– Я хочу на ней жениться.
– Она об этом знает?
– Конечно! Я сделал ей предложение.
– Но она думает, что ты хочешь жениться только потому, что забыл про кондом?
Хотвайер размышлял над этим все последние дни.
– Полагаю, она знает, что я хочу ее вне зависимости от того, беременная она или нет...
– Подожди, а ты сказал ей, что любишь ее? – спросил Вулф.
Глава 22
– То, что у нас с Клер, – лучше, чем любовь.
– О чем, черт возьми, ты говоришь? Что это – лучше, чем любовь? – в недоумении спросил Нитро.
– Я не могу ее любить.
– Почему? – спросил Нитро.
– Если ты ее не любишь, нечего жениться, – сказал Вулф.
– Я обещал Елене, что никогда не буду любить ни одну женщину так, как любил ее.
Нитро покачал головой.
– Каких только идиотских обещаний мы не даем друг другу в пору первой любви. Я уверен, что ты сказал ей то, что думал в тот момент, но ведь ни ты, ни она не знали, что она умрет первой, а тебе придется всю оставшуюся жизнь провести в одиночестве.
– Я ничего такого не обещал ей, пока она была жива.
– Так о чем ты толкуешь? О клятве у гроба? – спросил Вулф.
– Можно и так сказать.
– Но это же глупо! Чем ты провинился перед ней, чтобы обречь себя на жизнь без любви лишь потому, что она умерла, а ты остался жить?
– Она умерла по моей вине.
– Ерунда, – сказал как отрезал Нитро. – Елена предпочла остаться в своей стране, сознавая, что подвергает себя смертельной опасности во имя веры в правоту своего дела.
– Я должен был вернуться за ней, но меня отправили на другое задание, и я не успел. Поэтому ее и убили.
– У тебя не было выбора, а у нее он был, – уверенно сказал Вулф. – У нее были связи. Она могла бы выехать из страны гораздо раньше. Но ока этого не сделала. Она поставила свое дело выше тебя, а не наоборот.
Клер говорила то же самое. По крайней мере общий смысл был тот же.
Хотвайер вздохнул. Пора было посмотреть правде в глаза. Правде, от которой он старался укрыться все это время, потому что она слишком больно ранила. На первом месте у Елены был долг, а лишь потом он, Хотвайер. И это означало одно – она любила его не так сильно, как он любил ее. Тем более что он умолял ее уехать из страны вместе с ним, несмотря на приказ командования, запретившего ему вывозить Елену.
– Но все это не меняет того факта, что я не испытываю к Клер тех чувств, что питал к Елене.
– И в чем разница? – спросил Вулф.
– Во-первых, в том, что касается секса. С Клер я полностью теряю над собой контроль. Я хочу ее постоянно, и я не могу справиться с собой даже тогда, когда мы заняты делом.
– Это неплохо. У меня с Джозеттой то же самое.
– Я и не говорю, что это плохо. Я даже сказал Клер, что это лучше.
– Опять ты за свое. Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что это чувство лучше, чем любовь? – спросил Вулф.
– Лучше, и ты знаешь, о чем я говорю. Когда я с ней, то у меня мир в душе, я в ладу с самим собой, и я не пытаюсь все время доказать, что я достоин ее чувства ко мне. И мне хорошо.
Нитро и Вулф переглянулись со странными выражениями лиц. Нитро спросил:
– Что еще?
– То, что она может носить моего ребенка, страшно меня заводит. Когда я был с Еленой, я хотел всю ее только для себя. Никто из нас не думал заводить детей. По крайней мере в ближайшее время.
– Ты считаешь, что не любишь Клер, потому что хочешь от нее ребенка?
– Не так, как я любил Елену. В том, что я чувствую к Клер, нет ничего эгоистичного. Я хочу, чтобы она была моей, но больше всего я хочу, чтобы она была счастлива.
