— Ты говоришь так, как будто давно уже все обдумала.
— Полагаю, обдумала это лучше тебя, — единственное, что ответила мне Линда.
На улице было ветрено. Середина сентября в Сан-Антонио, солнце зашло пару часов назад, температура опустилась ниже девяноста градусов. Наши лица обдувал знойный ветер. Луны на небе не было. Малиш жил за городом, там, где уличные фонари уже не светили. Когда мы оставили их позади, ночь по сторонам от наших фар казалась на редкость темной. Линда вела автомобиль, склонившись над рулем так, что огни приборной панели делали тени на ее лице глубже и рельефней. Она походила на какую-нибудь обитательницу Америки доколумбовых времен.
— Что мы сделаем, когда доберемся туда? — спросил я, перехватив у нее тот же самый вопрос.
Линда уклончиво ответила:
— В этом по-прежнему нет смысла. Что касается дела Дэвида...
— Если ты встанешь на место Малиша, то смысл разглядишь. Когда зайдешь так далеко, то, естественно, считаешь, что все тебя до смерти боятся.
— Что касается дела Дэвида, — настойчиво повторила Линда, — оно по крайней мере отличается некоторой тонкостью. Для этого потребовалось...
— А когда все сорвалось, он решил действовать обычным способом.
— Но это вовсе не было провалом. Разве могло получиться еще лучше?
— Это сорвалось, потому что не разрешило окончательно проблем, — сказал я. — Он знал, что я буду продолжать его преследовать.
— Вот именно. Он же знал, что ты не отстанешь от него, пока Дэвид находится в тюрьме.
Я представил себе того человека в доме площадью пять тысяч квадратных футов. Сколько у него может быть людей? Я ожидал, что их там целая армия, хотя, возможно, и нет. Малиш был не на войне, или это была война совсем другого рода. Линда оказалась права: с нею мне будет легче добраться до Малиша. Хотя потом ее присутствие могло бы создать для меня некоторые сложности.
— Подожди минутку, — сказал я ей, когда мы были уже рядом с домом, однако Линда подъехала прямо к сторожке.
Дорогу нам преградили кованые металлические ворота. Сам дом был едва различим за деревьями. К нам вышел частный охранник в униформе. Я узнал знаки отличия этой организации. Сторож выглядел совсем не так, как я ожидал.
— Окружной прокурор желает встретиться с мистером Малишем, — сказала ему Линда.
Казалось, охранника это немного успокоило. Он вернулся в сторожку, и через минуту ворота открылись без его вторичного появления. Линда провела машину сквозь аллею величественных деревьев. Я подумал о том, можно ли вышибить ворота изнутри. Я вовсе не думал о бегстве. Эта беспокойная мысль возникла как-то сама по себе.
У входной двери нас встретил человек, по внешнему виду которого нельзя было сказать, вооружен он или нет. Это был мексиканец в черных брюках и просторной гаубериновой рубашке. Несмотря на то, что выглядел он не совсем по-разбойничьи, нос парня свидетельствовал, что его обладатель побывал в нескольких боксерских поединках или футбольных матчах, а весь его вид только подтверждал это впечатление. Я внимательно пригляделся к его глазам. Линда что-то сказала парню по-испански, как я понял, вроде: «Мы уже здесь», — но два-три слова, которыми обмениваются природные испаноязычные собеседники, часто, мне кажется, содержат скрытый смысл, которого я не способен уловить.
— Мы прибыли для встречи с Клайдом Малишем, — сказал я, чтобы перевести беседу на английский.
Мексиканец кивнул.
— Я должен обыскать вас, — сказал он.
— Ты знаешь, кто я?
— Я знаю, у кого работаю, — ответил он и начал охлопывать меня сверху донизу.
Я развел руки в стороны, чтобы облегчить ему задачу.
Линда оказалась права. Он не стал обыскивать ее сумочку. Он ее попросту отобрал.
— Когда вы будете уходить... — сказал он и положил сумочку на верхнюю полку шкафа. Дверца шкафа захлопнулась. Линда бросила на меня взгляд.
Клайда Малиша мы нашли в кабинете. Молодой парень ввел нас туда и сразу же вышел. Для кабинета это была большая комната, — письменный стол, диван и два кресла с подголовниками свободно умещались в ней, не создавая ощущения тесноты. Это был скорее кабинет спортсмена, чем ученого. Лишь на одной стене висела книжная полка. На остальных были развешены чучела фазана, двух уток и голова оленя. Тела птиц замерли в полете. Олень казался погруженным в раздумье: свои рога он нес легко, будто шляпку.
Малиш тоже был в гаубериновой рубашке, только светло-голубой. Для своих шестидесяти лет он выглядел вполне здоровым. Его седые волосы отчетливо оттеняли загар в открытом вороте рубашки. Стол Малиша походил на шведское бюро и стоял у дальней стены кабинета. Малиш привстал в кресле, чтобы приветствовать нас.
— У вас еще один ордер? — спросил он меня, словно не замечая Линды.
