А Брынцалов пошел домой — рубашку переодеть со штанами, он здесь, в тридцати метрах от офиса, живет. Жириновский приехал, все вышли, мы с его пресс-секретарем поздоровались. Они приехали раньше на полчаса. Жириновский из авто не выходит. Я говорю: «Владимир Вольфович, что же вы не выходите?» «Я не привык, чтобы меня не встречали! Где Брынцалов?» Я говорю: «Он пошел переодеть сорочку». Жириновский думал полминуты, потом как заорет: «Ну-ка, блин, на хрен отсюда все! Уезжаем!» Никто ничего не понял. Охранники: «Почему? Мы же приехали в гости! Такой стол Брынцалов накрыл!» Жириновский не привык, понимаешь, быть человеком ожидающим, он привык быть всегда в центре внимания. А тут оказывается, ему надо еще на ступенечках постоять…
Брынцалов оказался радушным хозяином, который ждал-ждал гостя… Вот он уже выскакивает из дверей квартиры и бежит: «Владимир Вольфович, дружище, дорогой!» В этот момент Жириновский уезжает. Обиженный. Представляешь? В семь часов вечера мы приехали в Останкино. Жириновский не разговаривал с Брынцаловым до эфира, очень был обижен. И поэтому, если ты видела эту программу «Один на один», там он постоянно хотел уколоть Брынцалова.
— Богачеством?
— Не только этим… Ну, мол, Брынцалов, вы же наверняка сделали деньги на наркотиках, которые производите попутно с лекарствами. И наверняка вы приватизировали что-то там нелегально. Было две трибуны. За Брынцаловым сидела трибуна, и за Жириновским трибуна. Но перелом наступил, когда подняли вопрос о русской идее. Жириновского раздражало название «Русская партия». А Брынцалов говорит: «Вы знаете, я вот люблю русских и хочу быть лидером русских людей, а другие авось потом и присоединятся». А Жириновский всегда говорил о том, что именно он является носителем русской идеи. И тут вдруг Жириновский попал впросак. Он стал говорить о какой-то общей России, о том, что надо как-то всем вместе… И после этого две трибуны стали аплодировать только Брынцалову. Потому что программа, которую излагает Брынцалов, — более внятная, экономическая. Что главное преступление государства и заключается в том, что оно ворует наш труд. Наш труд стоит, как во всем мире — примерно тысячу-две долларов в месяц. А нам платят пятнадцать долларов. Это просто насмешка над человеком. Вспомни, как он говорит о войне, о преступности. Подход Жириновского: мол, возьму одну банду, натравлю ее на другую банду, и все будет хорошо. Понимаешь, Брынцалов более серьезный человек, и он относится к Жириновскому по-серьезному только как к человеку, возглавляющему фракцию. Ведь в Думе «игра» идет не в персон, не в личности, а во фракции. Будь ты там хоть семи пядей во лбу гениальный, но если ты вне фракции — тебе даже не дадут слова с трибуны сказать, тебя туда никто не пустит.
— Брынцалов, получается, в Думе один?
— Да, ты знаешь… Но эта избирательная кампания позволила ему надергать, можно сказать откровенно, сторонников и из фракции ЛДПР. Приезжали, втайне от Жириновского, только чтобы не говорили папб, сюда, к Брынцалову. «Владимир Алексеевич, — уверяли, — именно вы являетесь сейчас носителем русской идеи, национальной идеи возрождения русского народа, и мы вас поддерживаем».
— А что коммунисты?
— Зюганов? Брынцалов с ним общался полтора часа. И знаешь, как он описывает эту историю? Он говорит, что в течение десяти минут Зюганов… слушал… вернее, «он слушал, как я излагаю свою программу…»
— Это до выборов?
— Это было перед известной демонстрацией девятого мая. «Дальше Зюганов взял бумаги побольше, ручку и стал записывать все то, что я говорил». Ты знаешь, он разочаровался в Зюганове. Он говорит, мол, да, это человек умный, но ему еще учиться и учиться. А уж практик — извините меня…
— Денег не просил?
— Нет, гордый. Нм не дали выступить на демонстрации самостоятельно, мы попросили у коммунистов разрешения пристроиться в хвост их колонне. То есть после их флагов и транспарантов шли бы мы. Нас было шесть тысяч человек. Русская соцпартия. Они ушли раньше. Мы повернули на Тверской бульвар, у Есенина небольшой митинг организовали… По-разному нас принимали. Были отмороженные…
— Кто входит в вашу партию, известные имена есть?
