Я двинулся по второму этажу потемневшим от времени и затертости паркетом вдоль узкого коридора, давно некрашеные стены его были увешаны фотографиями именитых, и снова спустился, но уже по другой лестнице — черной. Короткий переход соединял входную дверь со стороны Поварской со зданием на Большой Никитской. Еще через несколько минут я был уже в ресторане Центрального Дома литераторов на другой улице, куда путь моим возможным преследователям был надежно перекрыт охраной…
— Я не надолго…
Рембо появился минут через десять. Первым делом взглянул на часы Через час с небольшим его ждали далеко отсюда, в другом конце Москвы…
За столиком выяснилось, что мы попали на Праздник молодого французского вина, начавшийся еще в октябре.
В меню значилась телятина «Орлов», перепела «Голицыно», лосось «Царь Николай», а также жареные телячьи гланды с рагу из белых грибов с соусом, коктейль из крабов и креветок «Мари Роуз» и другие не менее затейливо приготовленные и названные блюда. Сегодня здесь знакомили с традиционной русской кухней, присущей богатым домам прошлого.
Я заказал бутылку божоли, жюльены, малосольной маринованной семги, миноги, красной икры…
Рембо, прошедший в последние годы под руководством молодой жены что-то вроде курса подбора вина и закусок, несколько раз порывался меня поправить, но, в конце концов, махнул рукой. На минуту мы почувствовали себя, как прежде, ментами, просочившимися в писательский дом, чтобы обсудить предстоящее задержание или реализацию…
Вышколенный официант тут же принял у нас заказ.
Как не спешили, с минуту-другую поговорили о даче. Все сотрудники фирмы жили на одном большом дачном участке, купленном «Лайнсом», читай, Рембо. Все, кроме меня. Я же не изменял родному Расторгуеву.
Рембо много раз уговаривал меня взять соседний с ним участок. Сейчас продолжился старый разговор:
—Стали бы соседями…
—Самый момент…
—Баню тебе ставить не нужно, она у нас уже есть…
Разговор о даче и бане был тоже только разминкой. В конце ее Рембо спросил:
—Когда ты освобождаешься от заказа? По-моему, через несколько дней…
—Формально в следующую пятницу…
—Отлично. С понедельника я отдаю тебя приказом…
—Что так?
—Не искать же мне нового сотрудника…
—Живая работа?
—Да, у одного клиента неприятность со страховкой. Ты не против?
—Что ж! — Страховые дела извечно были честным
хлебом частного детектива.
За последние недели я успел оценить, насколько спокойнее работать по привычным заказам. На этом разминка закончилась.
—Что произошло? — спросил Рембо.
—Похоже, что я собираю компроматы на одного солидного человека… Ты его знаешь. Глава Фонда Изучения Проблем Региональной Миграции. Он приезжал к нам за кейсом…
Рембо вспомнил его сразу:
— Арзамасцев…
— Девушка, за которой я хожу, его любовница…
—Да-а…
—Позвольте!.. — К столику подошли официанты, теперь их было уже двое.
Принялись сервировать стол.
Мы получили время подумать и осмотреться.
О бывшем дворянском особняке, который до революции занимала Московская масонская ложа, ходило много легенд. Герой одной из наиболее известных был давно забытый бывший первый секретарь Союза писателей, только что назначенный лично Сталиным на высокую должность, приехавший, чтобы ознакомиться с обстановкой.
То, чему он стал свидетелем, его совершенно потрясло. Несколько интеллигентного вида подпитых мужчин при всеобщем ликовании несли из Дубового зала на плечах огромное блюдо, в котором возлежал еще более подпитый весьма солидный мужик.
Первый же человек, к кому герой обратился за справкой, немедленно просветил его. Оказалось, друзья и почитатели одного из ведущих корифеев отечественной литературы — тоже известные советские писатели — отмечают юбилей своего именитого собрата. ..
Услышав фамилию пьяного юбиляра, вновь назначенный первый немедленно ретировался и на другой же день напросился на прием к Сталину:
— Это невозможно! Боюсь не оправдать ваше доверие… — Он рассказал Отцу Народов об увиденном. — Это никакие не писатели. Только пьяницы и дебоширы…
На что Сталин будто бы ответил:
— Какие есть. Других писателей у меня нет…
За последнее десятилетие тут тоже все изменилось.
Именно здесь, в Дубовом зале, где мы раньше всегда собирались, дух перемен был заметен в первую очередь. Чопорность богатого элитарного ресторана сменила прежнюю демократическую атмосферу и богемность, царившие здесь прежде…
В стенах, где в разное время сиживали известные классики советской литературы, теперь чаще, чем твор цов, тут можно было встретить бизнесменов средней руки, а также наших коллег из Служб Безопасности банков и крупных московских фирм.
