — вместе их почти хватало для того, чтобы заполнить пространство между входной дверью и дверью ванной. Потом он сбегал за ночным столиком, стоявшим у кровати, впопыхах уронив на него книги и будильник. Столик Борк вбил меж двух стульев.
Утренняя газета, просунутая в щель и упавшая на пол, разбудила Борка в его забаррикадированной квартире. Он осторожно, не включая свет, раздвинул шторы. Потом перебрался через баррикаду и, по-прежнему не зажигая свет, приготовил кофе на кухне.
Утром Борк на все смотрел более оптимистично. Этот человек оставил попытки проникнуть в его квартиру. Паниковать не нужно, он в любом случае что-нибудь придумает. Кофе Борк пил в темноте.
В восемь часов он позвонил по очереди трём слесарям, каждого, судя по всему, застав ещё в постели. Все трое ответили: «…только не до рождества».
Борк осторожно разобрал свою баррикаду и прочитал газету. На одной из внутренних страниц был заголовок:
«Никаких новых улик в деле о двух ограблениях банка».
Перед тем как выйти из квартиры, он внимательно осмотрелся, нет ли чего-нибудь такого, что имеет смысл сохранить, взяв с собой. Но решил оставить все как есть.
Дело, из-за которого он вышел, заняло всего пять минут. Он вернулся и сразу заперся. Никто не шёл за ним по улице, и никто как будто не побывал в квартире за время его отсутствия. Однако вскоре Борк обнаружил, что дверную цепочку, купленную в скобяной лавке, он не сможет навесить с помощью тех инструментов, которые есть дома. Уверенность в себе, которую Борк почувствовал, проснувшись, начала таять. Он позвонил в скобяную лавку и ответ был таким, какого он и ожидал: «…во всяком случае, не до рождества». А скоро нужно было идти в банк.
Борк подумал, не позвонить ли в банк и сказать, что он не может прийти, но сообразил, что ведь этот человек уже был в его квартире и ничего не нашёл. Оглядевшись в последний раз по сторонам, Борк пешком пошёл в банк; у него не было ощущения, что за ним кто-то следит.
Только он сел в свою кассу, как Берг объявил:
— А вам письмишко.
Борк забрал у него конверт и пошёл обратно на своё место, стараясь не привлекать внимания. Он сразу узнал печатные буквы на конверте.
Клиентов было слишком много — некоторые из них, судя по любопытным взглядам, которые они бросали на Борка, пришли только из-за него. Лишь около одиннадцати наступило затишье, и Борк смог вскрыть конверт. На нем не было никаких штампов. В конверте лежал листок бумаги со словами «задумай число». Больше ничего. Он быстро сунул записку в карман и огляделся. Никто на него не смотрел. Он вытащил записку, разгладил. И только тут заметил надпись на обороте, очень мелкими буквами:
«Как насчёт встретиться и найти решение?»
— Кто-то хотел с тобой поговорить, — сообщила Мириам, когда Борк вернулся после перерыва на ленч. — Похоже, он был в шутливом настроении.
Не спросив, что она имеет в виду, Борк сел на своё место.
Зазвонил телефон, голос был, несомненно, тот самый.
— Это я.
Мириам наблюдала за ним, улыбаясь.
— Почтальон что-то тебе принёс, неправда ли?
— Никаких затруднений не будет.
— Ага. Значит, мы не совсем одни? Или мы все ещё боимся магнитофона? Может быть, мы смотрели в последнее время слишком много детективных фильмов? Хорошо, я хотел только сказать, что нам нужно бы встретиться и откровенно поговорить. Лицом к лицу. Так не может продолжаться, правильно?
— Просто положите в конверт, заполнив обычный приходный ордер. Чек перечеркните.
— Ну вот, опять. У тебя талант импровизатора. Я до сих пор восхищаюсь хладнокровием, которое ты проявил тогда в банке. Сначала спрятал от меня деньги, потом воспользовался всеобщим смятением и ушёл чистым — никто ничего не заметил. И, наконец, по телевизору выступил, сумел притвориться честным человеком. Мне это понравилось. Ну, я не для того позвонил, чтобы тебе комплименты сыпать. Надо встретиться.
— Конечно, сэр. У нас это принято. До свидания, сэр.
Телефон опять зазвонил — чуть ли не до того, как Борк положил трубку.
— О господи, да ты ненормальный. Неужели ты думаешь, что я теперь отстану?
— Нет, это банк. Вы неправильно набрали номер.
По пути домой Борк выбросил письмо в канаву.
Вещи в его квартире были все перевёрнуты. На кухне — сброшенные с полки кастрюли и сковородки, ящики письменного стола выдвинуты и опрокинуты, даже подушки остались без наволочек, рубашки и бельё валялись по полу… У Борка в буквальном смысле потемнело в глазах, и он стал тереть их носовым платком.
Было видно, что кто-то шарил за книгами на полке. Задвинув шторы, Борк взял книгу «Банк и биржа». Квитанция была на месте. Он подошёл к кухонному шкафу, достал бутылочку со смородиновым соком, потряс, и услышал звяканье ключа. Зазвонил телефон.
— Ну ладно, ты их спрятал не дома. На этот раз я убедился. Извини, что я не навёл порядок. Понимаешь, голову потерял. Так мы встретимся?
Борк осторожно выглянул в окно и увидел человека в телефонной кабине.
— Хорошо, тогда я поднимусь. Можешь звонить в полицию, только заготовь для них объяснение. Лично я до сих пор не вижу логичной причины, по которой мне бы пришло в голову навестить тебя.
Борк положил трубку. Он видел, как тот человек выходит из телефонной кабины. Через несколько минут, когда он уже соорудил в прихожей баррикаду из мебели, раздался дверной звонок.
Сердце его колотилось, когда он смотрел в «глазок»: тёмные очки, шляпа, надвинутая на лоб… Позвонив несколько раз, человек сунул ключ в замочную скважину и попытался распахнуть дверь. Баррикада скрипела, но держалась. Потом внизу хлопнула входная дверь, и он сдался, даже ключ из скважины вытащил. Потом приоткрылась щель для писем.
— Ты знаешь кафетерий чуть дальше по главной улице, да? Хорошо, сейчас я пойду туда. Через несколько минут ты увидишь, как я прохожу мимо телефона и убедишься, что я нигде тебя не подстерегаю. В кафетерии полно народу, так что можешь ничего не бояться. Заодно убедишься, что я не прячу магнитофон, если тебя это беспокоит. Итак, в кафетерии через десять минут?
Борк услышал, как по лестнице спускаются шаги. Через некоторое время увидел в окно, как человек прошёл мимо кабины телефона. Борк надел пальто. Чувство уверенности в себе вернулось. Теперь он знал, что противник, что бы он там ни говорил, отступает. Он вышел из дома и неторопливо направился к кафетерию.
Вместо того, чтобы войти сразу, Борк, ускорив шаг, прошёл мимо по противоположной стороне улицы, быстро скосив глаза в сторону кафетерия. Тот человек ошибался, в кафетерии было почти пусто; сам он сидел у стены. Несколько молодых людей стояли у стойки. Открылась дверь, из музыкального автомата донеслось несколько тактов «Белого рождества». На землю у ног Борка упало несколько крупных снежинок. Он спрятался за грузовиком с прицепом.
Подождав немного, Борк высунул голову. Человек сидел на прежнем месте. Снег усилился. Борк оглядел пустую улицу, потом залез на грузовик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12