- "Владимир", "Ольга","Леонид"... Живет на Башиловке. Других данных нет.
- А почему нет? Несчастный случай, что ли?
- Вроде того...
- Так и говорите! - сотрудница адресного бюро сразу предложила крутой темп. - Примерный возраст?
- Тридцать с небольшим...
- Надо знать точно...
Через пару минут она уже диктовала:
- Пишите: " Волоков Юрий Михайлович, 28 лет... Улица Новая Башиловка, дом..."
- Он, точно.
- Слава Богу! Я пока не разучилась читать! Работал инспектором ОУЭПИ - Отдела учета и эксплоатации памятников истории и культуры Главного управления культуры... Адрес не указан...
Здание ОУЭПИ обращало на себя внимание - с аркой, с большими квадратными окнами, лепными наличниками по фасаду.
За массивной дверью начиналась не менее массивная, широкая парадная лестница с отполлированными удобными перилами, с металлическим прутьями для ковра вдоль ступеней..
Навести справки о Волокове в Областном управлениия учета и эксплуатации памятников - поручили Наде.
Рабочий день в ОУЭПИ только начинался. Надежда была в гражданском. У входа никто из сотрудников ее не остановил, ни о чем не спросил.
На втором этаже майор пристроилась у окна в коридоре, отсюда ей были хорошо видна лестница, по которой она поднялась, и вход в канцелярию. Волоков с его приметами должен был сразу броситься в глаза.
" Если он здесь, я его обязательно узнаю..."
Отдел учета оказался организацией немалолюдной.
Сотрудники прибывали.
Был приемный день. У канцелярии собирались посетители. Прием шел медленно.То один, то другой инспектор проходил к начальству и там застревал.
В очереди шумели:
- Только свои и идут!
Движение сотрудников было Надежде наруку.
В течение часа майор увидела почти всех. Мужчины, похожего на Волокова, среди них не было.
Выждав время, Надежда двинулась по кабинетам. ростота здешних нравов это допускала.
Со второго этажа она перешла на третий, прошла до конца. Ни в одной комнате не было молодого пышноволосого блондина, фамилия "Волоков" отсутствовала и на дверях в коридорах.
Не оставалось другого, как попытаться навести справку. К этому обычно прибегали в крайнем случае.
В конце коридора на третьем две сотрудницы занимались вполне обычным, житейским делом. Одна из них примеряла сапоги. Вторая стояла рядом.
Она обернулась:
- Спички есть?
Надежда достала зажигалку, спросила в свою очередь:
- Волоков в каком кабинете? Не скажите?
- Волоков? Кто такой? - женщина удивилась.
- Ваш сотрудник. Светловолосый...
- Первый раз слышу... Валь! - Ее подруга в это время усердно тянула вверх "молнию". - Кто у нас Волоков? Я правильно называю?
- Да, Юрий Михайлович...
Подруга шевельнулась - "молния" шла с трудом.
- Я тоже такого не слышала... - Надевавшая сапог разогнулась. - Мы бы наверняка его знали...
Из автомата Надежда позвонила Игумнову.
- Такой тут никогда не работал.
- Очень странно, Надя...
- Тем не менее.
Игумнов был озадачен. Ничего не сказал. Так бывало и в их прошлой жизни. Ее сообщение теперь засело в его мозгу и надолго. До объяснения.
Все же Надежда спросила еще:
- Как там с Мусой, с Эдиком? Не появились?
- Карпец пасет их у "Аленького цветочка"... - Игумнов смог переключиться, добавил. - Тут задержали спекулянтов с гвоздиками. Бакланов повез штук сто в прокуратуру. Следовательше. Может подождет с кавказскими свидетелями... А за это время, смотришь...
- А что Качан? Не возвратился?
- Пока нет.
КАЧАН
Качан проверял Волока по месту жительства.
Машину ему не дали. Он добирался на Новую Башиловку на метро, потом троллейбусом.
