Вот наступило время и для него заняться тем же — точнее, вернуться к семье и ознакомиться с тем, что предстоит ему на сегодня. * * * Почему бы и нет? — решили они, после того как прибыли в аэропорт Даллеса. Им повезло, они нашли свободные номера в дешёвом мотеле вблизи конечной станции «жёлтой» линии метрополитена, проехали на метро в город и вышли на станции «Фаррагут стейшн», всего в нескольких кварталах от Белого дома, чтобы посмотреть на него. Это был первый визит для обоих — первая возможность увидеть многое, потому что они, по сути дела, никогда не бывали в Вашингтоне, этом проклятом городе на узкой реке, отравляющем всю страну, из которой он высасывал кровь и деньги — по любимому выражению «горцев» Горцы — в США одна из многочисленных сект крайне правого толка, стремящихся к низвержению правительства, которое, по их мнению, не придерживается первоначального текста Конституции.

. Им потребовалось время, чтобы найти конец очереди, и затем в течение нескольких часов, шаркая ногами вместе с траурной гусеницей, они медленно ползли вперёд. Хорошо было то, что они знали, как одеваться, чтобы противостоять холоду. До этого явно не додумались идиоты с Восточного побережья, что стояли в очереди рядом с непокрытыми головами, кутаясь в лёгкие плащи. Пит Холбрук и Эрнест Браун с трудом удерживались от шуток по поводу происшедшего, стараясь прислушиваться к разговорам в очереди. И были разочарованы. По-видимому, большинство здесь были государственными служащими, решили оба. Слышались всхлипывания и вздохи, восклицания, как все это ужасно, каким хорошим человеком был Роджер Дарлинг, какой милой его жена и каким страшным ударом стала для их славных детей гибель родителей.Ну что ж, молча признали горцы, действительно, для детишек это страшный удар. А кто не любит детей? И для курицы хуже яичницы ничего быть не может, верно? А сколько страданий причинил их отец честным законопослушным гражданам, которые стремились к одному — чтобы все эти безнадёжные кретины в Вашингтоне оставили в покое их конституционные права? Но граждане промолчали. По мере того как очередь медленно ползла по улице, большей частью молчали и они сами. Оба знали прошлое здания Министерства финансов, которое сейчас какое-то время заслоняло их от ветра, знали о том, как Энди Джексон решил передвинуть его, чтобы не видеть из Белого дома здание Капитолия (было все ещё слишком темно, чтобы рассмотреть развалины), и нарушил таким образом прямизну Пенсильвания-авеню, образовав знаменитый и раздражающий всех выступ — впрочем, это больше не имело значения, потому что улица перед Белым домом была закрыта. А почему? Да потому, что понадобилось защитить президента от собственных граждан! Разве можно разрешать гражданам приближаться слишком близко к Великому Пу-Ба Великий Пу-Ба — один из героев комической оперы У. Гилберта и А. Саливана «Микадо» (1885), чиновник, занимающий множество постов одновременно, бюрократ.

. Разумеется, они не могли сказать этого вслух. Эту проблему они обсуждали во время рейса по пути в Вашингтон. А сейчас нужно проявлять осторожность — кто знает сколько правительственных шпиков снуёт вокруг, особенно в очереди, ведущей к Белому дому, — они примирились с этим названием здания лишь потому, что его якобы выбрал Дэйви Крокетт Дэйви Крокетт — знаменитый американский первопроходец, меткий стрелок, погиб во время войны за независимость Техаса.

. Холбрук узнал об этом из кинофильма, который он однажды видел по телевидению, хотя никак не мог припомнить его названия. Впрочем, старина Крокетт был именно таким американцем, давшим имя своему любимому ружью, он наверняка разделял бы их взгляды, живи он сейчас, это уж точно.Вообще-то выглядел этот дом не так уж плохо, да и несколько хороших людей тут когда-то живали. Энди Джексон, не подчинившийся решению Верховного суда, Эйб Линкольн, крутой сукин сын. Как жаль, что его убили до того, как он успел осуществить свой план и выслать всех ниггеров обратно в Африку или в Латинскую Америку (обоим нравился также и Джеймс Монроу за то, что он принял участие в создании Либерии как места, куда можно выслать рабов; жаль, что никто не воспользовался этой идеей). Тедди Рузвельт, сумевший сделать так много хорошего, охотник, путешественники воин, который, впрочем, зашёл слишком далеко в «реформировании» своего правительства. После них, правда, здесь уже великие люди не жили, решили оба, но ведь нельзя винить здание за то, что в последнее время оно давало приют тем, кто недостойны его. Это вообще одна из проблем со зданиями в Вашингтоне. В конце концов, и в Капитолии когда-то, слышались голоса Генри Клея и Дэна Уэбстера Генри Клей (1777-1852) — конгрессмен от шт. Кентукки. Стремился предотвратить раскол страны из-за рабовладения на Юге с помощью ряда компромиссных законов, за что получил прозвище Великий умиротворитель. Дэниел Уэбстер (1782-1852) — американский политический деятель и дипломат. Сторонник национального единства. Трижды безуспешно добивался выдвижения своей кандидатуры на президентский пост от партии вигов. Дважды баллотировался в президенты.

