Чан Кай Ши как-никак расплачивался за военные поставки валютой. До 1939 года 30 % военного производства Германии шло в Китай.
Ограничение передвижений в военное время только укрепило позиции касты перевозчиков. В СССР до войны значительное количество даже городского населения не имело паспортов. Куда ты уедешь, не отметившись в домовом комитете? До первого участкового. Дворник доносил о каждом съехавшем или пропавшем на третий день. Война позволила решить и эту проблему. По стране металась масса народу со справками и командировочными удостоверениями, чем не преминула воспользоваться и немецкая разведка. До 1943г. красноармейцы не имели удостоверения личности. А если запасной полк формировался где-нибудь в Малой Вишере, ныне оккупированной немцами, как проверить? Облавы в местах скопления народа: в поездах, на вокзалах, базарах, проводились с единственной целью – собрать мужиков призывного возраста. Участвовали в них войска, местную милицию не допускали – она бы всех отпустила за взятки.
Если у военкома в районе был базар, то все соседние за большой бакшиш обращались к нему за помощью – набрать должное число голов в месяц. Где ещё можно было поймать местного? Все выглядело, как в фильмах про немецкую оккупацию: стрельба, собаки, крики… «Подозрительных» загоняют в полуторки, везут на фильтрационный пункт. Смотрели по зубам, если хорошие – годен. Если начальники не успеют за несколько часов позаботиться и забрать из этого чистилища – попадаешь в эшелон, охраняемый «маслогрызами», и – конец, никакая «бронь» тебя не спасет.
Там же, в Ростове, познакомился я с одним тружеником тыла, работал в Ташкенте на «Мосфильме».
– Что ты там делал?
– Верблюдов водил, снег изображал…
– Как это?
– Насыпали соль и ездили на санях (снимали фильм «Иван Грозный»).
За реквизитом выезжали в командировки в Москву. Ездили бригадами по несколько баб и мужиков. Контрабанду «Мосфильмовцы» везли на себе – «вприпарку» и в чемоданах. Так как «менты хапали», то посредники забирали товар где-то в Рязани. Обратно, как я уже упоминал, везли деньги.
Однажды мой знакомый поленился перевязать такой чемоданчик бечевкой. Случилась облава, в вагон с двух сторон ворвались красноармейцы, чемодан упал с полки, пачки денег рассыпались по проходу. Красноармейцы не ожидали, кинулись подбирать. Он рассказывал:
– Я гребу деньги назад в чемодан, а патруль вместе со мной в карманы. Один засунул руку в чемодан, я его крышкой, еле вырвался. Повезло, что солдаты трясли, а не «менты», те бы отобрали все, вывезли за пакгаузы и убили. (Из страха – боялись Абакумова, он держал в руках Наркомат внутренних дел).
Мой знакомый, кроме «брони» имел ещё и белый билет, диагноз – эпилепсия. Но в 1944г. его все равно выбили взашей. Вернулся из эвакуации в Москву – там опять комиссия, врач справку из Ташкента порвал и швырнул ему в морду:
– У нас такие эпилептики служат в штурмовых отрядах.
Услышав о «штурмовых отрядах», знакомый мой загрустил. Когда у него спросили: «В каких войсках хочешь служить?», он выбрал пехоту. Но до фронта так и не дошел, застрял в Польше – сказался прежний торговый опыт. На киностудии наш коммивояжёр давал взятки худруку и помрежу, те – выше.
У эвакуированных функцию посредничества в торговых операциях на Великом Шёлковом Пути переняли азовские греки, сосланные в Казахстан при Сталине и расконвоированные при Хрущеве. В Средней Азии греки заполнили экономическую нишу бухарских и прочих евреев, ушедших с армией Андерса. Это была ещё та лавочка, в «поляки» мог записаться практически любой из соотечественников, и в глаза не видевший черты оседлости. Основная их масса осела в Иерусалиме уже в 1943-44гг. Покинуть СССР с Андерсом не смог только тот, кто не захотел покидать это золотое дно преждевременно. В пятидесятые Среднюю Азию покинули курды, заведенные одним из своих вождей, Барзани, в советское рабство. Когда кочевников загнали в колхозы, несколько тысяч их прорвалось через границу вместе со скотом и техникой.