Кабинет занимал одну из передних комнат дома. В стене напротив двери имелись два окна. К моему удивлению, двор за ними не освещался. За лишенными штор окнами стояла аспидно-черная темнота ночи.
— Я пришел, чтобы ответить на переданное тобой сообщение, — сказал я.
Малиш молча посмотрел на меня. Он по-прежнему сидел, сложив руки на коленях.
— Прошлым вечером в моем доме человек в маске упомянул твое имя, — продолжил я.
— Я читал об этом. Странное дело. И что же, он убеждал вас оставить меня в покое?
— Об этом в репортаже не говорилось.
Малиш выглядел спокойным.
— Не все новости я узнаю из газет. Послушайте, очень хорошо, что вы с этим делом обратились прямо ко мне. Я тоже хотел бы выяснить, что происходит. Я ищу этого мерзавца. Мне не нравится, когда люди попусту треплют мое имя. Вы понимаете, что я имею в виду.
— Что именно вы намерены предпринять для обеспечения безопасности семьи мистера Блэквелла? — спросила Линда так, словно являлась моим доверенным лицом.
Я смотрел на те самые окна. Сначала я обрадовался, увидев их, — значит, чтобы выбраться отсюда не придется проходить через весь дом, — в то же время за окнами могла таиться опасность. На улице было слишком темно, а комната была ярко освещена. Кто-то уже мог стоять под окнами, наблюдая за мной. Я поискал глазами какие-нибудь шторы, которые можно было бы задернуть, но и это, возможно, могло послужить для кого-то сигналом тревоги.
Впрочем, все это не имело значения. Я просто должен был сделать то, ради чего пришел, не думая сейчас о последствиях.
Линда опять оказалась права, я не был Джеймсом Бондом. Мне пришлось сказать: «Я прошу прощения», — и снять пиджак.
— Разумеется, — сказал Малиш, — располагайтесь, как вам будет удобно.
Я аккуратно вытащил правую руку из рукава, затем снова сунул ее туда и выхватил пистолет.
Я-то планировал, что он сам соскользнет мне в ладонь, но это было не в кино, и ничего из моей затеи не вышло, — пистолет застрял в рукаве.
— Эй! — вскрикнул Малиш и вскочил. — Я думал...
— Это Техас, — оборвал я его. — Неужели ты думал, что у меня всего один пистолет?
— Марк!!!
Линда приблизилась ко мне.
— И твой человек обыскал меня недостаточно старательно. Ты была права, Линда.
— Марк, — вновь повторила она.
Линда встала прямо передо мной. Я сделал шаг в сторону, чтобы не выпустить Малиша из поля зрения.
— Не вмешивайся, Линда. Я не хотел, чтобы ты сюда ехала, но ты настояла.
— Если ты хотя бы шевельнешь рукой, я тебя тут же пристрелю, — сказал я Малишу.
Он поднял руки, держа их ладонями наружу.
— Мне все-таки надо было позвонить в полицию, — заметила Линда.
Она снова встала между мной и Малишем. Я был вынужден обойти ее. Линда оказалась рядом со мной, и я едва мог наблюдать за ней краем глаза.
— Потому-то ты здесь, чтобы не сделала этого. А теперь уйди с дороги.
— Марк, не будь сумасшедшим. Что ты собираешься сделать? Застрелить его?
— Да. — Я не сказал Линде про Лоис. Она не знала, что мне уже нечего терять. После того как я нажму курок, мне не нужно думать о том, что будет дальше. Дина в безопасности. Я оставил Лоис письмо, где подробно объяснил, что следует предпринять, чтобы освободить Дэвида. Письмо само по себе, возможно, могло послужить дополнительным доказательством, как и убийство Клайда Малиша.
— Послушайте... — Малиш протянул руки к моему пистолету.
Он уже больше не казался загорелым.
Линда тоже говорила что-то — они перебивали друг друга. Линда то и дело переводила взгляд с моего лица на руку. Я тоже смотрел на нее — она была белой и твердой, как мрамор. В кабинете было душно. Почему его не проветривали? Не был ли внешне здоровый Малиш одним из тех парней, которые никогда не могли согреться?
Линда резко произнесла мое имя и знаком призвала Малиша к молчанию. Он подчинился ее приказу, словно застенчивый клиент.
— Послушай, Марк, — повторила Линда. — Он ведь не один.
— Конечно, не один. Кто-то другой организовал арест Дэвида, чтобы добиться закрытия его дела. — Я указал пистолетом на Малиша. — И вчера вечером кто-то ткнул мне в живот револьвер, велев оставить Малиша в покое. Кто же еще мог это сделать?
— Но это же чистейший идиотизм. Зачем бы он стал делать такую глупость?
— Потому что это его стиль работы. Он любит использовать грубую силу.
— Нет. Он не настолько глуп, чтобы устраивать все то, что произошло? Подумай сам: разве это сработало? Посылать кого-то с пистолетом в твой дом? Наоборот, это привело тебя в бешенство. Заставило прийти сюда. Он вполне мог предвидеть такую реакцию. Он не стал бы...
