— В наше время делиться с кем-нибудь — западло, умные люди гребут под себя, не отдают… нажитое.
Едва не сказал «награбленное», во время прикусил язык. Базан понимающе усмехнулся, усмешка напоминала волчий оскал. Да и весь облик главаря братков не говорил об интеллектуальном богатстве: узколобый дегенерат с медвежьей фигурой и руками-кувалдами, узкие глаза, спрятанные под лохматыми бровями. Ему бы жить в берлоге, подстерегая доверчивого лося, а не руководить бандой отморозков.
— Надоело, — признался таёжный великан. — А что можно сделать?
Принцип «разделяй и властвуй» применяют не только политики и дипломаты, он успешно действует и в криминальном мире. Столкнуть лбами чеченцев и братков, так столкнуть, что полетят искры во все стороны, и под шумок завладеть богатством. Эту задачу и поставил Зорин перед своими помощниками .
Какой же умный человек его хозяин! Хитроумный Макиавелли по сравнению с ним — глупый пацан! Кто такой Макиавелли и почему он хитроумный, Толян не знал — случайно услышал о мужике с итальянской кликухой от студента философского факультета.
— Спрашиваешь, что делать? Мозги пропил или они с детства недоразвиты? Закопать в дерьме инородцев и править на приисках одному!
Чисто русским жестом Базан почесал в затылке. Будто активизировал оставшиеся мозговые извилины.
— Легко сказать. У чеченов — автоматы, а у нас — пистоли и дедовские дробовики. Мигом перестреляют…
Добрых полчаса Толян трудолюбиво внедрял в сознание главаря братков план действий. Вырезать спящих инородцев или подстеречь их по одному на тропе, ведущей к прииску. Еще лучше — подсыпать в борщ или в кулеш добрую порцию отравы. Той же белены.
— Ну, порежем, ну потравим… Какой в этом ваш интерес?
Вопрос — по существу. Тупоголовый браток не так уж глуп, как видится с первого взгляда. Действительно, в чём интерес заезжих советников, чего они добиваются?
Ещё полчаса потрачены на объяснения. Никаких, дескать, злодейских замыслов не существует — просто обидно видеть, как бесстыдно грабят доверчивых русаков. Помочь им избавиться от засилья кавказцев — единственная цель его самого, и честных людей, стоящих над ним. Конечно, помощь попавшим в неволю браткам оказывается не бесплатно, нынче посещение туалета и то оплачивается, но по сравнению с потерями от конкуренции кавказцев — мизер, не стоящий внимания.
В конце концов, Базан согласился с новоявленным оракулом. Всё будет сделано так, как он посоветовал.
Удастся браткам уничтожить чеченцев — отлично, порежут иноверцы братков — тоже неплохо. В обоих случаях выиграет Зорин. Соответственно, возрастёт плата за услугу умелого и опытного договорщика.
Если бы Толян знал о появлении в «горячей точке» страшного Белова у него поубавилась бы самоуверенность, можно даже сказать — вообще бы исчезла…
Обширный участок, принадлежащий Безведову, напоминал имение богатого русского барина дореволюционного времени. В центре — большой рубленный дом с мансардой, окруженный плодовыми деревьями, цветниками и кустарниками. Позади — амбары, сараи, хлев, откуда доносится мычание коров. По территории, огороженной сеткой, разгуливают курицы с петухами, утки, гуси. В стороне — загон для более мелкого скота — коз и овец.
Короче говоря, — изобилие!
Ярослава с гордостью показала Белову и его товарищам ухоженный сад, огромный огород и многочисленные хозяйственные постройки, даже продемонстрировала могучего быка-производителя. Потом проводила их во флигель, предназначенную для самых почётных гостей. Без смущения указала на отхожее место, больше похожее на дамский будуар. Пригласила отобедать, что Бог послал.
А послал Всевышний своему рабу, деду Афоне и его заботливой внучке немалое изобилие. Стол в буквальном смысле ломился от еды, казалось, ножки прогибаются. Ягодные наливки, непременный самогон, запеканки, борщи, зайчатина, курятина во всех видах, мочённые и солёные грибы. В заключении пиршества — компот, который дед называл по старинному — взваром.
— Чем заняться планируете, гостеньки? — не без ехидства спросил старик, соорудив громадную самокрутку и выпустив к потолку первое облачко ядовитого дыма. — Ежели нацелились на торговлю — не советую. Купчишек развелось в тайге, как мошкары по весне. Кинь палкой — попадёшь в торгаша. Благо бы торговали чем-то нужным в хозяйстве, так нет — подсовывают зарубежное дерьмо…
Кажется, старик уселся на тему о негодных товарах, которые бессовестно гонит в Россию проклятая заграница, и не желает её покинуть.
— Задумали не торговать — поискать золото, — признался Док. — Вот только не знаем, как это делается…
Он словно издевался над собой, высмеивал своё желание обогатиться. Годами в его голову вдалбливали несуразные понятия: богатство — позорное явление для советского человека, оно связано с эксплуатацией. Пролетарское происхождение, бедность, даже нищета достойны уважения. Ату богачей! Бей их! Грабь награбленное! Экспроприируй нажитые капиталы!