Разрыв отношений с Китаем, последовавший в 1963г., был воспринят греками, как личная трагедия. «Челноки» поставляли в комиссионные магазины Москвы самые удивительные товары, всё ту же мануфактуру: шелк, крепдешин, креп-сатин, креп-жоржет, мужские сорочки, носовые платки, зонтики от солнца, размокавшие под дождем (с ними ходила вся столица), и ещё более причудливые и, казалось бы, бессмысленные продукты китайского ремесла: бумажные шары, раскрывающиеся в цветы, бумажные фонарики, белила (китаянки, в отличие от наших дам, не румянились, а белились). Причина столь странного выбора ассортимента крайне проста: в обмен везли старые газеты китайцам на самокрутки, их курили даже в НОАК. Что ещё можно было выменять за мешок макулатуры (сколько донесёшь)?.. Путящие товары и в Китае стоили денег, макулатуру за них пришлось бы возить год. Газеты пачками скупали в ларьках, некоторое их количество – с портретами вождей, милиция отнимала в поездах. Остальные благополучно достигали границы. Коробейники сгружались на ж/д станции, километрах в пяти от границы. Проводник собирал положенный кому-то дуган (взятка. – кит.), и все отправлялись кружной дорогой вокруг заставы.
Греки покинули Советскую Среднюю Азию тем же путем. В китайских портах их ожидали греческие консулы, выдававшие им паспорта подданных Его Величества Басилевса Константина. Передвижение коммунистическим Китаем не составляло проблем. В Китае и в девяностые годы у людей нет паспортов. Билеты на поезд или пароход до сих пор недоступны трудовому земледельческому или скотоводческому населению, частный транспорт был запрещен, грузовики принадлежали военному ведомству, родственники жили поблизости, количество праздничных дней не превышало четырех в год – на праздник Нового Года по лунному календарю. Так что праздношатающихся в стране не было. А у греков имелись деньги.

Афганистан до войны

Не знаю, как сейчас, но до самого вторжения отношение афганцев к «шурави» было вполне дружественным. Советско-афганская граница на значительном протяжении была установлена по рекам Аму-Дарье и Пянджу. Ежегодные паводки с гор регулярно разрушали проволочные заграждения вдоль берега. Вода прокладывала новые русла. Советская сторона восстанавливала их относительно линии фарватера, проблем с демаркацией не возникало. Похоже, что афганцы ничего не знали о самом этом понятии. Зачем им демаркация? Границы противоречат самому духу Востока: купец собрал караван, захотел – поехал куда ему нужно. Грабить его позволено только разбойнику.
Современные караваны из Индии шли через Пакистан и Афганистан, либо северным маршрутом, через легендарный Хайберский проход на Термез, либо южным, через Кветту, Кандагар на Кушку. Посредничали в торговых операциях в основном пуштуны. Из Индии везли высококачественный хлопок (советский годился разве что на порох), шерсть, пух, ткани, опий-сырец в десятикилограммовых головках. Транспортным средством служили седельные тягачи «Мерседес», «Вольво», вызывавшие тогда неизменное восхищение у наших. Впереди, на белом «Мерсе», раскатывал караван-баши. На советской стороне караван стоял с неделю, пока шла проверка груза. Десятикилограммовые головки опия (его покупали для нужд фармацевтической промышленности) принимали по весу. Строгость восточных обычаев послужила дополнительной статьёй дохода для наших баб. Не хочу врать о проституции, дело интимное, но таможенницы нашли способ зарабатывать стриптизом прямо на рабочем месте. В первый день по прибытии каравана, они одевали мини-юбки, самые отчаянные – без трусов, либо, в зависимости от вкусов, купальные костюмы, и в таком виде принимали товар. Афганцы буквально валились с ног. На другой день наши появлялись в платьях до пят и ходили в них несколько дней подряд. Пока среди караванщиков не начиналось волнение, и те, наконец, не давали бакшиш начальству, от которого что-то перепадало и самим таможенницам. Стриптиз возобновлялся. Когда поток иссякал, дамы вновь появлялись в длинных траурных платьях.
На границе похожие одеяния и платки выдавали «ханум» – женам советских специалистов, выезжавших на работу в Афганистан. Не столько из уважения к местным обычаям, сколько из соображений безопасности, чтобы избежать неприятностей. В той части Востока белая женщина стоила огромных денег, но даже с самыми свирепыми племенами проблем у специалистов не возникало – вода нужна всем. Стоило тому же начальнику геологической партии после обеда напиться и завалиться где-нибудь на буровой, как его тут же относили к «ханум» и оставляли у дверей. Утром приходили:
– Иди бури.
Пока бурят, местные сидят вокруг в неспешном ожидании чуда.

Космонавты

Присутствие космической индустрии в городе ни в чем не проявлялось, разве что на въезде стоял фаллический символ – макет ракеты в натуральную величину, заменявший обычные изображения Ленина в виде финикийского божества Ваала.