В новом своем обличье, соответствующем вкусам его нынешних посетителей, ресторан обслуживал но вых русских и их состоятельных гостей.
— Приятного аппетита!
Официанты закончили сервировать стол и удалились.
Рембо взглянул на часы, покачал головой. Все-таки разлил божоли по бокалам.
— За королеву!
Бывшие выпускники спецшкол с преподаванием на английском по традиции первый тост посвящали царствующей особе. «Вздрогнем!» или «Не дождутся!» считалось дурным тоном.
— Можешь рассказать подробно? Я весь внимание… — Рембо уже спешил, он не вспомнил даже о сигарете, которую не преминул бы закурить. Положил локти на стол.
Я рассказал о появлении Исполнительного директора фонда на квартире девушки и обо всем последующем, что было связано с заказом. Я знал, что от Рембо дальше информация никуда не уйдет.
Начал с сигналов, неоднократно принимаемых моим суперрадаром на пустыре. Закончил тем, что достал из барсетки и выложил на стол два длинных одинаковых гвоздя, первый из которых я извлек и s проколотой шины моего «жигуля», а второй мне оставили на капоте машины рядом с издательством «Тамплиеры»…
— Я не знаю, откуда пришел сигнал на суперрадар. Но в здании полно электроники, внутри несут службу профессиональные секьюрити. Наблюдают… Но чем объяснить появление гвоздей…
Рассматривая факты в отдельности, можно было, конечно, найти какое-то объяснение каждому…
Мне требовался совет профессионала и возможность использования базовых данных Ассоциации.
—Скорее всего тебя проверяет заказчик…
—Неизвестно, что у него на уме. Но, скорее всего, готовится крупный скандал.
—Шум будет большой, если в СМИ всплывут видеозаписи.
—Я жалею, что связался с этим заказом…
—Думаешь, заказчик тебя сдаст?
—Пашка Вагин видел меня в армянском кафе, рядом с домом девушки. Если к нему поступит официальная бумага, он быстро разберется, что к чему…
—Тебе надо срочно разыскать своего заказчика… — У нас была общая школа — советских ментов и потому мы рассуждали очень похоже. — Тогда ты решишь, как быть дальше. Данные на девушку тебе известны?
—Нет.
—Что паспортный стол?
—Я еще не был там.
—Машина принадлежит ей?
— Некой фирме «Лузитания»… Кстати, откуда такое название?
— Мирный лайнер, который потопила немецкая подлодка…
Я вспомнил:
—В Первую мировую…
—Германия после этого предстала перед всеми как отвратительный убийца.
—Странный выбор для названия фирмы…
—Думаю, тут не все ладно… — Рембо уже поднимался. — Я посмотрю, что у нас в базе данных на Арзамасцева. Кто-то заинтересован в том, чтобы его убрать… Заодно наведу справки о «Лузитании»… Не тяни с паспортным столом…
Я тоже поднялся, сделал успокоительный жест в сторону официанта.
— Я провожу…
Мы прошли через бывший Пестрый зал, где стены были расписаны автографами и эпиграммами именитых гостей, типа «Однажды, братцы, ев тушенку, я вспоминал про Евтушенку». Ныне зал был переименован в ресторан «Записки охотника», по более скромным ценам тут предлагали теперь кислые щи с грибами, пельмени с медвежатиной…
В вестибюле нас ждал небольшой сюрприз.
Симпатичная особа показала нам странную конструкцию с надписью «Уста правды» и предложила вложить ладони в ее машинное горло. В ответ аппарат должен был сообщить о каждом из нас нечто, ранее нам совсем неизвестное.
Целью эксперимента было получение некоей суммы на благотворительность. Просьба была высказана в неназойливой интеллигентной манере, так что мы с Рембо не смогли отказать.
Таинственная машина с минуту гудела, знакомясь с рисунками наших ладоней, в конце письменно выдала рекомендации.
«Уста правды» справедливо указали мне на излишнюю осторожность в любви, что было несколько неожиданно, Рембо получил актуальный совет не позволять абстрактным мыслям влиять на него…
Машина еще погудела, останавливаясь. Мы любезно раскланялись с дамой, ее укротительницей…
Как он ни спешил, на минуту Рембо еще задержался у книжного киоска с довольно редкими изданиями, предпочтение здесь отдавалось живым классикам отечественной литературы. Сбоку на прилавке виднелось и несколько криминальных романов издательства «Тамплиеры». Все тот же знакомый набор имен…
Прощаясь, Рембо заметил:
—В твоем заказе присутствует книжный компонент. Заметил? — Мне показалось, пока мы шли к выходу, он все время обдумывал эту мысль.