Наверно, Афанасий Никитич понял скрытую издёвку Ватсона. Ответил в таком же стиле.
— Проще пареной репы. Бери в зубы лоток и рысью беги к речке. Она — неподалёку, верст двадцать от нашего посёлка. Насыпаешь в лоток землицы, поболтаешь его в воде. Точно, как в нашей житухе: грязь всплывёт, а золотишко осядет. Собирай его в пакетик и тащи домой. Много не обещаю, а пару граммулечек в день всенепременно добудете.
Похоже, беседа о предполагаемом обогащении угнетала и Федю, противоречила его взглядам на жизнь. Что такое богатство? Мусор, навоз! Не зря говорят в народе: деньги — навоз, сегодня пусто, а завтра — воз. Гораздо выше и чище душа человека, его вера в Бога, его любовь к окружающим его людям.
Хочу спросить, — поспешно опередил он Злого, уже раскрывшего рот. Выдаст, не дай Бог, очередную пошлятину, что подумают о них бородач и его внучка? — Как вы вдвоём управляетесь со своим хозяйством? Живность, сад, огород — уму непостижимо!
— Трудно, конечное дело, но Бог миловал — соседи помогают…
В переводе — батраки, с неожиданной злостью подумал Белов. И тут же принялся оправдывать полюбившегося ему деда. Ничего позорного, привлечение обычного наёмного труда. Это раньше твердили: эксплуатация богачами бесправных трудяг, изъятие из их карманов, так называемой, прибавочной стоимости. Знакомые словосочетания, отжившие понятия. Сейчас главное — во время получать приличную плату за труд…
— Скажите, в посёлке все жители занимаются поисками золота или есть другие — скотоводы, земледельцы?
— Не лукавь, паря! — прикрикнул хозяин «имения». — Другое спросить хочешь. Внучка тебе уже всё разобъяснила, могу повторить. Чечены и братки живут не лучше кошки с собакой. Того и гляди — кровь потечёт. А мирных трудяг — раз, два и обчёлся. Вот мне и приходится крутиться между ними — уговаривать, увещевать, а где и грозить ОМОНом… Накликал — сызнова заявились! Ярка, быстро — в свою комнату! Затаись там, как мышь в норе!
Девушка пренебрежительно качнула головой, но перечить деду не стала — ушла.
Настежь распахнув дверь, в горницу вошли три вооружённых кавказца. Впереди — Омар, следом — Муса и Джамаль. Не поздоровались, не вытерли о половик грязные ноги — будто ввалились не в чисто убранную горницу — в хлев.
— Не отворачивайся, Белый — узнал! — Омар предупреждающе качнул стволом автомата. — Еще там, в поезде. Побазарим?
— А ты кто такой, чтоб — базарить? — вскочил Витёк. — На родню хозяину не похож, гости здороваются.
— Заткнись! — злобно оскалился Омар. — Муса, возьми его на мушку. Вякнет — стреляй. А ты, Джамаль, присмотри за таёжным медведем… И за этим… Розенбаумом — тоже…
Ватсон усмехнулся, погладил густые усы. Поразительное сходство с морским врачём и, одновременно, певцом, звездой российской эстрады доставляло ему немало удовольствия и неприятностей. Однажды, бомжи из Карфагена пристали к нему: спой что-нибудь под гитару! А Док — полный профан и в вокале, и вообще в музыке. С трудом отбился.
— Не трусь, Белый, мочить не стану. Милостивый Аллах запретил… Пока запретил, — с нескрываемой угрозой прошипел он. — Учти, гяур, ты — под прицелом. Как на зоне: шаг вправо, шаг влево — стреляют на поражение. Усёк, неверный?
— Понял, господин Бармалей из детской сказки про чертей, — Саша рассмеялся и безмятежно почесал спину. Заодно, пощупал рукоятку пистолета. Он легко мог бы перестрелять наглых бандитов, но после амнистии дал себе твёрдое слово: оружие применять только для самозащиты, когда другого выхода не будет. — Что угодно вашему сатанинскому высочеству?
— Погляди, Муса, он ещё и шутит? — с некоторым уважением промолвил араб. — Когда резать станем, тоже шутить будешь? Посмеёмся оба… Сидеть!
Потерявший терпение дед Афоня приподнялся. Оглушить главаря, схватить его автомат и… Нет, не успеть. Пройдутся, злыдни, по горнице очередями и она превратится в морг…
— Сидеть придётся тебе, Омар, — Белов с притворной доброжелательностью «пожалел» будущего зека. — Долго придётся замаливать свои грехи, — с хрустом надкусил он румяное яблоко.
Издевается, неверный! Забыв про обещание которое он дал Литвиненко, про предстоящую разборку с братками, вообще обо всём, араб вскинул автомат. Одна, всего одна очередь решит все проблемы!
— Опусти оружие! — на пороге — Ярослава с двухстволкой, направленной в его живот. — В стволах — жаканы, рассчитанные на медведя, — предупредила она. — Шевельнёшься — ливер разворочу!
