Мета даже не сразу поняла, что это про нее, а когда поняла, ей было проще подумать, будто она ослышалась. Или предположить, что это слово на каком-нибудь чужом языке означает…
Ее размышления были прерваны, так как оба охранника, отойдя на несколько шагов, вдруг остановились и, по инерции общаясь на меж-языке, обсудили крайне интересный вопрос.
– А может, ее надо было вести прямо в главный каземат султана Азбая, где сидит тот бесноватый фруктовик, которого только что поймали?
– Нет, нет! – ответил другой уверенно. – Я точно помню: именно сюда, к чокнутому.
Вскоре их шаги затихли вдали.
Велико оказалось искушение сразу пойти разыскивать главный каземат султана, но это было бы неправильно во всех смыслах. И даже опасно. Мета (в который уж раз?) подчинилась голосу разума. Все-таки здесь ее ждали, а значит, именно здесь и удастся что-нибудь выяснить. Тем более раз ее так запросто оставили одну, вряд ли готовится какая-нибудь страшная экзекуция. Скорее всего ее просто привели к кому-то для развлечения, словно гетейшу или партизанку. Честно признаться, она плохо помнила, как звали подобных женщин в древности. А в общем, нетрудно было и сразу сообразить, что цель привода сюда ночью именно такова.
«Что ж, любитель незнакомых женщин, встречай меня!» – сказала про себя Мета с озорной улыбкой и распахнула дверь.
Вышедший ей навстречу мужчина оказался молодым, темнокожим, высоким, очень мускулистым и вообще довольно приятным на вид, если, конечно, не считать его абсолютной безволосости. Улыбался парень широко, от уха до уха, жадно пожирал Мету глазами с нескрываемым восторгом и желанием и говорил на своем, моналойском, масляным, воркующим голосом, но явно какие-то хамские гадости.
Интуитивное впечатление не обмануло. Как только абориген перешел на эсперанто, быстро смекнув, что Мета на местном наречии ни бум-бум, первая же его фраза прозвучала так:
– Что ты там попку прячешь да грудь выпячиваешь? Иди скорее сюда, дурашка!
И вместе с этими словами он бесцеремонно потянул свои лапищи к вожделенному телу вошедшей гостьи.
– Да ты за кого меня принимаешь? – задыхаясь от возмущения, выпалила пиррянка.
Его рука уже хватала ее за плечо, и следующей фразы Мета дожидаться не стала. Слышала какието слова вполуха, но хруст ломаемой кости запомнился ей гораздо лучше.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Язон очнулся в сыром и темном подвале. Слабый-слабый свет сочился откуда-то сверху, скорее всего не из окошка, а просто из случайной щели. В первую очередь он ощупал голову. Волосы слиплись от запекшейся крови, но боли уже практически не было, и он даже рану толком найти не сумел. Значит, времени прошло изрядно. Или его способности к регенерации тканей продолжали развиваться достаточно бурно. Подсветка универсального циферблата не работала. Так что выяснить, который час, самым простым способом не удалось. Более сложные варианты были впереди. Главное, у него не отняли всего, не раздели догола – значит, остается много реальных шансов выбраться. Возможно, он выберется отсюда даже раньше, чем за ним придут. Если придут вообще.
Последняя мысль показалась особенно грустной. На этой дурацкой планете Моналои все настолько нелогично! Почему бы не предположить, что никакие это были не солдаты – а так, обыкновенные воры и хулиганы? Забрали у него оружие, передатчик, фонарь, альпинистское снаряжение, а аптечку и целый ворох других приборов оставили, потому как не сообразили, что это. Самого же потерпевшего бросили в глубокую яму – этакую братскую могилу для всех ограбленных. Почему нет? Кстати, надо проверить, целы ли кости.
Кости оказались целы. Он легко сумел встать, размял затекшие мышцы и долго шарил по карманам в поисках предмета, который помог бы добыть огонь или просто свет в любой форме. Ничего такого не обнаружив, Язон принялся изучать свою тюрьму на ощупь. Тактильный контакт с шершавыми, но явно искусственно обработанными стенами скорее порадовал его Значит, все-таки темница, и стало быть, он еще кому-то нужен. Глядишь, и покормят. Ладно, что дальше? Аптечка, пристегнутая к руке под разорванным комбинезоном, исправно работала, в частности, благодаря ей он не ощущал сейчас сильного дискомфорта. В физическом смысле. А в моральном очень давила полная неизвестность и стыд за собственное нелепое поведение. Полез на рожон, как мальчишка, как будто впервые попал в незнакомый мир. Рассказы фермера, что ли, на него повлияли? Мир без насилия, мир без хищников, все тут счастливы… Но ведь даже фермер сказал, что с приходом фэдеров все стало по-другому. А Крумелур – так вообще не велел сюда соваться. Может, он это по-доброму? Ведь заинтересован же в Язоне. Плохого ему явно не желал…
Но все эти мысли прокручивались в голове как бы вхолостую.