—Ты считаешь…
Вообще-то я тоже чувствовал присутствие литературного флера…
Девушка каким-то образом оказалась связанной с издательством, прославившимся изданием полицейских романов, Арзамасцев тоже испытывал болезненное влечение к остросюжетному жанру. Он прислал мне детективы Алекса Аусвакса. Другой английский криминальный том Мериэн Бэбсон «Очередь на убийство» постоянно находился на столике у девушки…
Все это было неспроста.
Но пока я был не в силах дать этому объяснение…
Из ресторана я поднялся вверх по лестнице на балкон Большого зала, заглянул вниз. Очень давно в День Советской милиции с этой сцены я читал свое «Дело о снегопаде в Перу».
Рассказ имел успех.
Я стоял на трибуне, на которой в разное время стояли многие известные авторы детективов, начиная с Аркадия Адамова…
Был «Вечер начинающего».
Второй в афише значились моя фамилия и должность.
«О/уполномоченный отделения милиции на Павелецком вокзале…»
Я пришел вместе с Рембо. Меня не смущала бьющая в глаза собственная непристижность…
«Маэстро, я стою на этой сцене!..»
Потом неизвестный автор в милицейской газете «Петровка, 38», публикуя отчет о вечере, оживил текст придуманной им подробностью: «От волнения у старшего опера уголовного розыска мгновенно взмокли волосы на затылке…»
Я действительно волновался.
В зале было много молодых авторов и несколько маститых литераторов, поднявшихся по какой-то причине снизу, из ресторана. Но еще больше было людей из сферы обслуживания — заведующих секциями, продавщиц, банщиков, с которыми писъменники во времена дефицита расплачивались билетами в свой писательский клуб за докторскую колбасу и лезвия «Нева»…
Налюбовавшись ностальгической картиной, я мимо бюро обслуживания писателей снова возвратился вниз.
Писательский дом был еще жив, хотя жизнь эта едва теплилась в его когда-то шумных престижных стенах, наполненных бурливыми тусовками, презентациями, встречами в Каминном, Малом и Большом залах.
Бизнес повытеснил писателей. Повсюду виднелись вывески незнакомых фирм. «Сан-экспресс», «Консойл», «АйРИ»…
Внешне все выглядело благополучно.
На видном месте висело публичное порицание известному прозаику и запрещение появляться в течение двух месяцев в Доме за неэтичное поведение…
Членам клуба по-прежнему рассылали месячные календари мероприятий, проводили писательские собрания. Но календари, выглядевшие сегодня богаче и лучше оформленными, наделе маскировали бедность мероприятий, растерянность и отсутствие заинтересованности письменников в своем сообществе…
В вестибюле среди объявлений мое внимание привлекло одно — о намечавшейся презентации книги прилетевшего из США Юза Алешковского…
Объявление напомнило о ставшем уже хрестоматийным анекдотичном случае, происшедшем с ним в Дубовом зале ресторана много лет назад, можно сказать, в нашем с Рембо присутствии — мы в это время сидели в Пестром зале.
Один из членов правления ЦДЛ ужинал в тот день в гордом одиночестве. А неподалеку с компанией гулял Юз Алешковский, который, как известно, провел энное количество лет в местах не столь отдаленных, и с его столика до члена правления, естественно, время от времени долетал громкий трехэтажный мат и все остальное, что сопровождает здоровую русско-еврейскую пьянку. Досточтимого члена правления скоро вывел из себя этот бардак, он подозвал мэтра и громко, чтобы все могли его слышать, начал выговаривать:
— Всю неделю работаешь, как каторжник. Устаешь, наломаешься. А когда в кои-то веки вдруг удастся выбраться к себе в Дом, какая-то шпана…
Моментально рядом возник Юз Алешковский:
— Что же ты, падла, такого написал, что так устал?!
У меня возникло чувство, словно я прощаюсь со зданием, где прежде бывал довольно часто и с которым когда-то даже связывал свои ранние литературные амбиции.
Здесь, в вестибюле, я встретил как-то одного из крупнейших российских писателей, автора романа, название которого о многом мне говорило, — «Печальный детектив».
У меня было собственное мнение по поводу того, кто явился прототипом главного персонажа романа…
Герой «Печального детектива» был заместителем начальника уголовного розыска, как и я. Он работал на железке — в милиции на железнодорожном вокзале. С этим тоже ясно. Детектив обслуживал автоматические камеры хранения, которых сейчас уже нет по причине их уязвимости для жуликов и возможности использования террористами. Кому, как не мне, было известно о них все. Глупые электронные роботы, которые одинаково служили каждому, кто знал набранный внутри шифр, независимо от того, сам ли он его набрал, подсмотрел, списал или подслушал…
Герой романа, как и я, писал детективы. Он носил мое имя. И даже фамилии наши начинались с одной буквы и звучали похоже…
Непонятно было лишь, как знаменитый писатель узнал обо мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35