Троллейбус занудливо шуршал мокрым асфальтом, он был полон. Качан стоял у задней двери, на остановках входившие и выходящие с силой тащили друг друга в разные стороны. Ехать было не долго.
Волоков жил недалеко от остановки в доме рядом с винным магазином. Точнее, у той части обычного продуктового магазина, которая была специально выделена для продажи "винно-водочных изделий".
Как и по всей Москве, в условиях усиления борьбы с пьянством, вдоль улицы тут вытянулась длинная многоголовая очередь. Со спиртным ощущались перебои. Очередь выстроилась с утра. Ей суждено было простоять весь день и рассыпаться за несколько минут до закрытия винного отдела.
Естественным было попробывать собрать сведения о Волокове именно в гуще завсегдатаев. Качан подошел к группе наиболее активных.
Народ волновался. Водки накануне завезли недостаточно. Шла общая дискуссия.
Острый вопрос волновал каждого.
Мнения разделились. Одни подозревали, что в связи со съездом партии продажу водки на время полностью прекратят, другие законно предполагали обратное - чтобы продемонстрировать Западу изобилие продуктов - неоспоримое примущество развитого социализма, народу дадут напиться от пуза.
- Колбасу-то на прилавки выбросили! И Москву от приезжих закрыли! Так что...
Никто не знал планов властей.
- Наоборот! Чтобы пьяных на улицах не было!
- На самогон перейдем!
- Волока не видел? - обратился старший опер к одному из наиболее активных. - Мне он вот так нужен...
Качан держался уверенно и небрежно.
Собеседник - несомненный алкаш - был трезв, свеже выбрит. Выглядел до крайности худым, испитым.
- Волока? Нет, сегодня не видел...
Волокова он явно знал.
- А вчера?
- Вроде да. А че?
Повод для встречи не был оригинален.
- За ним должок... - объяснил Качан. - Может мне к нему на работу подъехать. Не знаешь, где он работает?
Алкаш-собеседник был рад побазарить.
Завел он издалека, со смыслом:
- Работает он в хитром месте... - Алкаш сплюнул. - А где? Вот в чем вопрос! - По непонятной ассоциации алкаш вспомнил: - Слыхал пословицу? "Не говори, что знаешь, а знай, что говоришь!"
Был он нетороплив, не зная, чем заняться.
Качан вел свою линию.
- Может домой к нему зайти...
- А вон, подъезд. Только вряд ли ты его застанешь.
- Да? Ты про него говоришь? Про Юрку?
- Да он! Волок! Я тут всех знаю. Постоянных, конечно...
Он снова сплюнул. Все недолгое время, пока они говорили, он часто и коротко сплевывал себе под ноги.
- Может жена чего знает?
- Я ее что-то давно не вижу. Может в деревне?
- С детьми?
- Куда их денешь! Мальчик и девочка у него ...
- Деревня их далеко?
- Где-то по Белорусскому ходу.
Качан взглянул на часы. Теперь следовало чуть прерваться. У него еще было время, хотя и не много.
Сомнительные личности сновали мимо - от арки во двор магазина. Там открыто торговали самогоном.
То в одном, то в другом углу двора выспыхивали острые дискуссии по поводу наболевшего.
Один из самогонщиков подошел к собеседнику Качана:
- Можно тебя?
- Ну!
Алкаша хотели привлечь в качестве специалиста-консультанта.
- Такая проблема. По-моему, дрожжи не гуляют!..
- А ты кефирчика пробовал?! - Собеседник сплюнул важно.
- На горохе тоже хорошо! - Самогонщик отошел.
- Кто говорит про горох...
Качан не позволил его мыслям растечься по бескрайнему древу.
- Считаешь, должок за ним не пропадет...
- Ни в коем разе. А водки он тебе сколько хочешь сделает в любой момент...
- Тут у вас разве не менты очередь устанавливают?
- А что ему менты? Он их всех знает... Ты вечером приходи - увидишь! Как король приедет...