. Эти были настоящими патриотами, не то что шайка, которую поджарил этот пилот-япошка.Они почувствовали напряжение, когда вошли на территорию Белого дома, словно это был вражеский лагерь. У входа стояли охранники в форме Секретной службы, а внутри находились морские пехотинцы. Ну разве это не позор? Морские пехотинцы! Настоящие американцы, даже темнокожие, возможно, потому что они прошли такое же обучение, как и белые, и некоторые из них, пожалуй, тоже были патриотами. Жаль, конечно, что они ниггеры, но тут уж ничего не поделаешь. И все эти морские пехотинцы поступали так, как им приказывали правительственные чиновники. Вот этого Холбрук и Браун, глядя на их молодые лица, не понимали. Впрочем, они ведь ещё мальчишки и со временем, может быть, изменятся. В конце концов среди горцев тоже немало бывших военных. Морские пехотинцы дрожали от холода в своих шинелях и белых, как у девок, перчатках. Наконец сержант — судя по нашивкам — открыл двери.Вот это дом, подумали Холбрук и Браун, оглядывая вестибюль с высоченным потолком. Неудивительно, что те, кто жили здесь, воображали себя говенными королями. К таким вещам надо присматриваться повнимательней. Линкольн вырос в бревенчатое хижине, а Тедди ночевал и в палатке, когда охотился в горах. Но сегодня всякий, кто живёт здесь, ничем не отличается от обычного проклятого бюрократа. В зале тоже стояли морские пехотинцы, почётный караул окружал деревянные гробы, однако наибольшую опасность представляли люди в штатском с тонкими виниловыми проводками, которые тянулись от их воротников к ушам. Секретная служба. Это и есть лицо врага, выкормыши того же самого правительственного департамента, в который входило Бюро по алкоголю, табаку и огнестрельному оружию. Этого следовало ожидать. Впервые граждане выступили против правительства из-за алкоголя — «водочный бунт», вот почему горцы так расходились в своём восхищении действиями Джорджа Вашингтона. Те из них, кто обладали более либеральными взглядами, говорили, что даже у хорошего человека бывают недостатки, а с Джорджем лучше было не связываться. Браун и Холбрук старались не смотреть на агентов Секретной службы. С этими мудаками тоже лучше не связываться. * * * В этот момент специальный агент Прайс вошла в вестибюль. Её «босс» находился в безопасности своего кабинета, и теперь ей следовало выполнять обязанности руководителя личной президентской охраны, которые распространялись на все здание. Траурная процессия не представляла угрозы Белому дому. С точки зрения безопасности она всего лишь затрудняла работу, вот и все. Даже если бы среди тех, кто захотели проститься с погибшим президентов и его женой, скрывалась группа террористов, за закрытыми дверями, ведущими из вестибюля, стояли наготове двадцать вооружённых агентов Секретной службы, некоторые с автоматами «узи» в мгновенно открывающихся кейсах. Металлодетектор, скрытый в дверном проёме при входе в вестибюль, указывал агентам из отдела технической безопасности, на кого следует обратить внимание, а остальные агенты держали в руках скрытые от посторонних глаз стопки фотографий, похожие на колоды карт, которые они постоянно тасовали, так что лицо каждого, кто входил в вестибюль, можно было сравнить с лицами людей, потенциально способных на террористический акт. В остальном они полагались на профессиональную подготовку и инстинкт, привлекающие их внимание к людям, которые выглядят «странно» — обычный американизм, означающий необычное поведение. Проблема, однако, заключалась в том, что была холодная погода. В вестибюль входили люди, и многие из них выглядели странно. Одни топали ногами, стараясь согреться. Другие держали руки в карманах, или поправляли пальто, или дрожали, или просто оглядывались по сторонам, оказавшись в теплом помещении, — и все это привлекало внимание агентов личной охраны президента. В таких случаях, когда так вели себя те, от кого при проходе через металлодетектор звучал сигнал, агент — он ли или она — поднимал руку, как бы почёсывая нос, и говорил в микрофон, к примеру: «Мужчина, синее пальто, шесть футов». И тогда четыре или пять агентов поворачивали головы и внимательно смотрели на какого-нибудь зубного врача из Ричмонда, который только что переложил карманную грелку из одного кармана в другой. Его лицо сверяли с фотографиями подозреваемых с аналогичными физическими данными и, даже не найдя похожего человека, за ним продолжали