Поскольку Анна не могла участвовать в их беседе, она стояла у двери, словно потерявшийся ребенок, украдкой следивший за праздником друзей, в котором никогда не сможет принять участия. У Маттиаса своя жизнь. Теперь, после всего того, что они пережили вместе, он покидал ее. Она навсегда останется лишь его прошлым. Как бы хорошо все они к ней не относились, она всегда будет для них чужой.Интуитивно она провела пальцем по деревянному Кругу Единства — жест, который всегда повторяла ее мать в минуты страха, грусти или волнения. Что случилось с эйкийским принцем, который, заметив, что они ползли к двери склепа в соборе, спокойно посмотрел на них и позволил им уйти? Он также провел пальцем по Кругу Единства, висящему у него на груди. Хотя она до сих пор не могла понять, зачем дикари эйка стали бы носить Круг, символ веры Единства.Глаза наполнились слезами, принесшими с собой горькую память о молодом лорде, который стоял перед ней на коленях в Стелесхейме и нежно разговаривал с ней. Она не отвечала ему — в тот самый момент у нее пропал голос, словно наказание Господа за ее молчание.— Анна, — обратилась Сюзанна к девушке, — у Маттиаса сегодня замечательный день. — С улыбкой она повела ее вперед, жестом приглашая остальных следовать за ними. — Ты хорошо выглядишь, милая. Нам не нужно будет стыдиться тебя, когда мы пойдем все вместе в церковь, как дружная, богатая семья, не так ли?Хелен крутилась на руках у Раймара, пока он, добродушно посмеиваясь, пытался стереть с ее лица неизвестно откуда взявшееся пятнышко сажи. Все остальные следовали за Сюзанной подобно отаре овец, шутя и веселясь по пути к собору.В Господень день в соборе собиралось множество народа на вечернюю службу, поскольку следующим был Последний день, седьмой и поэтому самый значимый день недели. Когда они вошли, служба уже началась, они тихо прошли вниз в неф, остановившись около окна, расписанного сценами из жизни блаженного Дайсана, обучающего своих учеников. Уродливая отметина все еще виднелась на прекрасных одеждах блаженного Дайсана — след от эйкийского оружия. Большинство столбов выдержали повреждения, нанесенные эйка во время своего господства. Каменные ангелы, горгульи, орлы, вырезанные на пилястрах, все еще хранили на себе отметины и царапины, будто нанесенные когтистыми существами, настолько сильными, чтобы повредить камень. Выстланный пол постоянно тщательно вычищали, так что только в нескольких местах остались следы былых пожаров. Разрушенные окна были восстановлены первыми, хотя одно все еще было загорожено.У алтаря священнослужитель начал петь, обращаясь к молящимся, гимн седьмого дня.— Счастлив тот человек, кто нашел утешение в Господе!Алтарь был отчищен и отполирован до блеска, на нем возвышался священный кубок из золота, а также книга в переплете, сделанном из слоновой кости, содержащая Святое Слово, по которой священники и епископ вели службу. Только один предмет, находящийся в апсиде, несколько дисгармонировал с окружающей обстановкой: тяжелая цепь, закрепленная у основания алтаря, из которой торчали железные шипы.Анна вспомнила дэймона, которого Кровавое Сердце приковал к алтарю для больших страданий. Сюзанна заметила, что она вздрогнула, и обняла ее за плечи, успокаивая. Но ничто не могло стереть это ужасное воспоминание, вспышки из прошлого, которые всегда одолевали ее, когда они приходили на службу.«В подземелье есть тропа, которую вы ищете», — сказал им тогда дэймон своим неприятным, хриплым голосом. По этой тропе она и Маттиас скрылись из Гента.И там же был эйка, с чьего молчаливого согласия им удалось убежать и спастись. Маттиас не помнит всего этого, но она никогда не сможет забыть.Младенец бодрствовал, время от времени припадая к материнской груди, когда клирики запели вступительные гимны.— Как ты думаешь, где лорд Хродик? — обратился Рай-мар к Сюзанне.Поймав на себе взгляд Анны, он улыбнулся ей. Он всегда хорошо относился к ней и Маттиасу. Он лишился своей семьи во время нападения эйка, потерял молодую невесту, родителей, троих братьев и, как и Сюзанна, был настроен достичь многого в жизни после всех бед и несчастий, обрушившихся на него. По этой причине, а также по взаимному уважению, несколько месяцев назад они пришли к соглашению и объявили о своей помолвке, чтобы весной пожениться.Сюзанна вытянула шею, чтобы лучше видеть впереди молящихся. Место лорда рядом с алтарем пустовало.— Он никогда не пропускал службу накануне Последнего дня, с тех пор как лорд Уичман покинул город. Это было почти восемь месяцев назад.— Нет, дорогая, он как-то раз пропустил службу, когда попал в буран и сломал себе нос.