Неожиданно она начала слабеть. Ее задние лапы, всегда такие сильные, начали дрожать во время ходьбы. Мы по-прежнему вместе ходили на работу. Делла не выносила, когда я двигалась быстрее ее, поэтому мы очень медленно проходили четыре квартала от дома до магазина. Помню, как комок вставал у меня в горле, когда я просила людей уступить ей дорогу, она уже не могла уступать дорогу сама. Однажды по пути домой ее задние лапы начали трястись, и с этим уже ничего нельзя было сделать: прогулка до магазина стала ей не по силам. Теперь я брала с собой только Тимбу, а Делла стояла на пошатывающихся лапах в гостиной и печально смотрела, как я ухожу. Но она знала, что я вернусь. И я возвращалась каждый вечер в семь часов, чтобы обнять ее и быть, как все четырнадцать лет, вместе с ней. После июля наступил август, у меня начался отпуск. Магазин закрылся на месяц, и мне не нужно было уходить от Деллы. Теперь все дни принадлежали нам.
Но тут ее задние лапы отказали окончательно, Делла не могла больше ходить. Дэвид помог мне оборудовать для нее место в спальне, сделав подстилку из подушек и мягких одеял. Здесь она и лежала, высоко держа голову (дверь спальни всегда была открыта), так что когда я не находилась рядом с ней, она могла меня видеть. Если я чувствовала ее взгляд, то подходила к моей прекрасной собаке, гладила ее, а она прижимала уши, показывая свою любовь.
Ее индивидуальность, сила характера, ум в глазах – все сохранилось. Но тело начало разрушаться. Ее мускулы атрофировались и даже я, хотя раньше не хотела верить этому, сейчас не могла отрицать: надежды повернуть время вспять больше не было. Делла умирала. Я в ужасе думала о том, что именно мне предстоит выбрать день и час, когда завершится ее жизнь. «Будь решительной, – сказала я себе. – Ты любишь ее и поэтому должна совершить заключительный акт любви».
Мы с Дэвидом решили, что отвезем Деллу в знакомую ей клинику, там ее усыпят, и мы похороним ее на нашей ферме.
В то субботнее утро к дому подогнали фургон, на его заднем сиденье были постелены одеяла для Деллы. Мы с Дэвидом зашли в дом, чтобы забрать собаку. Она почувствовала, что мы куда-то собираемся, и ей тоже захотелось поехать с нами. Когда мы вошли в спальню, чтобы отнести ее в машину, произошло нечто удивительное. После месяцев лежания Делла, которая могла лишь с трудом поворачивать голову, встала и на слабых, подгибающихся лапах медленно пошла по квартире. Затем – мы были готовы подхватить ее, если она начнет падать, – она вышла в коридор, а потом в переднюю. У небольшой ступеньки в передней собака остановилась, ее лапы тряслись. Мы с Дэвидом помогли ей подняться на ступеньку. Затем она прошла через наш маленький садик, вышла за ворота и ступила на тротуар. Дэвид пошел открывать двери фургона, а я вела Деллу; она, пошатываясь, подошла к фургону и остановилась. Мы подняли ее в машину и посадили на мягкие одеяла.
Утомленная ходьбой, она спала большую часть пути. Но иногда я чувствовала на себе ее взгляд, поворачивалась и видела, что она не спит и смотрит на меня. Я улыбалась ей, протягивала руку и гладила ее, а затем отворачивалась, чтобы она не видела моих слез.
Наша ужасная поездка закончилась за ветеринарной клиникой, на небольшой площадке, посыпанной гравием. Мы поставили фургон в тени дерева, ненадолго оставили Деллу, а сами пошли в приемную, где была большая очередь. Нас ждали: мы заранее предупредили, что не будем вводить собаку внутрь, и ветеринар обещал через несколько минут подойти к машине.
Мы поспешили обратно в фургон, я села рядом с Деллой, обняла ее и стала с ней разговаривать. Когда у меня начинали катиться слезы, я вытирала их, стараясь не показывать своего лица. Делла умела читать по моему лицу и понимала, что у меня на душе. Думай только о ней, говорила я себе. Думай только о ней и сделай эти минуты, последние минуты ее жизни, такими, как она заслужила: спокойными и мирными.
Спустя несколько минут вышел ветеринар и подошел к двери фургона. Когда Делла увидела его, то слабо рванулась к нему, даже здесь, даже сейчас пытаясь защитить меня. «Нет, нет, Делла, все в порядке, – проговорила я, успокаивая ее поглаживанием. – Это наш друг. Наш друг». Собака доверяла мне, я почувствовала, что ее тело расслабилось, она отвела взгляд от врача и посмотрела на меня. Со шприцами в руках – один, чтобы успокоить ее, а второй, чтобы остановить ее сердце, – ветеринар взглянул на меня. «Она готова», – сказала я. Я держала Деллу и улыбалась ей, нежно поглаживая по шее. Когда ветеринар взял ее переднюю лапу и сделал первую инъекцию, я говорила: «Хорошая девочка, Делла, хорошая девочка». Ветеринар вытащил иглу и подождал несколько минут. «Я люблю тебя, Делла, люблю», – повторяла я, когда он начал делать второй укол.
