Иван Иванович допивал свой кофе и, выглянув во двор через окно, заметил, как подкатила к парадной выделенная в его распоряжение бежевая «двадцатьчетверка». Подтянув резинку на галстуке, он поправил под левой рукой плечевую кобуру с табельным «Макаровым», накинул серый твидовый пиджак в черную точку и, уже в прихожей, взглянув на свое изображение в зеркале, взялся за ручку двери.
Телефонный звонок заставил его остановиться. Ни от кого звонка он сейчас не ждал, а потому первым желанием было выйти за дверь: пусть звонят себе! Если со службы, то он скоро сам будет в министерстве, а если кто другой, то перетопчутся. Нет, все же подполковник вернулся от двери и с недовольным видом поднял трубку.
– Слушаю.
– Иван Иванович? – раздайся на том конце провода густой мужской баритон.
– Да. Говорите, я опаздываю. – Багаев внутренне собрался. Голос ему был совершенно не знаком.
– Вам привет… из Ташкента. – Вторая половина фразы прозвучала с некоторым нажимом.
У Багаева запершило в горле.
– Кто вы? Мы знакомы? – Подполковник почувствовал, как вспотела ладонь, сжимающая телефонную трубку. – Откуда вам известен этот номер?
– Мне его дал полковник Султанов, – спокойно ответил ему обладатель густого баритона. – Вам от него посылка.
– Ах! – радостно воскликнул Иван Иванович. Радостно ровно настолько, чтобы не переиграть. – Вы от Миркузйя Мирвалиевича! Так бы сразу и сказали! Я, правда, сейчас тороплюсь, но вечером мы могли бы встретиться. Давайте часов в девять у ВДНХ. Идет?
– Идет, – ответили баритоном и повесили трубку.
Его рабочий день прошел в кабинете генерала Сараева. Здесь собрались все сотрудники, задействованные в проводимой сверхсекретной операции.
Вернувшись вечером домой, он отпустил машину, побрился, переоделся и, выйдя на улицу, поймал такси.
– До трех вокзалов!
– Сделаем.
Вышел к Казанскому, не спеша прошелся в толпе. По подземному переходу проскочил, секунда в секунду подгадав, к трамваю. Доехал до Ольховской. Там нырнул в неприметный переулок. Дворами вернулся к Комсомольской площади и вошел в универмаг «Московский». Здесь, обходя прилавки, уже в который раз за последние полтора часа убедился в отсутствии «хвоста». Теперь можно было ехать к месту встречи. На стоянке у Ленинградского вокзала его ждали желтые «Жигули» без водителя. Он открыл дверцу своим ключом, уселся за руль и тут же тронулся с места. Прокатился по городу еще с полчаса и лишь потом взял курс на ВДНХ. Тормознул в стороне от непосредственного места встречи. Отсюда хорошо просматривалась площадь перед выставкой.
Человек «от полковника Султанова» появился в двадцать часов пятьдесят семь минут. В том, что это именно он, Багаев не сомневался. По-южному загоревший мужчина расхаживал перед центральным входом на ВДНХ, держа в руке ярко-оранжевую дыню и непрестанно поглядывая на часы.
Иван Иванович не торопился обнаружить себя, наблюдая за гостем из салона, хотя стрелки на циферблате показывали начало десятого. А тот уже начинал заметно нервничать. Прождав еще четверть часа, гость раздраженно сплюнул себе под ноги и широким размашистым шагом двинулся прочь. Не оглядываясь. Подойдя к троллейбусной остановке, с силой швырнул дыню в массивную чугунную урну-колокол и продолжил свой путь.
Этого и ждал Багаев. Ему нужно было узнать – один ли пришел гость на встречу и не собирается ли чего вытворить. Включив передачу, подполковник двинулся следом. Ничего подозрительного не обнаружилось. Желтые «Жигули» прибавили ходу и тормознули возле мужчины как раз в тот момент, когда он вышел на обочину, чтобы поймать такси.
– Куда едем? – с видом заправского «левака» спросил Багаев, открывая перед ним переднюю дверцу.
Брови мужчины сначала удивленно взметнулись вверх, затем нахмурились. Впрочем, гость из Ташкента размышлял недолго. Прыгнул на сиденье рядом с водителем, и «Жигули» рванули с места. Некоторое время ехали молча. Пассажир часто оглядывался, опасаясь слежки. Багаев был спокоен – «наружка» работала чисто. На всякий случай, для натуральности, Иван Иванович еще попетлял по городу и заговорил, лишь когда выехал на Щелковское шоссе.
– С приездом, – буркнул без особого восторга.
– Как узнали меня? – спросил гость.
– На лбу написано.
– Любезны вы, однако! – Пассажир потер озадаченно лоб, словно и впрямь хотел стереть надпись.
– Не на приеме, поди…
– Но и не на допросе! – не без вызова вы сказался гость.
Поразмыслив, Багаев пришел к мнению, что зарываться не стоит. К тому же дело, в которое он вошел, обещало быть перспективным. Ради этого можно переступить и через собственные амбиции.