следить. Скрытая телевизионная камера электронно увеличивала его изображение, попадавшее затем в картотеку. В некоторых более подозрительных случаях агент вставал в очередь и следовал за обратившим на себя внимание человеком, чтобы заметить номер его автомобиля. Давно ликвидированное Командование стратегической авиации имело своим официальным лозунгом фразу: «Мир — наша профессия». Секретная служба руководствовалась манией преследования, и наглядным доказательством необходимости этой паранойи были два гроба, стоящих в вестибюле Белого дома. * * * На долю Брауна и Холбрука выпало пять секунд, чтобы пройти мимо двух гробов из дорогих пород дерева. Мало того что они стоили денег налогоплательщикам, подумали оба и — какое богохульство! — так ещё накрыты американскими звёздно-полосатыми флагами. Впрочем, по отношению к жене это, может быть, и не богохульство. Женщина должна быть предана своему мужу, тут уж ничего не поделаешь. Под напором толпы они повернули налево, и вдоль бархатных канатов начали спускаться по лестнице. Оба обратили внимание, как изменилось поведение толпы. Глубокие вздохи, всхлипывания, слезы, главным образом женщин. Оба горца молчали, бесстрастно глядя перед собой, как и большинство мужчин. Скульптуры Ремингтона на мгновение остановили на себе их восхищённые взгляды, а затем они снова оказались на открытом воздухе, и свежий ветер тут же унёс с них липкий жар федерального парового отопления. Они молчали, пока не вышли за территорию Белого дома и не оказались вдали от остальных.— Ничего себе гробики соорудили им за наш счёт, — первым заговорил Холбрук.— Жалко, что они оказались закрытыми. — Браун оглянулся. Рядом никого не было, и его неосторожные слова никто не услышал.— У них остались дети, — напомнил Пит. Он направился к югу, чтобы посмотреть вдоль Пенсильвания-авеню.— Да, это верно. А когда они вырастут, станут такими же паршивыми бюрократами. — Холбрук и Браун прошли ещё несколько ярдов. — Проклятье!Это было единственное подходящее сейчас слово, за исключением разве «Гребана мать!», подумал Холбрук, но ему не хотелось повторять все, что говорит Эрни.Солнце поднималось в небе, и отсутствие высоких зданий к востоку от Капитолийского холма ещё больше подчёркивало очертания его вершины. Хотя они впервые приехали в Вашингтон, оба хорошо представляли себе силуэт горизонта по памяти, и потому его искажение не могло быть более очевидным. Пит был теперь доволен, что согласился на уговоры Эрни приехать сюда. Одно это зрелище стоило всех трудностей поездки. На этот раз он первым выразил их общую мысль.— Эрни, — сказал потрясённый Холбрук, полный благоговейного трепета, — это вдохновляет.— Да. * * * Самое сложное заключалось в том, что тревожные симптомы болезни были неясными и толковать их можно было по-разному. Мальчик на редкость красив, хотя сейчас серьёзно болен, отметила сестра Жанна-Батиста. Температура подскочила до 40,4 градуса, и одно это уже смертельно опасно, но другие симптомы оказались ещё хуже. Спутанность сознания усилилась вместе с рвотой, в которой стала заметна кровь. Все указывало на внутреннее кровотечение. Сестра знала, что это могут быть признаки нескольких заболеваний, но больше всего её беспокоило, если это лихорадка, называемая заирской Эбола. В джунглях этой страны — она всё ещё думала о ней, как о Бельгийском Конго, — таилось множество болезней, и хотя одна была опаснее другой, не было болезни страшнее лихорадки Эбола. Ей пришлось взять кровь для анализа — первый каким-то образом затерялся — и Жанна-Батиста сделала это с предельной осторожностью. Молодой персонал больницы не соблюдал правила с такой тщательностью, как раньше… Родители удерживали мальчика, пока она брала у него кровь из вены. Руки её были надёжно защищены резиновыми перчатками. Все прошло гладко — мальчик уже почти не приходил в сознание. Сестра выдернула иглу и тут же положила её в пластиковую коробку для последующего уничтожения. Пробирка с кровью не представляла опасности, но и её она уложила в отдельный контейнер. Больше всего сестру беспокоила игла. Многие из обслуживающего персонала, пытаясь сберечь деньги для нужд больницы, повторно использовали инструмент, несмотря на опасность заражения СПИДом и другими болезнями, возбудители которых передавались через кровь. Она решила заняться этим сама — так, на всякий случай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229