Она по-прежнему смотрела на меня. А потом мирно закрыла глаза и умерла. И тогда я заплакала. Мы поехали на ферму, подъехали к поляне возле гаража, который когда-то построил мой отец. Делла любила эту часть двора, здесь она играла с Морганом, и мы с ней часто приходили сюда. Дэвид вырыл яму. Мы завернули тело Деллы в белую простыню и аккуратно опустили в землю под сосной. Эта сосна и сегодня растет там. С тех пор, когда я приезжаю в Календарь, то утром первым делом прихожу сюда и с чашкой кофе в руках стою там, где лежит Делла.

3. Тимба. Славные годы

Тимба – необычный гибрид с волком – самая красивая из всех когда-либо виденных мною собак: на белой, украшенной темной маской морде сияли желтые глаза; спина была серебристо-серой с белыми отметинами, а лапы, грудь и хвост – белыми; длинная, роскошная шерсть хранила запах диких трав. Под стать дивной внешности и характер: ласковая, чуткая, она всеми доступными ей средствами старалась веселить меня. Это была сама Весна. В то время как Делла просто жила на радость мне, Тимба превращала мою жизнь в праздник.
Я уже упоминала, что Делле было почти девять лет, когда по воле случая в нашей жизни появилось это очаровательное существо, неуклюжий подросток с весьма необычной родословной: мать – маламут, отец – гибрид хаски (эскимосской лайки) и серого волка. Чтобы стало понятно, каким образом эти три составляющих соединились в уникальной собаке по кличке Тимба, я немного расскажу о маламуте, хаски и волке обыкновенном.
Начну с аляскинского маламута. Эта огромная северная собака (относится к группе рабочих собак) получила свое название по имени коренных жителей северо-запада Аляски – малемутов и использовалась как ездовая. Высота в холке 59–64 сантиметра, вес от 34 до 56 килограммов. Сильное, мускулистое, компактное туловище покрыто густой тяжелой шерстью средней длины с плотным подшерстком; когда собака «полностью одета», глубина подшерстка достигает 3–5 сантиметров. Пушистый хвост изящно закинут на спину. Окрас спины самый разный: от светло-серого до черного; но для всех маламутов характерен белый окрас живота и лап, а также наличие темной маски на морде. Глаза – коричневые миндалевидные. И хотя в наше время многие маламуты взирают на мир глазами изумительно голубого цвета, на самом деле для представителей этой породы глаза любого другого цвета, кроме коричневого, являются дисквалифицирующим пороком на выставке. О характере: маламут – дружелюбная, уравновешенная собака, имеющая, однако, стремление доминировать и самостоятельно управлять ситуацией. Поэтому слывет собакой упрямой и плохо поддающейся дрессировке. (Кстати, оценка маламута по шкале Корена всего лишь 50). У этих собак хорошо выражен охотничий инстинкт, что оборачивается постоянными проблемами с мелкими домашними животными. Маламут, как правило, не лает, но обладает недюжинными вокальными способностями и известен как большой любитель выть. Поскольку этой собаке изначально не свойственны агрессивность и стремление охранять, она не будет хорошим сторожем. А независимый нрав не позволит ей стать так называемой «собакой одного хозяина».
Хаски (эскимосская лайка) тоже относится к группе рабочих собак, на Севере ее традиционно использовали как ездовую собаку. Это животное средней величины, пропорционального сложения, его высота в холке 53–60 сантиметров, вес 16–27 килограммов. Густой мягкий подшерсток поддерживает жесткие и прямые остевые волосы. Подобно маламуту, хаски линяет практически круглый год (особенно весной), поэтому его необходимо регулярно вычесывать. Но именно из-за этой своей особенности хаски всегда очень чистые и не имеют неприятного запаха, свойственного многим собакам с густой шерстью. Свой пушистый хвост в спокойном состоянии хаски держит опущенным, а когда возбуждена, то закидывает на спину. Глаза у нее миндалевидные, коричневого или голубого цвета, они бывают также разными (один коричневый, другой – голубой) или двухцветными (коричнево-голубыми).
Как и маламуты, хаски дружелюбны и деликатны от природы, но могут быть чрезмерно независимы и упрямы, что отнюдь не облегчает их дрессировку. По шкале Корена они имеют не слишком впечатляющую оценку – 45 баллов. Они тоже не агрессивны и не имеют потребности охранять, поэтому не годятся в сторожа. Хаски почти никогда не лают, но зато они воют и тявкают, подобно волкам. Тот же пресловутый охотничий инстинкт делает их опасными для мелких животных, включая маленьких собак и, безусловно, кошек, а независимый нрав, который они часто не могут обуздать даже в угоду хозяину, не позволяет хаски, как и маламуту, считаться «собакой одного хозяина» в общепринятом значении этого слова.