- У него машина?
- "Москвич". Четыреста двадцать седьмой. Небесного цвета.
Одна из темных личностей, вертевшихся вокруг очереди, приблизилась в неподходящий момент:
- Не знаете - е с т ь?
Вопрос было понят, хотя в нем начисто отсутствовало подлежащее. Не упоминалось оно и в предыдущем контексте.
Собеседник Качана объяснил кратко:
- Я сейчас не бухаю, земляк...
- Ну!
- Поэтому не слежу. Не знаю!
Темная личность отошла. Качан стимулировал собеседника сигаретой.
Они еще поговорили. Качан снова взглянул на часы.
Теперь у него было два графика - служебный и свой личный, причем весьма сложный. Верка должна была съездить домой в Барыбино и веруться в Москву - будто бы в поликлинику.
Отчим Верки опять был на службе. На этот раз его проводили на сутки. Договоренность с матерью оставалась в силе: после ее ухода ключи от квартиры должны были вновь оказаться в почтовом ящике.
Если на вокзале ничего не случиться, сразу после установки, Борька должен был подъехать в Текстильщики, и к Веркиному приезду снова ждать Верку на остановке.
Верка занимала все его мысли. Качан не мог вспомнить, чтобы с ним было такое. Он ни о чем больше не мог думать. Сама Верка говорила, что с ней происходит то же самое. Да он и сам видел. Ее начинала бить дрожь сразу, едва они оказывались вдвоем...
Сегодня им предстояло встретиться дважды.
Верка сказала, что уговорит мать под вечер поехать - навестить подругу...
" Тогда, мы сможем повидаться еще раз..."
Качан отогнал мысли о Верке. Продолжил:
- Как он вообще-то?
- Вот такой мужик! - Алкаш поднял грязноватый палец. - Водки нет, но Волок тебе всегда сделает...
Логика была железной.
- Работает, что ли, в магазине?
- Работает, я сказал тебе уже, он в хитром месте...
- Чего же это такое?..
- Типа заказника. Мужик он солидный... - У алкаша появилась возможность намекнуть на то, что и сам тоже не лыком шит, - тут он как-то ка мне обратился...
Качан был само внимание.
- Да?..
- Спрашивал про строительный вагончик... Знаешь: строители ставят? С отоплением...
- Ну! А где ставить? В деревне?!
- Не ему. Кто-то его просил.
- И чего ты? Достал?
- Я поинтересовался кое у кого. Но пока что-то не подворачивается.
Качан машинально взглянул на часы.
- Жаль я раньше не знал. Есть у меня кент...
- Здорово бы...
- Вместе и махнули б... - Качан продолжил с ходу. - Волок сам обычно за рулем?
- Иногда его друг сядет...
- Точно! - Качан не ожидал, что вот так - случайно зацепит и вагончик, и напарника. Он не пропустил моментю - Тогда с ним тоже друг был! Коренастый...
- При галстуке?
- В пуловере и кожаной куртке.
- Он! Вместе работают...
- Давно их видел?
- Недавно...
Качану теперь необыкновенно везло. С тех пор как появилась Верка.
Пора было отрабатывать концовку. Иначе алкаш мог рассказать Волоку о мужике, который его разыскивал у магазина.
- Хороший малый этот Волок, - Качан подумал. - И жалко его ... - Он вздохнул. - Где он ступню потерял? Машина сбила? Или отморозил?
Алкаш взглянул ошалело:
- Как потерял?
- Он же на протезе!
Несколько минут алкаш вяло препирался. Пришлось признать:
- Тогда это не Волок! Это Павка Корчагин! Кличка у него такая! Но Павка уже
не молодой...
- Павка! - Качан несильно ударил себя по лбу. - А чего я Волока приплел?!
- Так и говори! Павка! А то Волок! - В алкаше родились высокие воспоминания. - Мы с Павкой можно сказать мировое открытие сделали. "Голубой лосьон" видел? Голубой, как морская вода...