Немецкую ФАУ-2 запускали, поджигая замедлитель обычной спичкой. Считалось, что советскую баллистическую ракету можно было запустить с помощью телефонного аппарата ТА-57, проводились даже учения на предмет аварийного запуска. Автономности, как и неуязвимости ПУ уделялось довольно много внимания. Меня допускали к составлению боевых графических документов плана боевой готовности полка, плана охраны и обороны. Сидел и вычерчивал всю эту чушь офицерской линейкой. Мы с начальником штаба угорали со смеху. Нужно было рассчитать потери в разных режимах: при применении оружия массового поражения и без. По боевому расписанию музкоманда числилась похоронной, завклубом – её начальником. На них полагалось определённое количество лопат, веревок и досок. Составлялись и совершенно невероятные сценарии боевых действий, например, выхода ракетного полка из окружения. Это в пустыне-то! Перед этим расчеты аварийного пуска должны были приехать к пусковым установкам, разбить ломами завал, залезть в шахту и запустить ракету. Называлось – «заживо сгореть».
Преимуществом советских РВСН считалось наличие неуязвимого командного пункта – космической станции «Союз». Американцы подобного КП не имели. По мнению высшего военного, партийного и государственного руководства, подобные ухищрения, в конечном итоге, могли привести к победе ядерной войны. Для осуществления хоть какого-то руководства со стороны космического КП, пусковые установки были оснащены приёмными антеннами. Покрытые слоем теплоизоляционного материала, они также должны были выдерживать ядерный взрыв в непосредственной близости от объекта.
Как-то кому-то пришло в голову провести в нашем полку эксперимент на выживание. Девять дураков – три смены – на глубине 80 метров несли учебно-боевое дежурство, сколько выдержат. Купились на космический паёк. Ну, просидели эти «глубинные космонавты» месяц, поднялись на поверхность. В их честь играл военный оркестр. Командир поблагодарил их за службу:
– А теперь, мудаки, побриться, постричься и…
Начальник штаба пояснил:
– Вы через три дня в графике боевого дежурства.
Они потом долго с восхищением вспоминали, как жрали космический паёк. Прапорщик Неженко, на складе у которого он хранился, спёр коробку. Мы попробовали: хлеб плитками по двенадцать грамм, чтобы сразу помещался в рот. Полусырой, чтобы не было крошек. Горький мясной фарш, напичканный вместо соли кальцием. В невесомости человек очень быстро теряет кальций, космонавты буквально мочатся кальцием. Если продолжительность полета больше месяца, потери кальция так велики, что по возвращеии они не могут стоять на ногах – кости изгибаются дугой. Первые дни после полета их держат в бассейне с поплавками на шее и интенсивно пичкают кальцием. Когда я все это увидел и попробовал, приобрел стойкое отвращение к ремеслу космонавта.
С некоторыми космонавтами, например с Климуком, я говорил по-душам. Это глубоко несчастные люди, их губили командировочные – 25руб. за сутки пребывания на орбите, не считая зарплаты и разных надбавок. Невесомость – это как алкоголь или наркотик – кислородное голодание и, связанная с ним замедленная или неадекватная реакция. Нет силы тяжести, кровь циркулирует только за счет сокращений сердца, пульс замедляется. Идеальная форма тела в космосе – амёба. Самое страшное, что нет понятий «верх» и «низ». Человек теряет ориентацию и впадает в состояние прострации. «Мы уже никуда не смотрели, в иллюминаторы не выглядывали. По ночам бабы снятся. Просыпаешься, а „низ“ в другом месте».
Благо, на борту всегда было что выпить. Наши люди в этом отношении жалостливы, были бы деньги, механики в кабину занесут. Коньяк проносили в целлофановых кульках. Жидкость при перегрузках не сжимается, в чем Жюль Верн был совершенно прав. Главное было успеть выпить за время пребывания вне пределов видимости с ЦУПа. Американцы, зная это, хорошо представляли себе, что такое русские на орбитальной станции. Пили, да ещё как! Со скандалом. Некоторые по 2-3 суток не выходили на связь. Да и немудрено от такой жизни. Коты, например, в невесомости сходят с ума сразу, так как не за что зацепиться, и они не могут перевернуться лапами вниз. Кидаются, рвут кабели, будучи не в силах понять, что хвост им не нужен, и мыши парят посреди клетки.
Душ – два насоса: один с избыточным давлением, другой – с разрежением. Капли по тебе стекают, теоретически – моют. Если пролил чай, капли вьются вокруг (маслянистая жидкость неопределенного цвета с запахом армянского коньяка).
Но и в таких условиях желание брало своё. Ещё одна загадка космоса: Савицкую драли всем экипажем, только кончить в невесомости никак не получается. Старожилы космодрома рассказывали, как буквально пинками забивали в космический корабль Терешкову, и как та при этом визжала. Во время старта, при ускорении она, якобы, вообще находилась без сознания. Не знаю, как воздействуют полеты на женскую сексуальность, но для мужской потенции они явно противопоказаны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41