Сюзанну душил смех. В Стелесхейме она никогда не смеялась. Там всем было не до веселья, но после того, как тетя Гизела вручила ее в качестве подарка лорду Уичману, у Сюзанны совершенно не было желания смеяться. Все же время и успехи излечили ее. Она выглядела довольной жизнью.Анна мечтала почувствовать себя так же хорошо, но каждую ночь вновь и вновь мысли ее возвращались к молодому лорду, наследнику графа Лавастина. Она не помнила его имени. Ей казалось, что он рыдал и чувствовал себя потерянным, терзаемый горем и яростью от унижения и боли, причиненных теми, кого он любил.Конечно, она могла помочь ему, если бы только заговорила. Возможно, поэтому Господь так наказывает ее.Служители вместе с молящимися начали петь гимн, когда вошла епископ с боковой стороны и заняла свое место на возвышении за алтарем.Подобно иссушенной и измученной жаждой земле, на которой нет воды, Ищу я Господа.Опустошенный страданиями и тоской, Я предстану пред Господом в храме. Когда я поднимаю руки в молитве, Я чувствую радость, охватывающую меня, И в ночные часы Я верю в любовь, которая укрывает и защищает меня.Священнослужительница, исполняющая гимн, побледнела, и тишина, словно морская волна, захлестнула всех молящихся, прокатившись от главных дверей к центру собора. Все обернулись назад.В дверях стоял дворянин. Казалось, он замерз и стоял в нерешительности, будто не мог заставить себя ступить внутрь собора. Высокий и широкоплечий, он выглядел как чужестранец: бронзовый цвет лица, высокие скулы, иссиня-черные волосы свободно рассыпаны по плечам. Его необычные черты заставили Анну разволноваться, так что у нее даже пересохло во рту. Он казался ей очень знакомым, но она никак не могла припомнить, откуда знает его. Лорд Хродик чувствовал себя неловко, стоя позади него и в страхе глядя на пришедшего.Сюзанна пошатнулась, и Раймар подхватил ее под руку.— Принц Санглант, — прошептала она. Незнакомец окинул взглядом всех присутствующих. На долю секунды Анне показалось, что из всей толпы он выделил Сюзанну и долго не отводил от нее взгляд. Сюзанна что-то пробормотала — трудно сказать, было ли это выражение протеста или молитва — и уткнулась лицом в плечо Раймара. Этот невнятный звук будто подтолкнул его, он пошел вперед по проходу, не оглядываясь по сторонам. Перед ним возвышался алтарь. Он посмотрел на цепь, прикованную к его основанию, ноздри его расширились, как у испуганной лошади. Епископ, покинув свое место, поспешила к нему, но он, даже не ответив на ее приветствие, присел на корточки у алтаря и едва коснулся цепи, будто это была ядовитая змея.— Господи, спаси нас! — Маттиас так сильно схватил Анну за руку, что прищемил ей кожу. — Это дэймон!Анна отрицательно покачала головой. Дэймон, которого заманил в ловушку и поймал Кровавое Сердце, не был человеком; он только принял человеческое обличье, когда его силой заставили спуститься с небес и заключили в причиняющие страдания земные оковы.— Тогда это был не дэймон, — прошептал Маттиас, затаив дыхание, — а благородный человек, этот самый принц, о котором говорят. Но каким чудом он выжил?Мокрый от выступившего пота, дрожа всем телом, принц встал на колени перед алтарем и замер. Лорд Хродик поспешил вперед, будто хотел что-то возразить и остановить принца, но худощавый юноша в монашеском одеянии встал между двумя мужчинами и жестами показал лорду уйти в сторону.Епископа Суплисию было трудно чем-то удивить, но на мгновение она застыла, пораженная происходящим. Она махнула священнослужительнице, чтобы та отошла назад и продолжала вести службу одна, выводя гимн своим звучным сопрано. Медленно, тяжело вздыхая и запинаясь, весь клир присоединился к ней, хотя многие из них еще долго не могли отвести взгляд от странного мужчины в богатой тунике, подхваченной поясом прекрасной работы, который преклонил колени у алтаря. Трудно сказать, был ли он настолько набожным, что на него сошла Божья благодать, или он просто пытался сдержать свои чувства, все крепче сжимая цепь, пока не побелели костяшки пальцев и не потекла кровь из старого глубокого пореза.Прерванная служба возобновилась, несмотря на излишнюю взволнованность и нервозность лорда Хродика по поводу случившегося, и вскоре была завершена. За все время принц не проронил ни слова, и когда епископ Суплисия воздела руки к небу на последних словах заключительной молитвы, он резко вскочил на ноги, будто ужаленный. Стремительно, словно ветер с небес, он бросился по проходу к двери, расталкивая молящихся, в страхе расступающихся перед ним.