И выстрелит же, дочь Шайтана! Он покосился на телохранителей. Почему они не стреляют? У одного ствол опущен, у второго, вообще, болтается за спиной. Заколдовали их сдобная гяурка, что ли? Ну, погодите, удастся остаться в живых, он накажет бездельников. Так накажет, что небеса содрогнутся от ужаса.
Омар опустил автомат.
— Зачем жаканы? Я пришёл с добром…
От твоего «добра» у меня синяки на руках… Вон из дома, нелюди, пока я не разозлилась!
Успокойся, голубка, сейчас уйдём…
Ещё в поезде сбежавший из фээсбэшного узилища посланец самого Хоттаба положил глаз на сдобную тёлку. Разве мало было у него более серьёзных проблем. чем блаженствовать в объятиях русской бабы? Разум предупреждал об опасности, мужские эмоции говорили совсем о другом. В тамбуре восторжествовали «эмоции».
Так о чём ты хотел побазарить со мной? — спокойно спросил Белов. Будто не было ни напряжённости, ни угрозы зверской расправы. — Слушаю тебя, сатанинское высочество?
— Завтра с утра все — на работу, — не отводя взгляда от страшного охотничьего ружья, всё еще нацеленного в его живот, приказал Омар. — Ты, ты и ты, — ткнул он пальцем в Ярославу, Федю и Витька, — собирать черемшу. Белый и «Розенбаум» — мыть золото. Ты, — показал он на деда Афоню, — будешь резать своих овечек, готовить для моих героев вкусный шашлык. На Кавказе уважают старость, — издевательски рассмеялся он. — Пошли к другим посельчанам, сообщим им повеление Аллаха.
Муса облегченно вздохнул. Не появись девка с ружьём, пристрелил бы он ненавистного инструктора из Арабских Эмиратов. Знает, чем это ему грозит, и все же не удержался бы.
Когда боевики покинули дом Безверова, дед Афоня озабоченно погладил бороду, Витёк злобно выматерился, философ развёл руками, Док смущёно поглядел в окно. А Белов весело рассмеялся. Удивительный он человек: бесстрашный и добрый, внимательный и решительный. Смеётся, даже когда его жизнь буквально висит на волоске.
Старик уважительно поглядел на своего странного гостя.
Ярослава не расплакалась, как сделала бы любая женщина. Аккуратно положила на стол тулку, взяла с блюда яблоко. Железная она, что ли? После стресса нашла в себе силы шутить, грызть яблоко, заботиться о мужчинах.
Что будем делать, мужики? — спросил Злой, заботливо вытирая любимый свой нож. Будто клинок уже побывал в деле, окрасился кровью. — Лично я сваливать из посёлка не намерен. Не дождутся.
Я — как скажет Серый, — тихо проговорил философ.
Он не страшился, похоже, неизбежного кровопролития. Все — в воле Божьей. Кроме всемогущего Господа, никому не дано изменить предначертания судьбы человека. Как и все слабые духом люди, Федя либо взывал к Богу, либо предпочитал следовать совету старшего, более умного и решительного товарища.
Ватсон ограничился пожатием плечами. О чём можно говорить? Белов — голова, плохого не посоветует.
Придётся подчиниться нехристям, — прогудел старик. — Плетью обуха не перешибёшь. У них — автоматы, пистоли, а у нас, — презрительно кинул он на двухстволку, — одна «пукалка». Нам бы хоть пару «калашей», тогда можно было бы побеседовать… Вот что, Ярка, добывать черемшу ты не пойдёшь. Как бы араб не снасильничал тебя в тайге. Отправишься вместе с Беловым мыть золотишко. Он — мужик надёжный, не даст в обиду. Не зря у него сзади выпирает ствол — есть чем и самому защититься и тебя обезопасить…
Подсмотрел всё же глазастый таёжник любимый «магмум» заткнутый за пояс сзади, с досадой подумал Белов. Другие тоже могут увидеть. Расставаться с надёжным стволом, тем более, отдавать его омаровским боевикам, не хотелось. Остаётся одно: сменить престижную кожаную куртку на просторный блузон, под которым не только пистолет — гранатомёт можно спрятать.
Блузона, конечно, в доме не нашлось — таёжница впервые услышала о существовании такой одежды, а вот охотничья куртка могучего богатыря подошла, как нельзя лучше. Кроме пистолета, под ней Саша спрятал обрез, которым одарил его дед Афоня. Оружие прежних деревенских кулаков было вычищено и смазано.
— Ещё мой батя, пусть земля будет ему пухом, соорудил эту «пушку», — прикрыв глаза лохматыми бровями, бесстыдно врал старик. — Тогда появились в тайге разбойники. Чем защищаться от грабителей, не кнутом же?
Наверняка, хитрый старикан сам разбойничал, стрелял из обреза по хунхузам или по мирным китайцам, отбирал у них золото и наркоту. Ничего не поделаешь, тогда в таёжном крае были смутные времена, сам не пограбишь, тебя обдерут, как липку…
Белов снова, в какой уже раз, мысленно оправдал деда Ярославы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31