- Ну!
- Сто двадцать граммов, но сразу ты не выпьешь! С ног валит! Такая штука...
- Как его встретить, Павку?
- Должен скоро появиться. Я его сегодня еще не видел.
- А чего делает?
- Может бутылки сдает. Павка, он и есть Павка... Но перед тем, как закрывать магазин, все равно соберутся...
Качан мог быть доволен концовкой.
Алкаш ничего не заподозрил.
Из ближайшего автомата Качан позвонил в отдел.
- Качан докладывает..
Игумнов внимательно слушал. Сразу ухватил главное
"Строительный домик! Волок искал для кого-то времянку..."
По стопам Качана теперь можно было направить своего человека.
Предлог был найден.
ГОЛИЦЫН, ВОЛОКОВ
Охота выдалась знатная...
В Москву из Спецохотхозяйства возвращались с ветерком.
Машину вел Волоков - сильно хвативший после поля.
- Осторожнее... - Голицын сидел рядом, тоже изрядно поддатый. Он даже не просил руль, чтобы предаться излюбленному развлечению - подрезать по дороге "чайников".
- Ничего, я слежу... - Волок был аккуратен. - А если сыграем в ящик, то, по край
ней мере, не на кого будет обижаться...
Охота на кабанов-секачей, учитывая время года, была лицензионная. Потом, как водится, отпраздновали успех, обмыли трофеи. Да, видать, слишком сильно.
На границе Москвы, у Кольцевой Автодороги, вдруг вспомнил:
- Посмотри, как он там...
На заднем сидении спал один из привилигированных охотников - Георгий Романиди. Остаток ночи он провел с егерями, промерз. Выпив, сразу отключился. Теперь лежал трупом.
Голицын обернулся, потом приказал Волокову:
- Прижмись к обочине. Перевернем его на бок...
Волок был настроен беспечно:
- Ничего! У меня чехлы в полиэтилене!
- Я не о том! Не захлебнулся бы рвотой. Куда мы потом с трупом?
- В болото! К Сергею Джабарову...
- Да, тормози ты! - Голицын рванул Волока за руку.
Остановились на обочине. Вышли, синхронно, с двух сторон
одновременно хлопнули обеими передними дверцами. Так же враз открыли две задние.
Вмешательство оказалось своевременным. Георгий Романиди лежал на спине неподвижно. Непокрытая, с тускло алюминиевым отливом волос на висках голова была запрокинута, застывший в гримасе рот напряжен.
Волок нагнулся, провел перчаткой по губам - охотник сделал глотательное движение.
- Живой!
Романиди положили набок, он даже не почувствовал.
Волоков поднял валявшуюся между сиденьями меховую шапку,
положил на сидение. Шапка была дорогая, из меха оппосума.
" Где они их только достают?"
Об этом стоило поинтересоваться у Сабанеева.
Виталька остался в охотхозяйстве, там все еще гремели пробки от открываемого "Шампанского".
Голицын, подошедший со стороны ног охотника, залюбовался собачьими унтами, притянутыми сверху инкрустированными застежками поверх икр.
Куртка была тоже добротная. Тот, кто ее шил, придумал десятки разумных усовершенстовований - вделанный в полу спичечный коробок, короткие ножны в рукаве...
- Поехали...
Двинулись в путь. В Москву въехали полные неясных проектов. Долго молчали, пока Волок крутил проспектом, а затем Садовым Кольцом.
" Может кинуть мужика?"
Жизнь, которую они вели последние недели их до конца развратила. А ведь еще недавно они рисковали собой совсем на другой ниве.
" Про унты можно сказать егерям, что купил. Или подарили..."
Ехать оставалось недалеко.
Романиди жил в хорошо знакомом обоим доме на Арбате. В том самом Плотниковом переулке. После исчезновения Джабарова Смердов поселил его в квартире Люськи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46