Одно лишь прикосновение его Высочайшего Внимания, о причинах которого знать не дано никому, вызывало или усиливало уже существующий поток, приближающий Сущего к Мудрости. Он, проведший миллион земных лет в человеческих телах, миллионы лет между воплощениями ожидая подходящих условий в Обители Духа, умеющий ждать, не отягощаясь процессом ожидания, помнил и знал, что награда такой концентрацией Внимания Сущности должна быть заслуженна и своевременна. В опыте Сильного Духа следы радости от встреч с Ведущими, Покровительствующими и Опекающими выводили на этапы активности и духовных побед, вознёсших носителя Индивидуальной Памяти на ту Высоту, что позволяла созерцать Девять Миров.
Трепет Духа, живущего во плоти, отчётливо виден был Хором. Сам Дух Натсах, дремавший устало и заторможено в своей колыбели, не отследил перемен, не успел осознать, отдав все силы заботам земным, оставив материал опыта соприкосновения с Мудростью к рассмотрению в условиях для себя мене экстремальных. Хором знал, что для Натсах – это счастье, которое осознается, выпьется, прочувствуется с великой благодарностью позже. Умеющий Видеть умеет Смотреть. Владеющий Видением может убить, и в праве ввести в просветление, но Сила возникла с умением Жить, а значит не Быть в разрушении.
За много богатых опытом и трудных земных лет Он научился смотреть и не замечать того, что под его взглядом могло бы принять угрожающие для жизни формы энергий. Он умел нейтрализовывать свои собственные влияния, защищая от них мир, не выпуская их из своей вселенной. Во власти Его было Внедрение. Он знал, но не пользовался Силой, накапливая её, приумножая, обходя соблазны намеренного Влияния, мимоходом, побочным эффектом самого своего существования, обычно глядя мимо, сквозь, посредством гасящего Суть свою Образа, подпитывал каждого тем, чего тот истинно был достоин.
* * *
Сонечка мыла посуду, раздражаясь самим этим процессом. С горьким оттенком вспоминала она свои недавние порывы стирать любимому бельё, готовить вкусные обеды, рожать детей, желание быть образцовой женой и любящей матерью.
Удивительные перемены в осознании происходящего дочерью поддерживала и мать, напряжённо, по мере возможностей собранно, молящаяся за благоразумие и счастье своей Софьи.
Девушка ощущала себя рождающейся заново. «Господи! Что же за затмение-то на меня находило такое?! Что же за мысли-то меня посещали? Как же я могла думать-то отдать себя в домохозяйки?! Зачем же это, если так много всего другого неизвестного, куда можно попробовать окунуться?! Чуть было я не влипла! Сейчас бы сранки-пелёнки, и прощай возможность учиться! Любовь! К кому любовь?! Из-за старого козла вся жизнь в этой деревне?! Всю жизнь на его лысину только и смотреть?!» Раздражение вызывал добротный, но старый, деревенский дом, видевший на своём веку и Отечественную войну, и послевоенную разруху. Подкрашенный, обновленный, просторный для двоих, но не имеющий из признаков цивилизации ничего кроме электричества и газовой плиты, он вдруг показался совершенно надоевшим и неинтересным. Душа требовала перемен. Сонечка вышла на крыльцо, решив спросить у матери, не нужна ли помощь в огороде, и почувствовала резкую неприязнь к дому напротив, которая окончательно разрушила сложившийся за последний год привычный ход мыслей и дел.
А на территории соседского участка Марина тем временем ощущала себя более чем комфортно. Жизнь казалась ей удивительным приключением в компании милых и доброжелательных людей. Кот был очарователен, муж благороден, дом гостеприимен и надёжен, фавн красив и умён, хозяин честен, хозяйка чувствовалась вообще родной и любимой. Солнечный день манил жизнерадостностью в сад.
Свежесть и прохлада, царившая под высокими и раскидистыми яблонями, вливалась легко и естественно с каждым дыханием в лёгкие, в кровь. Марина счастливо впитывала в себя красоту, любуясь грацией стволов и ветвей, пышностью крон, яркостью красок. Захотелось дотронуться до упругих листьев, почувствовать кожей их совершенство. «Здравствуй, чудесное дерево! Здравствуй, красавица, здравствуй, плодоносица! Будь сильной и стойкой, яблонька! Морозов не бойся и засухи! Ветрам не давай сломать себя! Тяжесть плодов своих выдержи!» Благодарное дерево нежно касалось листьями лица и шеи, ветви будто бы потеряли жёсткость и мягко пружинили, пропуская человека ближе к стволу. Руки сами легли на корявую и усталую поверхность сильного древа. Прижавшись к нему грудью, слившись телом своим с телом растения, девушка подняла лицо вверх: «Мы с тобой одно целое сейчас. Чувствуешь? Ты берешь тепло моего тела и души. А я становлюсь сильной и обильно плодоносящей. Жизнь моя принесёт мне теперь много плодов разных, но несомненно полезных, радующих людей и тех, кто смотрит сейчас». Сама удивляясь мысли своей, откуда-то зная, что на неё точно смотрели, и не испытывая ни малейшего смущения при этом, Марина приняла решение быть более прежнего бдительной в отношении своих слабостей.