Волк обыкновенный (Canus lupus), известный так же как серый волк, является самым крупным представителем семейства псовых (Canidae), куда входят также и домашние собаки (Canus lupus familiaris).
Среда его обитания – леса Северного полушария. В США значительное поголовье волков, помимо Аляски, проживает в единственном месте – на севере штата Миннесота. Средняя высота волка в холке – 65–70 сантиметров, хотя некоторые особи вырастают до 90 сантиметров. Вес взрослого самца может достигать 55 килограммов, но в среднем колеблется от 40 до 45 килограммов. Средний вес взрослой самки 35–36 килограммов, иногда встречаются самки весом до 45 килограммов.
Окрас волчьей шкуры включает самые разные оттенки: в нем могут присутствовать белый, палевый, темно-желтый, рыжевато-коричневый, красноватый, черный и серый цвета, но серый цвет всегда преобладает, недаром этого зверя называют «серым волком». Основной окрас, так же как у маламутов и хаски, определяется цветом остевых волос, которые возвышаются над коротким, густым и очень плотным подшерстком. Голова у волка клиновидная, уши стоячие. В то время как у собаки хвост приподнят или задран на спину, у волка хвост висит. Ноги у волка длиннее, чем у собаки: они приспособлены к быстрому бегу на большие расстояния. Кроме того, благодаря своим длинным ногам он легко преодолевает глубокие сугробы – в местах его обитания в зимнее время выпадает много снега. Волк не только великолепно приспособлен к жизни на земле, но и отлично плавает, так, преследуя добычу, он пускается за ней вплавь, причем даже зимой, в ледяной воде. Помимо всем известного воя, волк издает множество самых разных звуков: может жалобно хныкать, угрожающе рычать, тоненько тявкать, скулить, а иногда – лаять.
Общеизвестно также, что волки живут стаей, внутри которой существует строгая иерархия, вожаком является доминирующий «альфа-самец» (он составляет пару с «альфа-самкой»). Следом за «альфа-парой» по ранжиру располагаются взрослые самцы и самки, занимающие среднее и относительно низкое положение. На следующей ступени иерархии стоят «периферийные волки» обоих полов, имеющие самый низкий статус среди взрослого населения. Далее следуют волчата-подростки, которые лишь к двум годам станут полноценными членами стаи. Уже с трехнедельного возраста во время щенячьих игр они борются за лидерство и устанавливают свою собственную иерархию. Высокий уровень общения между членами стаи способствует установлению и поддержанию порядка внутри волчьего сообщества, а также позволяет быстро и бескровно разрешать конфликты, когда они возникают. В основном это достигается с помощью различных поз («языка тела») и огромного спектра звуковых сигналов. Общение посредством различных поз (примерно так же общаются между собой домашние собаки) – это и специальная стойка, и наклон, и движение головы, шеи, туловища. А сколько информации можно передать при помощи хвоста: он укажет, какое место занимает его владелец в стае, выразит отношение к другому животному. Язык тела волк использует, чтобы продемонстрировать целый ряд эмоций, радость, злость, любовь, соперничество, дружелюбие, терпимость, нежность и беспомощность.
У него очень выразительная мимика, что способствует визуальному контакту между животными. При помощи лицевых мускулов волк сообщает о своих намерениях и чувствах (и о тончайших их нюансах и оттенках), создавая сложные мимические комбинации с участием носа, губ, лба, глаз и ушей. Эта информация еще и озвучивается: поскуливанием, ворчанием, тявканьем и завыванием.
Что до темперамента, то, будучи одним из самых диких и пугливых животных Северного полушария, этот умный и умеющий хорошо приспосабливаться зверь чрезвычайно нежен, дружелюбен и покладист по отношению к членам своей стаи. У щенков прочные привязанности формируются начиная с трехнедельного возраста, но, подчеркиваю, такого рода отношение распространяется только на членов своей стаи, а не на всех волков вообще. По мере взросления щенки все больше боятся чужих волков и стараются избегать встреч с ними. Вне своей семьи они чувствуют себя беззащитными.
Еще одной отличительной чертой волка является его глубокое отвращение ко всякого рода конфронтации. Все упомянутые способы коммуникации направлены на то, чтобы избегать открытых конфликтов; драки случаются крайне редко.
Волк опасается незнакомых живых существ – особенно, если они кажутся ему опасными, – и всячески избегает встреч с ними. Именно поэтому можно всю жизнь провести в населенной волками местности, постоянно слышать их знаменитый вой, но ни разу с ними не встретиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33