– Не принимайте близко к сердцу, – обратился он к гостю. – Как там Миркузий Мирвалиевич?
– Плохо, – односложно ответил тот.
Не доезжая до Щелкова, «Жигули» свернули на неширокую лесную дорогу и тормознули. Оба вышли из салона и теперь прогуливались среди разлапистых сосен и лиственниц, с удовольствием вдыхая наигустейший аромат хвои и чувствуя под ногами упругий плотный мох. Здесь их разговору не помешает ни одна живая душа.
– Что случилось?! Что значит «плохо»?! – спросил Багаев.
Это «плохо» могло означать все что угодно. Начиная с того, что у полковника начался понос, и заканчивая тем, что жирный боров каким-то чудом узнал о нависшей опасности. О последнем думать не хотелось. От подобных мыслей просто темнело в глазах.
– Не то, что вы подумали, – усмехнулся гость, по-своему истолковав встревоженность собеседника. – Султанов… Как бы поточнее выразиться… Нехорошо себя повел. И теперь мы в его услугах не нуждаемся. Вот так.
– А-а! Так это не Миркузий Мирвалиевич вас послал! – воскликнул Багаев. Мысли его хаотично заметались. Что могло произойти? Почему они решили вывести полковника из игры и какими средствами собираются это сделать? – Если вы не от полковника, извините, – решительно произнес он. – Нам разговаривать не о чем. – Он резко повернулся в противоположную сторону и зашагал к машине, оставив ташкентского гостя в одиночестве…
– Не горячись! – догнал его брошенный собеседник и крепко взял под локоть.
Багаев скользнул рукой под полу пиджака, нащупав рукоятку пистолета. Но тут же отдернул руку, почувствовав, как гость упер ему сзади под ребро ствол.
– Я сказал – не горячись. Договоримся.
– Ну хорошо, – смягчился Багаев. – Хотя бы объясните толком, что произошло.
– Вот это – другое дело, – примирительно произнес гость, но пистолет свой не убрал. – Я постараюсь коротко. А ты, уж будь любезен, сделай выводы. Султанов заплатил тебе ровно половину оттого, что должен был.
– Откуда вы знаете, сколько он мне… И вообще! Я не потерплю! – Иван Иванович запнулся, будто подавился костью. Он играл. Играл талантливо.
– Полковник заплатил тебе двадцать пять тысяч, – назвал сумму гость. – А нам сказал, что отдал пятьдесят. Теперь все понятно?
Багаев долго молчал, обдумывая, что ему говорить дальше и как теперь поступать. Можно было, наверное, послать этого деятеля куда подальше, продолжая изображать из себя несговорчивого чиновника. Но как послать? Кто знает, что за этим последует? Кто они, если держат на контроле полковника Султанова?
– Значит, Султанов обманул вас, и вы ре шили его…
– Нет! – воскликнул тот. – Один жирный полковник не стоит того. Если мы его уберем – в физическом смысле, – из Москвы в Ташкент наедет следственная бригада. Убийство полковника милиции станет чрезвычайным происшествием не только республиканского, но и всесоюзного масштаба. Поднимется несусветный шум. Кто знает, что всплывет на поверхность. И наше дело может пострадать, и то, за которое вы, товарищ подполковник, получили повышение по службе. Вы меня понимаете?
– Но… фотографии… – произнес Багаев в смятении. – У Султанова…
– О-о! – отчего-то радостно воскликнул гость. – Хорошие снимки, правда? Во всяком случае, мне очень понравились. Тихо-тихо-тихо! – предупредил гость, заметив, как Багаев не произвольно дернулся. – Не волнуйтесь. У Султанова ни снимков, ни негативов нет. Все у нас.
– В таком случае, если полковник выбывает из дела, для чего вы приехали ко мне? – поинтересовался Багаев.
– За тем и приехали. Нам нужно, чтобы Миркузий Мирвалиевич был уволен из органов. Без треска, без скрипа. Потеряв погоны, он в значительной степени утратит и доступ ко всем нашим делам.
– Да уж. Ну хорошо. У меня есть знакомые в Главном управлении кадров МВД. Но в любом случае эти вопросы не решаются без ведома республиканского министра. Вы же не знаете всех тонкостей!
– Знаю, – отрезал собеседник. – Изучил. В камере хранения Рижского вокзала заберете папку с документами. Материала хватит на то, чтобы уволить в связи с неполным служебным соответствием или по дискредитации пятерых таких Султановых. И при всем при том без возбуждения уголовного дела. Мы тоже не заинтересованы в том, чтобы он начал на допросах колоться. Все должно быть сработано чисто.
– И чего вы этим добьетесь? Ну уволите вы его. Ну дойдет до него, чьих рук это дело! Дальше-то что?
– Не-е-ет, уважаемый товарищ подполковник! Ваша задача как раз в том и состоит, чтобы комар носа не подточил. Никто ни о чем не должен догадаться. Султанов останется без кресла и погон. Пройдет совсем немного времени, и о нем все забудут. Вот тогда и посмотрим, как быть с ним дальше. Все будет зависеть от его поведения. Хотя, вы знаете, большие начальники, оказавшись не у дел, как правило, долго не живут.