— Нет, какие известные? Все новые, молодые, я в том числе. Брынцалов возглавлял колонну, супруга была его… Примерный состав социальный: где-то семьдесят процентов делегатов с высшим образованием. Рабочих было мало, семь процентов, не больше. В основном это научные работники, либо военные бывшие, либо чиновники. Если говорить о возрастном составе, то были всякие. Но некоторых не принимали принципиально. Вот Василия Ивановича не хотят принимать в партию, говорят, что у него идеи народовольческие какие-то. Слишком вольчески народные. А если говорить о среднем возрасте — наверное, где-то тридцать пять — тридцать семь лет средний возраст. Именно организаторов этого съезда, я имею в виду депутатов, делегатов.
— Откуда?
— были из Хабаровска, из Новосибирска, из Владивостока, Архангельск, Краснодарский край, Ростовская область. Вообще, из многих регионов приезжали люди.
— Богатые или бедные?
— Нет, это небогатые люди. Их даже нельзя отнести к среднему классу.
— А как же они издалека приехали? Билеты стоят сколько!
— Они просили, они звонили, говорили — «мы организовали ячейки, мы что-то знаем, что-то слышали, просим оплатить наш проезд». Мы оплачивали их проезд сюда. А съезд проходил в гостинице «Орленок».
— Это в основном все-таки интеллигенция?
— Да, подавляющее большинство все-таки интеллигенция.
— Чем привлекла их ваша партия?
— Привлек сам Брынцалов и вера в него… Это ведь субъективный фактор, то есть сама личность пробивная, это видели все, особенно после телепрограмм, когда показывали, что он борется и не дает себя в обиду.
Очевидец описывает так случившееся событие, то есть «учредительный съезд очередной социалистической партии России», как он выразился:
«Итак, еще одна, теперь уже — Русская социалистическая партия 9РСП), председателем оргкомитета которой предстал Владимир Брынцалов.
Все действо изначально походило на массовое народное гуляние в фойе гостиницы «Орленок» — под звуки духового оркестра и марширование длинноногих, по всем статьям упругих гренадерш. Затем все мирно перетекло в конференц-зал, где и обратилось в подобие вялотекущего профсоюзного собрания.
Эмблема РСП — цветной треугольник, в основании которого лежит народ, а сверху, смыкаясь в вершине, на него навали… простите, опираются капитал и правительство.
Тактика Брынцалова-предпринимателя достаточно хорошо известна: капитал приобрести и невинность соблюсти. Отсюда и сквозной рефрен устава и программы партии, которые можно коротко сформулировать так: «И овцы сыты, и волки целы».
Отчего-то тон очевидца весьма игривый, но что есть, то есть. Других свидетельств я не обнаружила. Вряд ли все присутствующие именно в таком опереточном ключе воспринимали происходящее, но вряд ли, однако, и не было сторонников у нашего «очевидца». Стало быть, не оборву его, пусть говорит.
«Организованные выступления звучали неинтересно по причине исключительной своей неоригинальности. Эдакий аттракцион, когда человека обмазывают кремом, а потом, расталкивая друг друга локтями и восторженно закатывая глаза, старательно с „помазанника“ тот крем слизывают, мы видели уже не раз. Так и тут: чуть-чуть о политике, и… долгие-долгие ле-е-та-а-а Владимиру Алексеевичу Брынцалову. Гурманы, однако.
Пресс-секретарь Брынцалова, определенный ныне на пост главного идеолога партии, Александр Толмачев, предложил избрать босса лидером РСП, причем лет на десять — не менее. Только что испеченный министр попросту озвучил на публике категорическое условие российского капиталиста, слышанное от него прессой еще раньше: «Я им сказал: избирайте на 10 лет! Буду финансировать. Вот когда всего насоздаем, тогда и всякие перевыборы, может быть, станут дозволительны».
Председателем Русской Социалистической партии избран Владимир Брынцалов. В правление вошли все сидящие в президиуме люди. Возможно, по недоразумению или занятости там в этот раз не оказалось известной певицы Вики Цыгановой, которую Брынцалов страстно приглашает на многие свои представительские акции.
Делегаты съезда из регионов автоматически сделались представителями партии на местах.
С учетом того, что РСП заложила в свой устав широчайший спектр финансово-хозяйственной деятельности, партийная программа представляется великолепно замышленным коммерческим проектом, в структурах которого самого председателя РСП правильнее было бы называть генеральным директором партии, а региональных ее представителей — дилерами.
В воздухе конференц-зала крупно пахло деньгами.
Достаточно интересными представляются некоторые толкования-откровения самого Брынцалова, прозвучавшие в его докладе и в ответах журналистам:
«О президентстве… Если человек богатый — он должен иметь право выдвинуться, не собирая голосов. Ну, заложит 10-15 миллионов долларов — и достаточно…»; «Должен быть безусловный приоритет отечественных производителей. С транснациональными корпорациями легкого поведения — никаких сношений… Нужно руководствоваться инстинктом размножения. Будем делать все, чтобы наш русский народ размножался».
Позвольте, так это партия социалистических племенных производителей, что ли?