О высокие звезды! Что он знает о силах, управляющих планетой Моналои? А вдруг фэдеры не контролируют ситуацию в полной мере? Вдруг не только монстры из-под земли, но и взбесившиеся представители других кланов и каст давно раскачивают хрупкое равновесие этого странного мира?
Выбираться без посторонней помощи расхотелось напрочь. Язон попробовал крикнуть. Эхо отскочило от стен, заметалось по узкому колодцу камеры, и вмиг стало ясно, что потолок здесь необычайно высок. Он ждал ответа, но безрезультатно.
Наконец обнаружилась дверь. Все-таки его не сверху бросали. В узкие зазоры меж досок, схваченных друг с другом металлическими полосами, просачивался едва заметный свет. Язон припал к одной из таких щелочек, увидеть ничего не смог, но в отчаянии еще раз крикнул теперь уже в дверь:
– Люди! Я очнулся!
Развлекаясь, он повторил эту фразу на всех доступных ему языках, и наконец в глубокую тишину подвала, до того нарушаемую лишь монотонно падающими в углу каплями воды, вторгся новый звук. Скрип деревянной конструкции. Лестницы, должно быть. Неужели это шаги? Да, шаги.
Кто-то долго гремел ключами в замке, наконец дверь открылась. В проеме стоял лысый темнокожий моналоец с факелом, позади него еще двое – на пару ступенек выше по крутой загибавшейся лестнице. Дальше – ничего не видно. Можно рвануть напролом. Но кто же знает, сколько их там? Глупо. Лучше поговорить.
– Я хочу видеть вашего начальника, – сказал Язон на эсперанто.
Моналоец что-то промычал невнятно, и Язон повторил фразу на местном.
– Говори со мной, – великодушно предложил факельщик.
Не очень-то верилось Язону, что с ключами и факелом спускаются в темницу местные руководители, но делать было нечего, и он спросил:
– Когда меня выпустят?
– Когда Высший Совет Ордена Теней Алхиноя решит, что настало время. Я – один из членов Высшего Совета, но я не могу решать без кворума.
Ответ был исчерпывающим в своем идиотизме, и Язон поначалу даже растерялся. Потом решил поинтересоваться конкретно:
– Сколько дней понадобится Высшему Совету Ордена Теней Алхиноя на принятие решения?
Язон очень старался не исказить название организации, о которой вошедший говорил с таким пиететом, что произносил каждое слово явно с большой буквы. Кажется, удалось повторить все без ошибок, и разговор благополучно продолжился.
– Двое суток, – таков был предельно лаконичный ответ.
После этого Язон рискнул уточнить, действительно ли через двое суток он получит полную свободу. И выяснилось, конечно, что этот псих просто морочит ему голову. Через два дня Язон-де предстанет перед Высшим Советом, ему-де будет позволено лицезреть Великих Жрецов и даже лично самого Первого Великого Жреца. А дальше, не исключено, его оставят жить здесь, в лесу, или, возможно, он будет отдан тем самым Теням, которые в действительности и правят планетой Моналои.
Приятно было услышать, что эти сумасшедшие все-таки говорят о планете Моналои, стало быть, хотя бы понимают, где они. И таким образом остается надежда на контакт с нормальными людьми.
«Двое суток можно и подождать. Или все-таки устроить побег? – лихорадочно соображал Язон. – В любом случае не сейчас. Сейчас они слишком хорошо готовы ко всему».
Он придумал еще один важный вопрос:
– Меня будут кормить здесь в течение этих двух суток?
– Да, пришелец, – солидно пообещал человек с факелом и добавил: – Если ты назовешь нам свое имя.
Вот тут уж точно темнить не стоило! Его имя на Моналои кое-что да значит! Это хорошо известно еще от Крумелура.
– Во всех мирах Галактики меня зовут Язоном динАльтом! – объявил он с предельной торжественностью.
Эффект оказался меньшим, чем можно было ожидать, но все-таки. Темнокожие лысины в проеме дверей заколыхались, свет единственного факела задрожал, послышалось бормотание и шепот многих людей. Долго звучала эта монотонная, нечленораздельная тарабарщина. Они явно обсуждали услышанное, примеривая новые сведения к своим безумным канонам. Но благодаря этому Язон вполне определенно понял одно: людей за дверью не трое, а гораздо больше. Значит, он правильно не рванулся туда. И вообще, может, на лестнице уже собрался кворум? И тогда решение вынесут прямо сейчас, досрочно!
Не тут-то было. Шум голосов постепенно стих, и факельщик возвестил:
– Жди решения, Язон динАльт! Шансы твои на вечную жизнь среди Духов и Теней Алхиноя весьма велики.
