Если Дэзи забывает, где оставила Тэдди, она приступает к поискам. Когда же приходит время сна, медведь просто необходим. Она обнимает его передними лапами и начинает грызть так увлеченно, что иногда засыпает, не выпуская изо рта игрушку. И не дай бог вечером забыть принести ей медведя в постель: без него Дэзи не засыпает. Она начинает скулить и подвывать, терзая всех нас, пока кто-нибудь не отыщет ей этого медведя.
Когда-то Тэдди был толстым, но с годами значительно похудел. Несколько раз Дэзи разрывала его и вытаскивала часть начинки. Хотя я каждый раз собирала все, что удавалось, засовывала внутрь и зашивала, но тем не менее медведь из круглого стал плоским. Если в один прекрасный день Дэзи оторвет ему лапу, я ее пришью. И драгоценный Тэдди не утратит привлекательности. Собаке не важно, сколько в нем начинки, на месте ли у него лапы. Чем сильнее порвана его шкура, тем он ей дороже.
Это подобие игрушки, как магнит, притягивает всю грязь и пыль в доме. Время от времени Тэдди приобретает тот же цвет, что и шерсть Дэзи, значит, настал момент бросить медведя в стиральную машину. Для этого его надо вынести из комнаты так, чтобы не заметила собака. Я отвлекаю ее с помощью кошачьего корма: бросаю несколько кусочков в миску, жду, пока она начнет есть, и тогда – быстро! – хватаю Тэдди с пола, пробегая по дому, собираю принадлежащие Дэзи три матрасика вместе с моющимися чехлами из искусственного меха (а также грязные теннисные туфли и все, что можно присоединить к этой коллекции) и устремляюсь к стиральной машине. Буквально через минуту Дэзи меня догоняет! Она моментально заглотила кошачью еду и кинулась вслед за мной с лаем: «Отдай!». Но опоздала, Тэдди уже в машине, крутится вместе с порошком для сильно загрязненных вещей и изрядным количеством отбеливателя.
Дэзи много раз была свидетелем подобной стирки и знает, что через полчаса получит своего медведя назад. Иногда она садится напротив машины и ждет. Чаще же отправляется со мной: работать в кабинет или заниматься домашним хозяйством на кухню. Но через полчаса – не минутой позже – я бросаю все дела и отправляюсь в прачечную комнату, где, к нескрываемому облегчению собаки, извлекаю ее игрушку, столь же потрепанную, но изменившую свой коричневый цвет на бежевый. Не мешало бы слегка просушить Тэдди, чтобы он стал чуточку толще. Но Дэзи так не терпится (однажды она прыгнула за ним в сушилку), что обычно я возвращаю ей влажного. Дэзи хватает медведя, укладывается тут же на пол, чтобы немного пожевать его и избавиться от стресса, связанного со стиркой и расставанием. Однажды я потеряла Тэдди (он каким-то образом оказался за шкафом), и Дэзи так расстроилась, что я побежала покупать другого медведя. Нашла похожего, с таким же бежевым искусственным мехом и надеялась, что собака не заметит подмены. Как бы не так! Ее взгляд красноречиво говорил «Что это?» Вскоре, к нашему счастью, нашелся настоящий Тэдди. А новый медведь и сегодня такой же бежевый и толстый, каким был в день своего появления, Дэзи на него и не смотрит. В чем же тайна Тэдди? Возможно, несмотря на частые стирки, он хранит знакомый запах, как ни одна другая игрушка? Или дело в его шубке, мягкой и волнистой?
У меня нет ответов на эти вопросы. Думаю, что Дэзи знает, в чем секрет. Каждый любит в этой жизни тех, кого любит. А Дэзи любит Тэдди.
Независимо от того, держит ли собака медведя во рту или нет, она во сне всегда высовывает кончик языка, и к моменту ее пробуждения он становится похожим на картофельный чипс – такой же сухой и розовый.
Умна ли Дэзи, несмотря на свой высунутый во сне язык? С этим все в порядке. Следует вспомнить, что в классификации Стенли Корена кокер-спаниель занимает весьма престижное, двадцатое, место, и поэтому должен хорошо поддаваться всем видам дрессировки. Но наша собака знать не хочет о широком спектре скрытых в ней способностей. Лекси очень точно охарактеризовала этого маленького кокера, обозвав ее «умной эгоисткой». Дэзи, не мучаясь при этом угрызениями совести, обучается только тому, что для нее интересно и кажется ей важным.
Она, например, научилась греметь пустой металлической миской, пользуясь при этом лапой, требуя, чтобы ей налили воды. Этому фокусу научил ее Бу. Чему он не смог ее научить (потому что она не видела в этом необходимости), так это терпеть от прогулки до прогулки: как в двенадцать недель, так и в девятилетнем возрасте Дэзи совершенно все равно, где «присесть», она так и не научилась проситься на улицу. Зачем ждать, пока кто-нибудь утром вытащит тебя за дверь на холод, если можно среди ночи выпрыгнуть из уютной постельки, сделать три шага, пописать на пушистый ковер в гостиной, а потом забраться обратно и досмотреть прерванный сон?