«Членство в партии — дело ответственное. И не будет так: расхотел — билет на стол бросил… За измену партии будем гоняться за таким по всему миру!..»
Значит, и в Мексике достанут. О-хо-хо…
Не правда ли, от этакого «тоста» можно впасть в глубокую меланхолию? Можно отчаяться, потому что мимо скользнул многообещающий поцелуй от «мерседеса»? Не увлек, не завлек, увы…
Но Владимир Алексеевич «держит удар». Более того — идет на «вы», разодрав на груди рубаху, то есть дает рассматривать-расспрашивать себя и тем и этим, по обыкновению, в «ответном слове» не очень подбирая выражения:
« — Владимир Алексеевич, расскажите, пожалуйста, об особенностях молодежной политики, провозглашаемой РСП.
— А особенностей никаких нет! Мы будем учить молодежь в рамках нашей молодежной организации. Мы будем брать сильных тренированных ребят, способных одерживать победу на ниве идеологии, на ниве руководства.
— С кем из действующих политиков вы могли бы сотрудничать?
— Да не хочу ни с кем — надоели все уже. Бесполезно все это. Воевать я с ними не собираюсь, но и сотрудничать тоже. Буду сотрудничать со своими братьями по Русской Социалистической партии.
— Чем ваш социализм отличается от социализма Зюганова?
— Это социализм бедных людей, и менталитет у них бедный, они получают зарплату в Госдуме, а у меня социализм богатого человека, я знаю, что надо выпускать качественные предметы, что успех — это запланированная закономерность, я знаю все, потому что я прошел через все… Жаль, что моей партии не три-четыре года. Тогда бы я взял власть шутя. Сейчас я могу взять власть случайно, когда у меня будет партия — такого не будет…
Владимир Алексеевич режет без ножа возможных — да что там! — уже изготовившихся поизгаляться всякого рода скептиков-циников и недоброжелателей:
— У меня было семь палаток. Торговали там разными делами. Я отказался от них. Каждый день на встречи нужно ездить с бандитами! Откуда они появляются, не пойму. Это с ума сойдешь, нужно содержать армию огромную. Поэтому пришлось оставить те крепости, которые можно оборонять, а остальное… Ну, конечно, торговля под надзором находится. И милиция рэкетирует, и бандиты, и кого только нет. Как могут все нападают на этот источник.
Многие люди спиваются. Пьет народ не от того, что у него много денег. Многие люди безработные, дети брошенные… Бегают пацанята, просят денег на хлеб… Я знаю, что мама ему сказала: «Не принесешь двадцать тысяч — я выгоню тебя из дому». А ребенку-то всего пять лет! Каким он вырастет? Он вырастет бандитом. Ему прямая дорога в тюрьму. Вот возьмите молодежь, которая школу заканчивает. Даже институты заканчивают. Дают им свободные дипломы. Кому они нужны? Правильно, сейчас вся молодежь «качается», хотят быть здоровыми, сильными, их дяди хорошие, крутые, подберут, и — прямая дорога в тюрьму. Это мое мнение. Это не то что мое мнение, а у молодых мнение такое. Только не каждый это скажет.
Вот в Чечне почему столько оружия? Почему чеченцы имеют право иметь «стингеры»? Это террористы, а против террористов есть одна мера. Никаких договоров с ними нельзя заключать. Значит, я вам говорил насчет чеченской войны, как ее решить. Законы о чрезвычайном положении принимает Государственная Дума и регламентирует все там. Первое — эвакуируем мирное население, размещаем, даем работу работающим, платим пенсию пенсионерам, дети идут в школу. Призываем двести пятьдесят тысяч чеченцев в армию, и они в течение пяти лет служат уже в нашей армии. А диаспора, которая в Москве находится, — ни один чеченец в армию не пошел. Значит, двести пятьдесят тысяч призываем, то есть ликвидируем подкормку террористов. Понимаете, почему нужно это сделать? Вводим войска на основании закона о чрезвычайном положении. Вне закона объявляем всяких бандитов, то есть законы на них не действуют, только законы о чрезвычайном положении действуют. Военно-полевые суды, то есть обеспечить неотвратимое наказание. Армия применяет все виды вооружения для борьбы с террористами. Все виды вооружения! Наши самолеты туда полетят, стратегическая авиация все сметет. И армия все это приведет в порядок за две-три недели. И поставить задачи нормальные — на уничтожение противника, а не переговоры бесконечные, выяснения, кто прав, а кто виноват. Армии же не видно — мирное население или кто. Ей нужно врага видеть, перед ними враг. Им нужно уничтожить все живое — все, закон войны. Уничтожили спокойненько, восстановили за счет бюджета, вернули их туда спокойненько, референдум попутно провели всенародный — достойны ли чеченцы государственности собственной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46