Джорим кивнул.
— Я понимаю. Но это нисколько не принижает вас. Сентенко все усложняет.
— Да. У седьмого бога два имени. Первое — Мозолоа.
— Мне было бы понятно имя «Мозохоа» — «чужой бог», или «бог ниоткуда». Почему «лоа», а не «хоа»?
Она вздохнула.
«Хоа» действительно означает «бог». Омхоа — бог-ягуар, вы — Теткомхоа. «Лоа» означает «мёртвый бог». Омхоа убил и пожрал Зохоа, своего тёмного близнеца, так что теперь у него две ипостаси. Зохоа превратился в Золоа, но обычно это имя не употребляется, так как они с Омхоа теперь едины.
— Понятно. Значит, «Мозолоа» означает «мёртвый бог, пришедший ниоткуда».
— Да. Мёртвый бог, а не бог смерти, как Омхоа. — Нойана поскребла щеку ногтями, счищая присохшую к ней кровь. — У него есть второе имя — Нелетцатль. Оно означает, что он изменяет все существующие вещи, дословно будет звучать — «тот, кто даёт имена». И все становится таким, как он пожелает, по одному его слову.
— Мёртвый бездомный бог — создатель. Какая-то неразбериха. — Джорим протянул вертел Шимику, чтобы тот попробовал мясо. — Что ещё вы о нем знаете?
— Мозолоа полон ненависти, и эта ненависть даёт ему силу. Он зол и его гнев не знает границ. Он мёртв — но ненавидит быть мёртвым. Он долго ждал подходящего времени, чтобы вернуться, но до наступления сентенко это было невозможно. Теперь его сила растёт.
Джорим поднял бровь.
— Но пока он не вернулся?
— Нет.
— Мы можем остановить его?
— Вы дразните меня, господин мой. Вы покинули нас, чтобы отправиться на запад, объявив, что оттуда придёт Мозолоа. — Она взмахнула левой рукой, указывая на долину. — Вы вернулись, чтобы спасти нас от Мозойан. Теперь мы сможем верно служить вам. Если вам суждено одержать победу над Мозолоа, мы пойдём за вами куда угодно и сделаем всё, что вы прикажете. Вы ведь для этого и вернулись, разве нет?
Джорима пробрала дрожь. Он чуть было не забыл, что она считает его богом, а его вопросы — способом проверить её знания. Он не мог — особенно во времена сентенко — позволить себе растоптать искреннюю веру в него и убеждённость в особом предназначении её народа.
— Ладно, Нойана. Пока достаточно того, что я здесь, с вами. — Джорим подтянул ноги к груди. — Я хорошо знаю запад. Если Мозолоа придёт оттуда, нам придётся отправиться ему навстречу и победить. Я знаю, как это сделать.
Нойана низко поклонилась.
— Да, мой господин, этого достаточно. Мой народ долго ждал вашего возвращения. Они хотят служить вам. Мы последуем за вами куда угодно. Мы будем сражаться за вас до последней капли крови. Мы не подведём вас.
Глава пятьдесят девятая

Шестой день Месяца Волка года Крысы.
Девятый год царствования Верховного Правителя Кирона.
Сто шестьдесят второй год Династии Комира.
Семьсот тридцать шестой год от Катаклизма.
Морианд.
Наленир.
Хотя Нирати твёрдо решилась сказать Джанелу Эйриннору, что их отношения должны измениться, она совершенно забыла об этом, радуясь его возвращению из провинции. Он не пришёл к ней, но отправил послание, в котором попросил прийти в гостиницу под названием «Киторан» на закате. Она появилась там в красной накидке, как он велел; ей предложили кубок с красным вином — последнего урожая, из горных сортов винограда. Оно было не слишком хорошим, но Нирати знала, что обычно в «Киторане» и такого не подают.
Хозяин гостиницы забрал её накидку. Когда она допила вино, он принёс чёрный плащ с капюшоном. Она запротестовала, но потом обнаружила небольшой внутренний кармашек, где лежало очередное послание. Девушка прочла его и стала выполнять указания. Покинув гостиницу, Нирати миновала мост через реку и направилась в восточную часть города. Она привлекла бы к себе внимание красной накидкой, если бы не переоделась, но теперь скользила по улицам незамеченной.
Когда Нирати подошла к назначенному месту встречи, из темноты появился Джанел и тихо произнёс:
— Нирати, это очень важно. Поверни налево два раза — обойди этот квартал. Потом поверни ещё раз и увидишь узкую улочку. Иди по ней. Постучи во вторую дверь справа. Тебя впустят. Поднимись по лестнице и войди в первую дверь с правой стороны. Не медли.
— Почему мы не можем пойти вместе?
— Тише. Я хочу удостовериться, что тебя не преследуют. Тебе могут причинить вред, чтобы добраться до меня.
От его хриплого шёпота по спине Нирати побежали мурашки. Она сделала все, как он просил, стараясь идти ровной походкой. Про себя проклинала капюшон, закрывавший ей обзор, и с трудом подавляла желание обернуться и посмотреть, нет ли за ней погони. Она не понимала, что происходит, но предположила, что они были шпионами Дезейриона. До Маджиаты тоже добрались они?