Где же я совершила ошибку? Когда Дэзи исполнился год, я выбросила клетку: собака заставила меня поверить, что больше в ней не нуждается. Перед этим целых четыре недели я намеренно и днем и ночью держала клетку открытой – Дэзи все свои туалетные проблемы решала исключительно на прогулке. Подумав, что клетка больше не понадобится, я радостно вынесла ее на обочину: вдруг она кому-нибудь еще пригодится. Но как только клетки не стало, Дэзи принялась за старое. Не испытывая ни малейшего желания покупать новую клетку, я установила для собаки строгое расписание, поскольку сидела дома и могла за этим проследить: выводила ее утром в восемь, потом в полдень, затем в три, в шесть и, наконец, в девять или в десять вечера. Но стоило немного задержаться, всего на минуту, чтобы ответить на телефонный звонок или проверить, выключена ли кофеварка на кухне (если мы собирались в парк), как, вернувшись, я обнаруживала лужу, а иногда и кучку рядом с ней. И Дэзи ничуть не переживала! Имей собака часы, она указала бы мне на секундную стрелку, выговаривая при этом: «Я не виновата. Это ты опоздала!»
Дэзи вела себя так же, как когда-то Моппет, только в отличие от Моппет не выказывала ни малейшего раскаяния. Если в пятидесятые годы я мечтала о скидках в компании, производящей швабры, то теперь я вполне заслужила скидки на покупку бумажных полотенец и моющих средств.
Итог неутешителен: Дэзи не соблюдает чистоту в доме, потому что не умеет контролировать свои естественные отправления. Это я ее контролирую (по крайней мере, стараюсь). И поступаю, как сержант в армии: убираю миску с водой в пять вечера, утром (раньше в восемь, а теперь в семь часов) вытаскиваю ее на улицу; питается она исключительно собачьим кормом, хотя любит и кусочки со стола, и кошачий корм, но изменения в рационе обычно приводят к расстройству желудка.
На прошлой неделе Дэвид свернул и выбросил лежавший в гостиной старинный красный восточный ковер, на котором, бывало, сидел Бу, по которому ходили все мы и еще несколько поколений до нас. Дэзи его доконала. Теперь мы ходим по голому полу и размышляем: стоит ли покупать новый ковер, который все равно превратится для Дэзи в большую полянку для писания, или мы обречены на жизнь без ковра? Вопрос остается открытым.
Итак, за нечистоплотное поведение в доме Дэзи получает большое «фэ». Зато она научилась – решив, что это полезно – ходить «рядом». Она знает команду «Сидеть!», поскольку польза от этого очевидна: угощение на тебя так и сыплется. Еще (этому ее научила Лекси) Дэзи умеет «лежать» целых пять минут, так как и это считает полезным: выяснилось, что моя дочь хлопала в ладоши у нее перед носом всякий раз, когда та валялась на полу, и собаке это очень нравилось. Я уже и забыла, что Дэзи знает эту команду, но однажды Лекси, играя с ней, сказала: «Лежать!». И собака, как подкошенная, рухнула на пол. А вот обучить Дэзи команде «Место!» так и не удалось: она не любит оставаться одна.
Есть ли у Дэзи что-нибудь не соответствующее ее породе? Считается, что кокер-спаниели общительны и ласковы со всеми людьми. Только не Дэзи! Она одаривает своей любовью (но как щедро!) лишь избранных. Таких людей немного. К ним относится моя сестра Паула, которая восхищается нашей малышкой и ее кудряшками, но не мой брат (Дэзи чувствует, что он не любит собак). Она любит мою мать, а заодно и ее кухню, где ей перепадают вкусные кусочки. И еще Дэзи обожает мою приятельницу Шон. Как-то Шон после длительного отсутствия пришла к нам в гости, так собака скатилась по лестнице и буквально прыгнула ей на руки вне себя от восторга.
Весь остальной мир, включая и «людей вообще», Дэзи не любит. Она питает к ним отвращение и избегает, словно зачумленных. Несмотря на все их попытки подружиться, Дэзи не жалует и наших соседей. Детей (за исключением маленького сына моего брата) она считает совершенно ужасными существами. Они подбегают к ней на улице в полной уверенности, что этот с виду такой ласковый, кудрявый и большеглазый спаниель будет счастлив с ними познакомиться. Дэзи, конечно, никогда не зарычит и не попытается укусить. Она просто с нетерпением ждет момента, когда сможет отделаться от них.
Большинство кокер-спаниелей громко демонстрируют свою храбрость, но они только на это и способны. А поведение Дэзи внушает уважение. Столкнувшись с чем-нибудь тревожным (звонок у входной двери или собачий лай среди ночи за несколько дворов до нашего), она старается быть храброй и встречает грозящую опасность заливистым лаем. Одновременно, я в этом нисколько не сомневаюсь, она молит Бога, чтобы у входной двери никого не оказалось и чтобы от причины, по которой лают соседские собаки, ее отделяло бы не меньше пятнадцати заборов. Но для такой малышки лаять перед лицом опасности – проявление мужества. Прежде, пока был жив Бу, главным сторожем являлся он. После смерти Бу в течение нескольких месяцев – очень тяжелых и печальных месяцев – Дэзи пришлось справляться одной.