– Вы меня самого в гроб загоните!
– Не стоит драматизировать. У вас большие перспективы. И думаю, впереди нас с вами ждет большая и плодотворная работа. Кстати говоря, хозяину как-то сон приснился, что вас произвели в генералы.
– Какому хозяину?! – почти прокричал Багаев. – Что вы о себе возомнили?! Да что вы можете?!
Но тут ствол пистолета вновь больно ткнулся ему в ребра.
– Имя хозяина вы можете мне назвать? – спросил Багаев, переводя дыхание.
– Оно вам ничего не скажет. Да и не все ли равно, от кого получать деньги?
– Вас-то мне как называть?
Гость не ответил. А Иван Иванович не настаивал. Потому что узнал его с первого взгляда, когда тот еще маячил на ВДНХ. Безо всякого сомнения, перед Багаевым сейчас стоял… Соленый. Данил Солонов. Особо опасный преступник, находящийся во всесоюзном розыске.
Первым желанием подполковника, когда бандит только еще садился в машину, было задержать его. Но Багаев тут же отбросил эту мысль, понимая, что арест рецидивиста загонит в тупик всю разработанную операцию. Никто, не мог дать гарантии, что Соленый на допросах начнет давать показания. Брать такого волка надо с поличным. К тому же оставалась надежда, что бесценный бриллиант по-прежнему находится у него. Понятное дело, добровольно сдавать камень Солонов не будет.
– Я согласен выполнить все ваши требования, – произнес наконец Багаев.
– Что ж, замечательно! – Соленый убрал пистолет в карман пиджака, но руку не вынимал, готовый в любую секунду нажать на спусковой крючок. – Будем считать, что договорились. Значит, вы, как только получаете в камере хранения документы, приступаете к исполнению… к-хм… нашей просьбы, да?
Багаев устало кивнул.
– Да! Чуть не забыл! Там же, в папке, немного денег. Поверьте, от чистого сердца, в благодарность за оказанные услуги.
– У вас все? – хмуро спросил подполковник.
– Разумеется, пока – все. А теперь пора прощаться. Щите к машине.
– А вы? – не понял Багаев.
– Идите к машине, – жестко повторил гость. – И не переживайте, я уж как-нибудь сам отсюда выберусь, – добавил он чуть мягче.
«Гость ведет себя совершенно непредсказуемо, – подумал Багаев. – Действительно матерый волчище. Группа скрытого наружного наблюдения, которой поручено „вести» Соленого, теперь потеряет его из виду. Но другого выхода нет».
Спотыкаясь и матерясь, Багаев направился к оставленному у лесной дороги «жигуленку». Соленый пристально смотрел ему вслед, крепко сжимая в боковом кармане пиджака рукоять пистолета. И лишь когда фигура подполковника скрылась за деревьями, он повернулся кругом и привычно зашагал в чащу леса – мягко и бесшумно.
…Иван Иванович гнал в Москву, не видя перед собой дороги. Все оказалось гораздо сложнее. В глубине души – еще уезжая из Ташкента – он надеялся, что дело близится к развязке. Еще шаг-два, и преступные группы будут изобличены. Ан нет, не вышло. Все оказалось гораздо сложнее. Как сказал этот выродок? Приступаете к исполнению? Какая же роль отведена ему в этой игре?..

Ленинград

…Капитан Ремизов сломя голову несся по коридору ГУВД, прилаживая на ходу ремешки плечевой кобуры. Следом за ним громыхали каблуками оперативники его отдела, распихивая локтями случайно попавшихся на пути сослуживцев. Те старались прижаться к стенке и пропустить бегущих, потому что бегают на Литейном, 4, только по «тревоге». А сигнал «тревога» – святое для всех без исключения служб и подразделений.
Достаточно длительное время подчиненные капитана Ремизова изучали фабричный Невский район Ленинграда. Непроверенная оперативная информация давала все основания предполагать, что именно здесь происходит наиболее активный сбыт наркотических веществ. Каких-либо объяснений этому не было – почему именно Невский? Да и не нужно ничего объяснять, выведением закономерностей пусть занимаются теоретики и аналитики. Дело же оперативного состава – ловить преступников и привлекать их к ответственности.
Сыщики негласно обследовали район станций метро «Елизаровская» и «Ломоносовская», выставили постоянных наблюдателей за пересечением Искровского проспекта и улицы Коллонтай. В общем, насколько могли, взяли территорию «под колпак».
Пока что в их руки попадались лишь те, кто принимал наркотики, – как правило, люди конченые, не способные дать вразумительных показаний при всем своем желании. Даже в период ломки, когда под воздействием жутких болей от сильнейшего наркотического похмелья из них можно было вытянуть все, они не в состоянии были назвать ни имен поставщиков, ни механизма передачи им наркотиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50