– И еще... дай-ка угадаю... – сказал Вулф. – Клер не совершенна, но ты и не хочешь, чтобы она стала совершенством, потому что она нравится тебе такая, как есть.
– Да. Откуда ты знаешь?
– Я то же чувствую в отношении Лиз.
– А ты скучаешь по ней уже сейчас, хотя ты виделся с ней всего несколько часов назад и довольно скоро увидишь вновь? – спросил Нитро.
– Да, черт возьми, – сказал Хотвайер.
Оба друга уставились на него так, словно ждали, что он вот-вот что-то скажет.
– Что? – в конечном итоге спросил у них Хотвайер.
– Так как ты назовешь чувство, которое испытываешь к Клер? – спросил Вулф.
– А у этого чувства должно быть название?
– Может, и не должно, но оно есть, – сказал Нитро.
– И какое же это чувство? Это не просто похоть, потому что я не только хочу ее, она мне в той же мере нравится как человек.
– Ты и в самом деле такой тупой? – нахмурившись, поинтересовался Нитро.
– Нет большего слепца, чем тот, кто не желает видеть, – с ухмылкой сказал Вулф. Хотвайер с удовольствием заехал бы ему по физиономии, но руки были заняты – он вел машину.
– Вы оба начинаете действовать мне на нервы. Я попросил у вас помощи, чтобы вы помогли мне убедить Клер выйти за меня замуж, а вы тут надо мной потешаетесь.
– Почему бы тебе не попытаться сказать ей, что ты ее любишь? – спросил Вулф.
– Я уже говорил...
– Больше, чем ты когда-либо в жизни любил другую женщину, – добавил Нитро, перебивая Хотвайера.
И вдруг Хотвайер в превосходном цветном изображении увидел свою слепую тупость. Черт, какой же он дубина! Он любил Клер и давно бы мог это понять, если бы не прятался от правды с тем же достойным лучшего применения упорством, что прятался в свое время от горькой правды, составляющей суть их с Еленой отношений. Но осознание собственного идиотизма вместо боли принесло ему огромное облегчение.
– Я по уши влюблен в Клер Шарп! Вулф засмеялся.
– Догадливый ты наш.
– Ну вот, наконец компьютер у тебя в голове нашел верное решение, – сказал Нитро и тепло улыбнулся.
– Черт! Теперь мне придется убедить в этом Клер.
– Долго мучиться не придется. Она тоже тебя любит.
– Она мне об этом говорила, но я сказал ей, что не люблю ее. Не думаю, что в этот раз ее будет так уж легко убедить в обратном.
– Но ты справишься.
В этом Хотвайер теперь не сомневался.
Устав донельзя от походов по магазинам, Клер плюхнулась на диван в гостиной.
– Я не знала, что покупка одежды сродни изнурительному марафону.
Элеонора засмеялась. Она сидела на кушетке напротив.
– Мы с мамой опустошили больше торговых центров, чем ты видела за всю жизнь.
– Нет смысла ехать в Саванну, если ты не планируешь там потратить время с пользой, – сказала Фелиция.
Джозетта засмеялась.
– Я думаю, нам с Клер повезло уже в том, что вы решили сегодня не опустошать торговые центры.
– Мы с Элеонорой не хотели подвергать риску ваше здоровье. Видно, вы совсем новички в марафоне, называемом шопингом.
Клер засмеялась. Она была в весьма неплохой физической форме, а уж Джозетта и тем более. Только Фелиция оказалась права – их нельзя было назвать корифеями спортивного шопинга.
– Скажу вам так: двадцатимильный марш-бросок через джунгли дался мне легче, чем этот поход по магазинам, – сказала Джозетта.
– Что у вас тут за шум? – поинтересовалась Лизи, появившись в дверях.
Появление Лиз было встречено с большой теплотой.
– Обсуждаем сегодняшний шопинг. А ты на сегодня закончила свои писательские труды? – спросила Клер.
Лиз кивнула и сладко зевнула, прикрыв рот рукой.