После этого дверь была решительно захлопнута, все засовы задвинуты, ключ проскрежетал в замке, и Язон остался в полной растерянности. Жизнь среди Духов Алхиноя, да еще вечная, мало прельщала его. Это попахивало каким-нибудь ритуальным сожжением или утоплением. Бессмертным его уже сделали однажды, второй подарок такого же рода был бы явно излишним. И вообще, собственная «неумираемость» Язона отнюдь не означала, что тело его, способное к бесконечным циклам регенерации, нельзя уничтожить. Умертвить его можно было тысячами разных способов. А Язон еще собирался пожить. Ему пока не надоело. В Галактике еще оставалось так много интересного!
«Ну что ж, мои безумные братья, – подумал Язон, – своим последним утверждением вы просто вынуждаете меня бежать отсюда, и как можно скорее. Только надо хорошенько подготовиться. И дождаться момента, когда принесут пищу. Ведь не станете же вы собирать кворум, чтобы принести мне миску с похлебкой!»
Он был полностью готов к бою уже через десять минут и в остальное время от скуки просто моделировал различные варианты прорыва наверх. Долгожданный момент наступил часа через четыре.
Язон внимательно прислушался к шагам на лестнице и понял, что там, конечно, не один человек. Сколько же? Если повезет, их будет всего двое. Так было принято в тюрьмах у всех народов, на многих планетах, в разные века. Ну а если не повезет… О чернота пространства!
Дверь распахнулась резче, чем в прошлый раз, и Язон ударил с размаху первого же появившегося на пороге.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Абориген, ждавший женщину, оказался отличным бойцом, одаренным физически от природы, хорошо обученным и отчаянно смелым. Мета прониклась искренним уважением к его неистовым попыткам одержать победу. С одной здоровой рукой и с острой болью в другой он сделался как будто только злее, а силы и мужества нисколько не поубавилось. В сущности, он даже оставался опасен. Пришлось ткнуть его пальцем в сонную артерию, чтобы отдохнул хоть немножко. И пока несчастный лежал без сознания, пиррянка вправила ему кость, наложила шину, сделала повязку и обработала травму новейшими средствами из аптечки. Потом наконец сообразила, что нелишним будет еще и связать этого мускулистого парня. Едва ли, очнувшись, он станет вести себя тихо, а очередной раунд кулачного боя не интересовал Мету в связи с ее явным преимуществом. В итоге, когда все приготовления были завершены, приводящий в чувство укол явился последним торжественным аккордом.
На меж-языке парень говорил действительно лишь слегка. Лучше всего знал ругательства, выслушивание которых не доставляло Мете особой радости. Но примерно через минуту злобного шипения, брызганья слюной и попыток освободиться со стороны пленника они благополучно договорились об общении на эсперанто. К счастью, в процессе всей этой нелепой борьбы мужское достоинство не позволило поверженному женщиной воину кричать и звать на помощь. А не то пришлось бы снова на время выключать его или, как минимум, заткнуть рот каким-нибудь импровизированным кляпом.
Из последующего пятиминутного разговора выяснилось, что этот местный стражник по имени Фуруху, гордо называвший себя персональным охранником султана, на удивление смышлен и даже образован. С его профессией подобные качества как-то плохо вязались, и слово за слово Мета выяснила, что Фуруху совсем не прост. Он – уникум, которого держат здесь с целью изучения. Ничего себе случайная встреча! Выяснила Мета и многое прочее, что было известно персональному охраннику султана Азбая. Он охотно делился с ней, даже не разобравшись толком, кто она и откуда. Перед ним была самка фруктовика, обаятельная, умная, свободно говорящая на фруктовиковом и эсперанто, – этого было вполне достаточно. Собственно, для предельной откровенности Фуруху хватило бы уже и того, что женщина прилетела с другой планеты. Ведь за последние дни он возненавидел Моналои – совсем недавно родной, а теперь ставший чужим и страшным мир, где горстка злобных фэдеров держит всех людей в полном неведении. Сильнее всего на свете он рвался теперь к знаниям и к другим мирам. Он даже поделился с Метой своей главной бедой. Он рассказал давешнюю историю о прекрасной девушке, открывшей ему глаза на многие моналойские тайны и, быть может, за это поплатившейся жизнью. Он искренне верил, что Мета теперь продолжит ее благородное дело и в итоге поможет ему, Фуруху, улететь с этой духами проклятой планеты. Однако почемуто именно пушистая девушка говорила, что нельзя моналойцу никуда улететь…
Мета оказалась, разумеется, не готова обсуждать с Фуруху столь серьезные темы. Она пока вытрясала из него информацию, а с выводами не торопилась. Читать же лекцию о других мирах, прямо скажем, было не время.
Она давно уже развязала его, оба сидели за столом, и Фуруху, конечно, попивал чорум, чтобы хоть немного успокоиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50