Но это продолжалось недолго. Четыре года назад, Дэзи тогда шел пятый год, у нас появился Тайлер – бернский зенненхунд. Когда мы принесли его домой, Дэзи с сомнением окинула взглядом толстого щенка, который уже тогда был немногим меньше ее, и словно бы задумалась: «А нужен ли он нам?» Этот вопрос вновь и вновь читался во взгляде ее круглых глаз, в то время как щенок становился все больше и больше, он рос так, что грозил заполнить собой весь дом, если кто-нибудь его не остановит.
Довольно скоро песик снискал-таки ее расположение. Дэзи была покорена его очарованием и легким характером. К тому же она вспомнила, как это хорошо, когда в доме две собаки: есть с кем побежать на звонок к входной двери, есть с кем ответить лаем на страшные ночные звуки. Теперь уже Дэзи, на правах старшей, устанавливала правила, и была первой в очереди к миске с едой.
На улицах города Дэзи ощущает себя нежной и изысканной. У нее вызывают отвращение природные явления, с которыми приходится сталкиваться во время прогулок. Во-первых, дождик: от него мокнет шерсть. Во-вторых, лужи: от них становятся мокрыми лапы. В-третьих, ветер: он шевелит ее кудряшки (если ветер дует сзади и ерошит шерсть под хвостом, она садится и отказывается двигаться дальше). А еще эти ужасные, постоянно летящие с деревьев листья и мелкие ветки. Они цепляются за длинную шерсть, липнут к лапам и животу. Дэзи приходится останавливаться через каждые два шага и отдирать их от себя. Но стоит взять этого «изысканного» кокера в дикую часть парка или на ферму Календарь, как все неудобства перестают существовать: Дэзи скачет под деревьями, продирается сквозь подлесок, и никакие природные явления ее не раздражают. Все эти радости возможны только весной, летом или осенью, но не зимой – из-за ужасных морозов. Несмотря на густую шерсть (только ее одной уже хватило бы, чтобы согреть любого кокер-спаниеля) и красное собачье пальто, Дэзи трясется и дрожит. Гулять с ней по зимней улице – все равно, что тащить бревно на поводке. Она тут же начинает передвигаться «черепашьим шагом»: еле-еле переставляет ноги, и никакими силами нельзя заставить ее двигаться быстрей. Иногда ей нравится попрыгать в снегу – минут пять. Потом начинаются сложности: снег налипает на ее длинную шерсть, образуя комья, которые ей приходится то и дело счищать. Дэзи не позволяет ей помогать (хотя это ускорило бы дело), делает все сама, бросая на меня красноречивые взгляды: «Это ты во всем виновата!».
Считается, что кокер-спаниели любят воду и хорошо плавают. Но не Дэзи, которая ненавидит воду, – как и лужи – слишком уж мокрая эта вода. Пловчиха она тоже никудышная. Осмелившись однажды прыгнуть в озеро в Проспект-Парке, где сначала Моппет гоняла утиные выводки, а потом Тимба с наслаждением предавалась водным процедурам, Дэзи едва не утонула на глубине в семьдесят сантиметров.
Это произошло так. Было около девяти утра, собаки (Дэзи и Бу) резвились без поводков, и Бу решил немного поплавать. За две недели до этого мы побывали на нашей ферме, там я повела их к маленькой речке; впервые в жизни Дэзи преодолела свое отвращение и побродила немного по воде вместе с Бу и поплавала. Речь не идет о каких-то выдающихся способностях к плаванию (у Бу, кстати, их тоже не было), но она хотя бы показала, что может держаться на воде.
Итак, Бу неторопливо плыл по озеру, а Дэзи смотрела-смотрела на него с берега – решала, не присоединиться ли к нему, – потом, преодолев психологический барьер, устремилась вперед. Со мной была мама, и мы обе веселились, наблюдая за ними. Бу лениво плавал кругами, у Дэзи тоже все как будто бы получалось. Над водой торчала ее голова и часть спины, лапками она энергично гребла под водой. Собака явно получала удовольствие, как вдруг, в полутора метрах от берега на глубине около семидесяти сантиметров, она забыла, как плавать! Ее тело из горизонтального положения перешло в вертикальное, передние лапки бешено колотили по воде, собака еще удерживала голову над поверхностью, но видно было, что она в полной панике.
«Боже, да она тонет!» Я готова была прыгнуть в воду, чтобы вытащить Дэзи. В этот день, не предвещавший катаклизмов, я не надела специальную, предназначенную для прогулок с собаками, амуницию, которой ничто не могло повредить. Как раз в этот день на мне было красивое длинное черное пальто и довольно симпатичные туфли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33