— Послушай, приятель, я не пользуюсь такими методами, — сказал Малиш. — Нанимать кого-то, чтобы он велел тебе Прекратить расследование? Это действительно глупо. Можно ли всерьез надеяться, что ты отстанешь после того, как с твоей семьей сделали такое? Я уверен, что нет.
— Ты не стал бы пытаться остановить расследование, но ты не отказался бы окончательно уладить дело с выдвинутым против тебя обвинением. Правильно?
Нет, оказывается Малиш тоже способен был согреваться. По лицу его градом катился пот. Можно было ожидать, что люди его профессии довольно часто оказываются под дулом пистолета.
Наверно, и Малиш мог бы уже привыкнуть к этому. По всей видимости, такого просто давно уже с ним не случалось.
— О, мистер, я неплохо уладил то дело, но вовсе не так, как вы думаете. Все было сделано куда надежней. Вы что, на самом деле верите, что ваш вшивый взломщик собирался выйти на свидетельское место и дать против меня показания? Вы думаете, у него хватило бы духу на это?
— Под угрозой пожизненного заключения, да.
— Не смешите! Пожизненного! Да что он получил бы? Ну, может, лет восемь. Вы в самом деле верите, что он собирался донести на меня, а затем по согласованному признанию отправиться на «десятку» в Техасскую колонию, в то время как я точно знал бы, где он находится? Не пытайтесь обмануть старого обманщика! Я имел маленького Джесси у себя в кармане еще до того, как обвинение было вынесено. Он сидел в этой самой комнате и говорил: «Да, мистер Малиш. Ни о чем не беспокойтесь, мистер Малиш». Он собирался прикинуться на свидетельском месте и вытащить это дело прямо из-под вас. Я решил, что вы все знаете, потому и закрыли дело. Ну а теперь? Разве тут больше смысла, чем в той нелепой истории с арестом вашего сына и той оклеветавшей его черномазой девчонкой, которой я сроду не видал? Неужели я доверил бы уборщице, с которой даже не был знаком, такое дело? Мог ли я рассчитывать на то, что присяжные осудят его лишь на основе ее показаний? Я не такой доверчивый парень, приятель!
Да, неплохая версия, но у Малиша было достаточно времени, чтобы выдумать ее. Линда ухватилась за это, как за поддержку.
— Помнишь, Марк, мы ведь говорили, что не все в этом деле стыкуется? Зачем понадобилось делать это таким окольным путем, зачем надо было бесить самого окружного прокурора, если они могли осуществить тот же план против его помощника, у которого не было достаточно сил для ответного удара? Мы говорили, что во всем этом не было смысла.
Да, мы говорили. Я слишком увлекся этой болтовней, в то время как мне следовало действовать. Лоис была права. Я едва слушал рассуждения Линды.
Она говорила уже не так быстро, и Малиш опустил руки. Мгновения ужаса прошли для них обоих. Я уже достаточно долго стоял с пистолетом, и напряжение заметно уменьшилось. Но оба они не знали, что я последние пять минут пытался убить Клайда Малиша. Линда, увлекшись своей адвокатской ролью, уже не стояла между нами. Малиш теперь был открыт для моего выстрела, и я пытался воспользоваться этим. Если бы курок моего пистолета прожимался легко, Малиш к тому времени был бы уже мертв. Это был мой собственный пистолет, но я давно из него не стрелял и запамятовал, как с ним обходиться. Я уже отвел курок на какую-то долю дюйма и старался продвинуть его дальше, но не мог. Я был убежден в виновности Малиша, но мой палец, по всей видимости, с этим не соглашался.
Меня удерживала лишь бесповоротность моего решения. Никаких апелляций не будет, никаких новых доказательств не появится. Если я кого-то убью, моя карьера рухнет. Это могло явиться следствием моей логической ошибки. Я ждал, чтобы услышать то, что они должны были сказать, я хотел услышать хотя бы один довод, способный убедить меня в моей ошибке. Я не услышал этого и еще сильнее надавил на курок.
— И способ, каким это было сделано, — продолжала рассуждать Линда. — Упрятать Дэвида в тюрьму, прежде чем вступить в контакт с тобой. Мы говорили об этом, помнишь? Как будто все специально было придумано для того, чтобы тебя разозлить.
— Или довести до безумия. Заставить сделать то, что они велели, без всяких вопросов. Если бы они предложили мне это, когда Дэвид был выпущен под залог, неужели бы я стал действовать так быстро? Все у них сработало, Линда, вот о чем ты постоянно забываешь. Для него все вышло просто замечательно. Именно так, как и было задумано.
— Я сумел бы остановить это, если бы знал, — сказал Малиш.
Он пытался взывать ко мне, как человек к человеку, как отец к отцу, — точно так, как он уже делал однажды в моем кабинете. Он действовал, исходя из неверной посылки, что я воспринимаю его в качестве родственного мне человеческого существа.
— Я не позволил бы твоему парню пройти через такое, — сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50