Нирати почувствовала, как от этой мысли её желудок сжимается. Она была уверена, что лазутчики Дезейриона не остановятся ни перед чем, — слышала множество историй о зверствах, которые они учиняли в Гелосунде. Но то, что случилось с Маджиатой, было гораздо ужаснее. Неужели эта участь ждёт и меня?
Надеясь, что Джанел позаботится о её безопасности, Нирати пробиралась по узкой улочке, обходя лужи. Она пыталась разглядеть графа впереди, но в наступившей темноте могла лишь смутно различать очертания. Она увидела дверь и постучала. Дверь открылась. На пороге встретил скрюченный карлик. Он молча указал ей на лестницу. Нирати начала опасливо подниматься по ступеням. Она была уверена, что лестница вот-вот развалится, — ступени надсадно скрипели под ногами. Но она благополучно добралась до второго этажа и вошла в комнату.
Нирати не ждала роскоши в таком месте. Комнату озаряли десятки горящих свечей, — толстых и тонких, коротких и высоких, простых и источающих аромат благовоний. Пламя свечей отражалось от поверхностей в комнате. Оно освещало высокое, в человеческий рост, зеркало, стоящее на полу. Постель знавала лучшие времена, однако матрас и простыни были свежими. Кувшин с вином и два кубка, а также блюдо с хлебом и сыром стояли на столике возле кровати.
Нирати нигде не видела Джанела. Когда он взял её за локти, подойдя сзади, от испуга у неё душа ушла в пятки. Его руки обвились вокруг её талии; он прижал её к себе. Она по привычке крепко обхватила его руки, на мгновение позабыв, что хотела серьёзно с ним поговорить.
Он развернул её лицом к себе и улыбнулся.
— О, Нирати, я все время думал о тебе с тех пор, как уехал. Ты даже красивее, чем в моих мыслях. Ты слишком прекрасна для этого места; прости меня за то, что мы встретились здесь. Но я должен был увидеть тебя.
Нирати нахмурилась. Она была немного напугана, но в основном озадачена. Джанел по-прежнему оставался красив, но осунулся и выглядел измождённым; под глазами запали тёмные круги. Он похудел за время путешествия. В глазах появилось беспокойство, его вечная полуулыбка исчезла.
— Что такое, Джанел? Что случилось?
— Сядь, дорогая. — Он подвёл её к кровати. Нирати присела на край постели, и свежая солома заскрипела под ней. — Я встречался со знатью в провинциях. Там неспокойно. В большей мере, чем я ожидал, и чем ты могла бы представить. Не потому, что недостаточно умна — ни в коем случае, — но потому, что до столицы доходит лишь малая толика важных сведений.
Он подошёл к столику и налил в кубки вина. Взяв оба, он поднёс их Нирати, предлагая выбрать. Она взяла кубок из его левой руки и понюхала напиток, прежде чем отхлебнуть. Вино было из предгорий, но на этот раз с южных берегов Золотой реки — и самого лучшего качества. Его тонкий аромат легко перебила бы любая примесь, так что Нирати поняла — Джанел не добавлял в вино никаких снадобий.
Он опустился на колени возле неё.
— Я хотел бы о многом рассказать тебе.
— Сначала расскажи, кто нас преследовал? Правитель Пируст послал своих людей шпионить за тобой?
Опальный дезейрионец улыбнулся.
— О, его люди следят за мной с тех пор, как я сюда приехал. В Морианде трудно заметить шпионов, но в провинции я с лёгкостью их вычисляю. Они беспокоят меня меньше всего, и, полагаю, это вполне обоснованно.
— Не понимаю.
— Ты сама видела, что дворяне из провинций искали встречи со мной. Тебе так восхитительно ловко удалось не подпустить их ко мне на том приёме, и я был тебе благодарен. Но их приглашения посетить провинции я принял. Оказалось, что это было лучшее решение, какое я мог сделать с тех пор, как покинул отчизну.
Он понизил голос до шёпота.
— Дворяне злятся на Правителя Кирона. Они не получают прибылей от торговли с другими странами, но им всё равно приходится платить пошлины. Кирон отправляет это золото обратно на запад, чтобы осуществлять свои замыслы — к примеру, углубление Золотой реки, — но знать растрачивает деньги на свои личные нужды, и планы Правителя так и остаются планами. Дворяне считают, что подобные вещи лишь приносят все большую прибыль Морианду, поэтому Кирон должен платить за них золотом, полученным от торговли.
Нирати покачала головой.
— Но ведь они могли бы сами начать торговлю со всеми, кто благодаря усилиям Кирона ведёт дела с Налениром.
— Разумеется. Однако они этого не понимают, дорогая моя. Жадность ослепляет их. — Он сверкнул глазами. — Они хотели, чтобы я помог им вложить средства в контрабандную торговлю. Они не желают платить пошлин и хотят сразу получить большие прибыли. Кроме того, они вполне откровенно намекали, что, если бы я оказался шпионом Дезейриона, они, возможно, отнеслись бы благосклонно к соглашению с Пирустом, направленному против Морианда и непокорных гелосундцев.