«Интересно, а мои желания говорить с деревьями – это сила или слабость? Видимо, не то, и не другое. Это просто моё понимание жизни». Оказавшись рядом со старым облезшим и потрескавшимся, покосившимся забором, она невольно посмотрела через широкую щель на территорию соседского участка и заметила стройную фигурку на огороде. «Какая красивая! Господи, какая же она красивая!» Зависти не было, был только восторг. Сонечка, строившая в этот момент свои отношения с растительным миром, почувствовала взгляд из-за разделяющих приусадебные хозяйства дощатых щитов. Ей стало неловко и захотелось закрыться от глаз, хозяина которых рассмотреть не было возможности. «Кто бы ты ни был, уйди Бога ради! Нечего пялиться на меня! Уйди, уйди!» Марина уловила смысл правильно и снова направилась в глубь сада.
* * *
Тел старался быть беспристрастным. Он помнил, как сложно давалось это на Земле. Здесь, в Обители Духов, без бремени тяжёлых и вязких в инертности своей энергий, которые так необходимы людям для поддержания жизни физической оболочки, справляться со своими индивидуальными предрасположенностями было проще. Однако Тел был неудовлетворён собой, как наблюдателем, а Натсах, как значительной фигурой в их общей игре на Земле:
«Ты бы знала, девочка, что испытала желание спрятаться от себя самой! При чём от взгляда сильнейшей и чистейшей своей стороны. Как символично! В одних условиях ты молодец, а в других пока не справляешься. Скверно».
Хором перевёл своё внимание на связь состояний Тела и Нат. Их поля входили в резонанс нижними, грубыми слоями. Мудрейший призвал ингибитора Гена и переключил себя на другие процессы.
Ген, обогащённый новыми знаниями о мире и о себе, вышел из созерцания в пространство наблюдений и присоединился собою к событиям в земном квадранте 2543.
* * *
Евдокия с мужем провели почти сутки в состоянии похожем на больное или, скорее, бредовое. Фавны не теряли времени, приводя несколько запущенное лесное хозяйство в порядок на свой манер: они поставили новую поленницу и загрузили её дровами, поправили крыльцо и расшатавшуюся дверь, заменили прогнившие ступени, стащили к избушке около десятка поваленных, старых деревьев и распилили их на чурбачки. Сау, нагулявшись по лесам и набрав достаточно новой для себя информации о людях, тоже с удовольствием проявилась, как незаурядная хозяйка. Найдя под скамьёй раскрытым, но не разобранным до конца Евдокией, зелёный рюкзак с хлебом, маслом, сыром и чем-то ещё, а в погребе традиционные для людей запасы картошки, лука, моркови и солёных грибов, она сотворила нечто, что было позже признано и носителями копыт и лицами, не обременёнными такими излишествами, как вполне съедобное и даже вкусное. Устав тесниться в помещении кухни, рядом с печью, чтобы не затекали от неудобного положения за обедом хвосты, Сутр с Певцом вынесли скамьи и стол из дома на поляну. Решив не будить людей, а дать им как следует отдохнуть в послеоперационный период для тонких тел, носители рогов за трапезой обсуждали способы возвращения двух Сутров, нелегально пребывающих на заповедной территории другого мира. Певец говорил:
– Я не могу не возвращаться на ночное время. Я старший. Может потребоваться информация или поступят новые вводные. Так рисковать нельзя! Я всегда отчитываюсь по возвращении.
– Однажды этого не потребовалось.
– Только однажды! Это потому, что ты была по ту сторону! А теперь ты находишься здесь! О чём ты думала, когда затевала это?
– Я не жалею о совершённом. Я многое поняла и узнала. И вообще, если потребуется, я могу долго находиться в этом мире: столько, сколько нужно.
– «Я! Я! Я!»… Послушай себя, Сау!
– Ты не слышишь себя.
Сау кокетливо улыбнулась и продолжала:
– Ты чувствуешь силу своей индивидуальности не меньше меня и упоминаешь об этом так же часто. Кстати, не вижу в этом ничего дурного. Что плохого в понимании собственной ценности? На сколько я успела рассмотреть и проанализировать проблемы людей, именно неуважение к собственной персоне, а как следствие, и к персоне рядом стоящего, приводит к быстрому дряхлению физического тела. Плоть же живёт на потребностях «Я»! Для нас это естественно, а их головы ещё предстоит поправить… Иначе они вымрут. Собственно, это пока мой предварительный прогноз. Возможно, будут другие варианты. А ты, мой великолепный вождь, кажется, инфицирован бациллой человеческого мира, если так реагируешь на идеи самореализации!