– Да уж. Еще минута за клавиатурой, и у меня мозги начнут плавиться.
– Ну что же, ты как раз успела к чаю.
В этот момент молодая женщина, помощница по дому, принесла в гостиную поднос с большим кувшином холодного чая и стаканами. Все взяли по стакану с прохладительным напитком, и женщина вышла, унеся с собой поднос.
Лиз с блаженным видом потягивала вкусный напиток.
– Мне нравится чай со льдом. Именно такой, как его делают здесь, на юге. Нигде так не умеют его готовить.
– Конечно, – не без самодовольства согласилась Фелиция.
– Да, очень вкусно, но я все же продолжаю надеяться, что мне предложат мятный джулеп, – с улыбкой сказала Джозетта.
– После ужина будет джулеп, если хотите, – сказала Фелиция.
Джозетта улыбнулась, но Элеонора не стала продолжать тему прохладительных и прочих напитков. Она пристально посмотрела на Клер и сказала:
– Чем больше времени я с вами провожу, тем больше укрепляюсь в мысли, что вы с моим братом созданы друг для друга.
– Присоединяюсь, – сказала Фелиция.
– А что до меня, я уже давно так думаю, – заметила Джози.
Клер хмуро взглянула на подругу:
– Тебе ли, Джозетта, не знать, что это не так. Джозетта, конечно, слышала о Елене. И хотя Клер не рассказывала ей подробности о своей семье, но и того, что она ей поведала, хватило, чтобы понять, что Клер никак не вписывается в семейство Адамс.
– А почему? – спросила Лизи и покраснела. – Извините, я вечно сначала скажу что-нибудь, а потом подумаю, стоило ли это говорить.
– Ничего, – сказала Клер. – Вы знаете, что Бретт все еще любит свою погибшую невесту. И еще – мое происхождение не позволяет мне стать членом семьи Бретта.
– Что вы этим хотите сказать? – поинтересовалась Фелиция.
– Мой отец совершил самоубийство, потеряв работу, и мы оказались банкротами.
– Бедная твоя мама, – вздохнула Фелиция.
– Да, она не смогла справиться с ситуацией. Она стала алкоголичкой и умерла от рака печени четыре года назад. У нас было много проблем с полицией, когда я росла. Мама не была из числа тихих пьяниц.
Фелиция покачала головой.
– У тебя было трудное детство, но Бретт едва ли дал тебе повод полагать, что ему есть дело до того, из какой ты семьи.
– Я больше переживаю из-за вас – как вы на это отреагируете. Элеонора работает на выборной должности.
– Ах, пустяки. Вы – живое воплощение американской мечты, Клер. Ты сама себя сделала – смогла подняться над тяжелыми обстоятельствами и построила для себя другую, лучшую жизнь. Лично меня впечатлила твоя история, а кого она не впечатлит, пусть голосуют за конкурентов.
Джозетта засмеялась.
– Мне это нравится. Я всего этого не знала, но зато теперь понимаю то, что раньше ставило меня в тупик. Только одного я понять не могу: как ты столько лет заботилась о матери и совершенно не научилась готовить?
Клер улыбнулась.
– Хочешь верь, хочешь нет, но мама была адептом вегетарианства, причем в самой жесткой форме – ела в основном сырые овощи и фрукты. Мы никогда не готовили мясо. Варили лишь рис и картофель. Я не знаю, как она для себя оправдывала употребление алкоголя, да еще в таких дозах, но к еде она относилась с фанатизмом. Я научилась печь картофель в микроволновке, и у нас еще была пароварка для приготовления риса.
– Ну, теперь понятно, – сказала Джозетта.
Клер обвела взглядом всех присутствующих и улыбнулась.
– Бретт сказал, что вы именно так отреагируете на мой рассказ о своем прошлом, – сказала она, обращаясь к Элеоноре.
– Он хорошо меня знает, – ответила она, явно польщенная.
– Он не понимает, что вы все им гордитесь. Бретт временами чувствует себя аутсайдером, мне так кажется.