— Но это измена!
— В общем-то, да. — Джанел отхлебнул из кубка. — Имей они побольше солдат или древнего оружия из Иксилла, чтобы быть уверенными в своём преимуществе, они восстали бы открыто. Но пока что им не хватает золота, чтобы раздобыть необходимое оружие, и у них нет предводителя. Некоторые предлагали мне эту роль, но это была всего лишь лесть, причём — довольно грубая. Все они сами мечтают стать основателями новой династии.
— Какой ужас!
— Согласен, дорогая. — Граф поставил кубок на пол и принялся вертеть на пальце своё золотое кольцо с черным янтарём. — Правитель Кирон попал в крайне щекотливое положение. Эрумвирин — спящий гигант с населением в два раза больше, чем Наленир. Если там случится неурожайный год, голодная орда устремится на север, и тогда всего золота Кирона не хватит, чтобы накормить её. Наленир поддерживает Эрумвирин, помогая им торговать, но в случае голода это не предотвратит их нападения. Дезейрион и Гелосунд — ещё один сложный вопрос. Кирон поддерживает изгнанников и нанимает гелосундских воинов для охраны северных границ Наленира. Однако у него не хватит средств, чтобы продолжать в том же духе, если по каким-либо причинам прибыли от торговли упадут. Если Дезейрион и Гелосунд забудут о разногласиях и объединят усилия, Наленир окажется перед непреодолимой угрозой.
Он посмотрел ей в глаза, улыбаясь.
— Получается, что Морианд продолжает процветать лишь благодаря твоей семье, Нирати. Все ожидают возвращения твоих братьев. Если они найдут новые сокровища, всеобщее внимание сосредоточится на их открытия, и у Наленира по-прежнему будет достаточно золота, чтобы платить за мирную жизнь.
Она улыбнулась в ответ.
— Но ты не упомянул, Джанел, что существует способ сделать это положение менее щекотливым. Тебе известно, кто эти дворяне. Ты мог бы просто пойти к Правителю Кирону и назвать их имена. Он разберётся с предателями, и можно будет не бояться, что они вступят в сговор с Дезейрионом. Они допустили промах. Они решили, что ты — агент Дезейриона, и это изобличает их глупость.
— Не их глупость, Нирати. — Джанел погладил её по ноге, и неожиданно она почувствовала лёгкий укол там, где ноги коснулась его рука. Она отпрянула. — Не их, а твою. Видишь ли, я и в самом деле агент Дезейриона.
Он поднялся. Нирати ощутила, как её нога немеет.
— Точнее, я Тёмный Мастер, врилкаи.
— Что?
Он рассмеялся.
— Да уж, Нирати; ты вполне могла бы разоблачить меня. Сама подумай. Те, кто не верил в то, что Маджиату убил вирук, полагали, что это дело рук лазутчиков Дезейриона, пытавшихся добраться до меня. Но неужели Правитель Пируст, вырезавший без сожаления всех прочих Эйринноров, оставил бы меня в живых просто так? Ну, разумеется, нет. Я был его человеком, я раскрыл ему глаза на предательство моей семьи. Продолжая служить ему, я отправился на север, единственный оставшийся в живых наследник благородного семейства, и меня приняли с радушием.
Я стал своим в высшем свете и свёл знакомство с семьёй Фозель. Маджиата умерла не потому, что кто-то хотел добраться до меня, а потому, что мне нужно было добраться до тебя.
Нирати откинулась на постель, не в состоянии сидеть прямо. Кубок выпал из онемевших пальцев; вино вылилось на простыни.
— Ты… это ты убил её?
Он торжественно кивнул.
— Готовился к этой встрече, дорогая. — Он наклонился к ней и прикоснулся подушечками пальцев к её бесчувственным губам. — В моем кольце был яд чёрной гадюки. Твоё тело онемеет, ты будешь совершенно беспомощна, но в полном сознании. Я знаю, что ты принимала настойку желчного корня, чтобы ослабить действие моих снадобий, но это только лишь усилит влияние яда.
Её голова упала на постель. Она хотела спросить, зачем он это сделал, но язык словно распух, а челюсти не слушались. Он собирается убить меня. Все, что происходило до этого, было подготовкой к сегодняшней ночи, — всё, что мне пришлось вынести, все, чего он приучил меня желать. Теперь я могу вынести гораздо больше. Моё тело онемело, я не почувствую боли, только ужас, когда он начнёт расчленять меня.
Джанел повернул зеркало так, чтобы она могла видеть себя. Нагнувшись к ней, он принялся аккуратно раздевать её; закончив, свернул платье и сложил его в ящик стола. Она видела в зеркале своё отражение, обнажённое и прекрасное. Ей хотелось закрыть глаза, чтобы это видение стало последним, но веки отказывались подчиняться.
Он выдвинул другой ящик и вытащил из него несколько ножей и кожаный фартук.
— Ты наверняка хочешь узнать, что я собираюсь делать и зачем. То, что случилось с Маджиатой — пустяки в сравнении с тем, что ждёт тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68