Анна ринулась вперед, прокладывая себе путь локтями сквозь толпу, охваченную волнением, все что-то говорили друг другу. Принц скрылся за дверью, ведущей в подвал, народ, несколько нерешительно, последовал за ним. Подвальное помещение превратилось в склеп за время господства эйка, поэтому немногие осмеливались входить туда.Но Анна должна была найти его и понять, действительно ли он был тем самым созданием. Возможно, он просто притворялся человеком, а быть может, был им все это время, но отличался ото всех тех, кого она знала. Анна поспешила вниз по крутым ступенькам, двигаясь на ощупь; подземелье окутала непроглядная тьма. Шум толпы неожиданно растворился в воздухе, и она поняла, что нескончаемый поток ступенек закончился, лишь споткнувшись о последнюю из них.Она ослепла.Из темноты раздался голос:— Лиат?Звуки превратились в едва уловимый шепот, когда достигли ее ушей, но память захлестнула ее волной воспоминаний; Анна задрожала, почувствовав головокружение от страха и гулких ударов сердца. Она никогда не забыла бы этот голос, немного хриплый, будто не оформившийся до конца.Конечно, она ничего не ответила. В гулкой тишине раздались звуки его шагов. С губ сорвался тихий шепот. Он провел рукой по ее плечу и взял ее за руку.— Кто ты?Она молчала.Он медленно касался ее лица свободной рукой, как вдруг резко отступил назад, отпустив ее руку.Мягкий свет рассеял мрак, неумолимо приближаясь. Пламя факела ослепило ее. Стройный монах, который стоял рядом с принцем у алтаря, нерешительно шагнул вниз с последней ступени и оказался в подвале рядом с ними.— Санглант? — Он провел факелом вокруг себя, как вдруг замер от удивления, увидев в неясном свете Анну. Позади него, на границе света и тени, стоял принц, пристально вглядываясь в глубины подземелья, непроглядная тьма наступала на них.— Ты знаешь эту девушку? — спросил принц. — Она мне кажется знакомой, но я не могу ее вспомнить.Она хотела рассказать ему, но не могла говорить.— Кто ты, девушка? — мягко спросил монах, изучая ее. В ответ она только покачала головой. Внезапно он шагнул мимо нее, последовав за принцем в склеп. По обе стороны от них возвышались надгробья мертвых святых, которые когда-то были епископами и священниками. Анна поспешила за Ними, подгоняемая любопытством и страхом остаться одной в непроглядной темноте склепа.— Она привела их сюда, — сказал принц своему спутнику. — Лиат провела беженцев в этот склеп. Здесь был подземный ход, так они говорят. Вот как детям удалось спастись из разрушенного Гента.Они продолжали идти вперед, склеп утопал в темноте, подступающей к ним со всех сторон. Анне было страшно потерять их из виду. Каждый раз, ступая на пол, она боялась услышать под ногами треск и хруст костей мертвых солдат, навеки оставшихся лежать здесь. В памяти всплывали страшные картины, когда они с Маттиасом бежали-по этому проходу, но сейчас она не замечала никаких следов прошлого, ни единой кости, ни забытого ножа. Волшебный свет святой Кристины вел двух детей по этому подземелью к тайному ходу, но сейчас она не могла вспомнить ни саму тропу, ни какие-то опознавательные знаки.Принц остановился рядом с одним надгробием, изображавшим женщину, облаченную в доспехи. Она смотрела на них спокойно и умиротворенно, возможно, несколько упрямо даже после смерти.— Это, должно быть, могила сестры Хродика, леди Амалии. Она погибла при освобождении города.— Пойдем, мой друг, — печально произнес монах, — давай быстрее выберемся из этого места. — Он обернулся назад, уверенный, что Анна следует за ними. — Дитя, ты можешь говорить? Знаешь ли ты проход, о котором упомянул принц Санглант?Она осмелилась только покачать головой в ответ. Она знала, что больше никогда не сможет его найти.— Он закрыт для такого, как я, — произнес принц с горечью в голосе. — О боже, Хериберт, сердце разрывается на части у меня в груди. Прошло уже пять месяцев. Неужели тогда в Ангенхейме меня посетило лишь видение? Лиат, должно быть, мертва.— Нет, не говори так. Откуда мы можем знать? В мире так много тайн, неподвластных нашему пониманию.Принц откинул назад голову и завыл, словно пес. Ужасные звуки наполнили склеп, отдаваясь эхом по всему подземелью и затихая в самых далеких его уголках. Монах споткнулся от удивления, налетев на Анну, и чуть не выронил факел.Принца трясло крупной дрожью, тогда как он с силой сжимал голову руками. Свет неуверенно трепетал над ним, пока Хериберт не перехватил удобнее факел.— Ваше высочество? — мягко обратился к нему монах.Принц Санглант убрал руки от головы. Лицо его исказила гримаса ярости и жестокости, хотя взгляд был абсолютно здравого человека.— Нет, прошу прощения, мой друг. Однажды на этом самом месте мы стояли с Лиат, в тот день, когда Кровавое Сердце разрушил стены города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80