– Ты могла бы помочь ему увидеть все в правильном свете, – сказала Фелиция. – Он сделал свой выбор и построил для себя хорошую жизнь, которой можно гордиться, но иногда нужен кто-то со стороны, чтобы пробиться сквозь барьеры, возведенные в прошлом.
– Вы думаете, у меня хватит влияния?
– Я в этом уверена.
– И еще... Насчет Елены, мне кажется, ты заблуждаешься. Бретт не может любить призрак, он любит женщину из плоти и крови – тебя, – сказала Элеонора, бросив на Клер многозначительный взгляд.
Мужчины вернулись после ужина. Клер обрадовалась, узнав о том, что Бретт передал Этану информацию о подозрительном политике и теперь делом займутся официальные инстанции. Но что Клер не понравилось, так это намерение Бретта держать ее подальше от людских глаз до тех пор, пока преступник не будет арестован.
– Мне надо возвращаться к работе. На мое место просто возьмут другого!
– Теперь, когда ты получила высшее образование, ты можешь заняться другой работой, которая больше соответствует твоей квалификации, моя сладкая.
– Ну вот. Теперь мне придется искать работу... – Клер совсем не улыбалась мысль отправиться за границу или исчезнуть в другом штате прямо сейчас. Свобода, о которой она мечтала, ее привлекала меньше, чем перспектива наладить отношения с Бреттом.
– Тебе не надо ее искать, она у тебя уже есть.
Клер опасливо подняла на него глаза. Интересно, что он имеет в виду под работой? Работу жены?
– Я говорю о нашей компании.
– Но ты уже дал работу Джозетте. Зачем тебе еще и я?
– Ты нужна мне, это точно. Но ты нужна и компании. Джози отлично владеет компьютером, но ты – просто ас.
– Он прав, Клер, ты в этом деле гений, – отозвалась Джозетта. Она сидела в кресле на веранде. Судя по голосу, она совсем не обиделась на Бретта за то, что он так превозносил Клер в ее присутствии. – Кроме того, мне еще надо закончить учебу, и я не хотела бы одновременно и работать, и учиться. Да и потом, когда я закончу учебу, я скорее всего предпочту работать на Даниэля. Меня больше привлекает архитектурный дизайн, чем работа у Хотвайера и Вулфа.
– Мы уже все обсудили и пришли к обоюдному согласию, – сказан Вулф.
– Ноя...
– По-моему, у вас открывается блестящая возможность, – сказал отец Бретта. – Все, за что берется мой сын, просто обречено на успех, и это означает, что вы в самом начале блестящей карьеры.
– Спасибо за доверие, папа.
– Всегда пожалуйста, сын. Я думаю, ни для кого не секрет, как я горжусь тобой. Из тебя вырос настоящий мужчина.
Бретт смотрел на отца во все глаза, беззвучно, как рыба, открывая и закрывая рот.
– Ты в самом деле так думаешь?
– Конечно.
– Спасибо.
Клер почувствовала, что слезы счастья подступили к глазам. Она сморгнула их, не дав пролиться. Лиз не была столь щепетильна. Она вытерла мокрые щеки.
– Это так славно. Вулф рассмеялся.
– Ох уж эти беременные женщины и их гормонально зависимая сентиментальность.
Лиз шлепнула его по руке, но тут же была усажена на колени. Вулф искупил свою вину быстрым поцелуем.
Элеонора с мужем и детьми отправились по спальням, и на веранде остались только бывшие контрактники, их жены, Клер, Бретт и его родители. Они просидели на веранде допоздна. А наболтавшись вдоволь, отправились спать.
На следующее утро Клер, проснувшись, увидела над собой склоненного Бретта, размахивающего перед ее носом тонкой белой полоской.
– Я узнал из заслуживающих доверие источников, что если ты пописаешь на эту полоску, то с вероятностью девяносто девять целых девяносто восемь сотых процента мы можем узнать, беременна ты или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36