– Думаю, у них есть чему поучиться. Иначе не было бы Великого Слияния! Оно же является естественным процессом взаимопроникновения и взаимополезным обучением – по сути, расширением всех субъектов!
– Не митингуй! Я всё понимаю. Но помни, что люди живут пока гораздо меньше нас и очень много болеют. Не стоит разрушать своё прекрасное тело, совершенствуя душу.
– Люди так не считают.
– Они просто не умеют набирать опыт, не разрушаясь. Думаю, если бы у них получалось сохранять и преумножать энергии духа, не умерщвляя плоть, они бы стали только счастливее и мудрее. Перенимая у них лучшее, не потеряй, что имеешь! Мне нужен здоровый и красивый муж! Моё «Я» нуждается в сохранении твоего!
Сидевший молча, Сутр активизировался:
– Подожди, сестрёнка, подожди! Что значит сказанное тобой только что? Вы договорились о совместной жизни?
– Вообще-то нет. Но моя интуиция подсказывает мне, что Певец хочет того же, что и я. Разыгрывать традиционные уговоры согласной невесты не вижу смысла, как и не думаю, что необходимо ждать, когда жених вообще соберётся этим заняться. Вы не согласны, мальчики?
Смущённо сопя, оба фавна соображали, что ответить. Сау равнодушно пожала плечами:
– Ладно. Нет – так нет! Консерватизм на плодотворной почве этого мира, я вижу, дал мощные корни. Не погубите в его сетях свои тела!
Певец, потеряв благородное очарование спокойствия, суетливо прокомментировал собственное молчание:
– Я же не сказал, что меня это не устраивает. Я согласен. Просто неожиданно всё!
Сау удовлетворённо кивнула:
– Вот и хорошо.
Вечерело. На обновлённом крыльце появилась заспанная, с отёкшим лицом, баба Яга:
– Что-то неспокойно мне. Как будто происходит что-то.
Сутр улыбнулся в своей уникальной манере – сердечно и горделиво одновременно:
– Так всегда что-нибудь происходит. Разве это повод для беспокойства? Евдокия философски констатировала:
– Умник… Новое что-то происходит, ранее не опробованное, а потому тревожно: можно не справиться. Не хотелось бы ещё раз оплошать.
Сау поинтересовалась:
– Ещё раз? А когда он был этот раз?
– Да не так давно. Вот ради этих красавцев нагородила я огород.
– Что-что?
– Да… Вышли, так сказать, в люди. Отхвачу я за это творчество…
– Не факт. В космосе авантюризм уважается.
– Что-то я не заметила.
– Может, пока не умеете просто.
Фея, покачиваясь так, будто у неё не ноги, а протезы, понесла отоспавшееся, но так и не отдохнувшее до конца, больное тело своё к роднику умываться. Села на колени в траву, опустила руки в холодную воду, с наслаждением впитывая кожей её свежесть. Зачерпнула в ладони толику прозрачной, целительной силы стихии и, как никогда, ощутила волшебную мощь перемен. Восторженно, подобно детским состояниям осознанного интереса к новизне жизни, будто впервые коснувшись воды, ощущая внезапную торжественность соприкосновения, как магический акт, погрузила лицо в мокрые ладони и разревелась от счастья.
Взволнованные фавны, торопливо приблизившись к женщине, привычно подключили программы ментального анализа нестандартной ситуации. Певец учтиво поинтересовался:
– Может помочь тебе в чём-то, Евдокия?
Она повернулась к нему, смеясь и плача, чувствуя себя полной дурой и не чуть не смущаясь при этом:
– Нет-нет. Всё хорошо. Хорошо жить-то! Сау понимающе закивала милой головкой:
– Понятно. Процесс пошёл.
– Какой процесс? – не поняла женщина.
– Выздоровления. Но вы не обольщайтесь: он быстрым не будет. Слишком уж всё запущено.
– Ох! Спасибо тебе милая и на том! Одна мысль приятна, а там будь, что будет.
Чай сели пить все вместе, с пробудившимся лесником. С каждым глотком напитка, настоянного на лесных травах, казалось, возвращались силы. Голова хранительницы снова начинала работать в привычных ритме и русле. Свои ощущения беспокойства она связала с необходимостью срочно отправить в свой мир обоих Сутров и рассказала об этом присутствующим за столом. Ей не возразили, а принялись энергично соображать, как это сделать. Евдокия периодически сокрушалась, глядя на Сау:
– Ты чем, милая, думала-то, когда в портал ныряла? Любопытство и кошку сгубило, а уж более разумного-то быстрее не пощадит.
– Брата всё равно возвращать надо. Если придумаем как, то и я вернусь.
– А сама-то ты, что себе думала? На что надеялась? На помощь мою?
– Да, вообще-то.
– Спасибо за доверие. Постойте-ка. Кошку. Кошку. Кажется, есть! Придумала! Счётчик, говорите, лишь на факт пересечения телом границы реагирует? Размер тела роли не играет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47