Без надежды на снисхождение. По совести, тут перед судебным разбирател
ьством нужен настоящий курс лечения, потом еще месяц санатория, только п
отом с предельной осторожностью подпускать как к обвиняемым, так и к пот
ерпевшим. Ну и конечно Ц к свидетелям.
Чуть было не сказал со всем свойственным ему доброжеланием: давайте прой
дем курс обследования. Но язык прикусил Ц с нервными людьми это взрывоо
пасно. Таких оскорблений они не прощают. И сказал:
Ц Но если выяснилось, что человека оклеветали! Почему вы человеку не вер
ите, а им верите?
Ц Что вы заладили «выяснилось», «выяснилось»! Ц Судья показывала безг
раничное терпение. Ц Что выяснилось, то и затуманится. Он и не свидетель,
несовершеннолетние по закону не могут быть свидетелями: Свидетель Ц ег
о мать, Рязанцева. Она предоставила следствию вновь открывшиеся обстоят
ельства? Не предоставила. И весь разговор. И потом давала подписку об отве
тственности за дачу ложных показаний? Давала. Что ж, она сама себя уличать
будет? Никто на это не пойдет…
Доктор Рыжиков с беспомощностью видел, как главное тонет во второстепен
ном и третьестепенном. А это значит, тонет Чикин, который ничего этого не д
елал и делать не мог. И все зависит, к ужасу, не от этого главного, а от треть
естепенного. Когда прихватит очередной приступ боли Ц при виде Чикина и
ли при виде его жены. А вместе с ним Ц и приступ отвращения к субъекту. А мо
жет, от солнечной вспышки, происшедшей неделю назад. Или от атмосферного
давления. Или мало ли от чего. Может, тут снова и спасет машина Валеры Малы
шева и его шефа, которой от так сторонится. Голова от давления у нее не заб
олит. И фиктивную справку от настоящей отличит моментально. Только как м
ашину выбирать в нарсудьи, как за нее агитировать Ц вот вопрос. Какой зав
од надежнее?
Ц А то, что вы мешаете суду отправить правосудие…
Ц Куда отправить? Ц машинально спросил доктор Рыжиков.
Взгляд судьи медленно и верно стал набирать ярость, чтобы ответить полно
стью и окончательно, ясно и бесповоротно, куда и кого. Главным образом, ког
о. И, в частности, за что. Морочить тут голову разными домыслами, а самому по
могать ответчику симулировать и прятаться от правосудия. Надо еще прове
рить, сколько там у него дезертиров от армии прячется, и вывести это на чис
тую воду…
Отступая и пятясь, будто его и правда сейчас могут схватить и привлечь к о
тветственности за укрывательство дезертиров, доктор Рыжиков чувствова
л полный провал. И полное тупое бессилие. Что-то неодолимо бездушное вста
вало на пути простой и очевидной истины, какая-то неумолимая воронка втя
гивала в себя бедного кролика Ц Чикина.
И уже вслед, у самой двери, как очередь в спину, чтоб добить до конца.
Ц А почему это вы вдруг решили, что мы им поверим, а ему не поверим? Вы что, у
же решили за суд? Почему вы решили?

42

Ц Юрий Петрович! Ц кричали ему через двор. Ц Доктор Рыжиков!
Это проталкивался сквозь толщу снега молодой врач их районной больницы.

Ц Здравствуйте! Ц рвался он к доктору Петровичу, как к родному. Ц Я вас
давно хочу порадовать!
Доктор Рыжиков так весь и потянулся к нему. Давно его никто не хотел радов
ать.
Ц С Колесником-то все отлично!
Ц С кем? Ц напряг память доктор Рыжиков.
Ц Ну который жену, а потом сам… Ну из милиции из окна, помните?
Доктор Рыжиков вспомнил узелок старушки матери, собранный сыну в дальню
ю дорогу. В тюрьму ли, на войну, в больницу ли.
Ц Судили в ноябре, Ц раскрыл суть радости районный врач. Ц И никаких от
клонений! Как новенький!
Ц И что? Ц осторожно спросил доктор Рыжиков. Ц Дали что?
Ц А-а… Семь, что ли, или девять… я и не помню, строгого режима… Нет, молодец
вы все-таки!
Ц Да, это большая удача, Ц сдержанно похвалил себя доктор Петрович.
Ц Я бы ни за что не додумался, Ц преклонился перед доктором Петровичем
районный.
Ц До чего? Ц спросил Петрович, думая, что до семи лет строгого режима.
Ц До трубки в трахее! Ц восторженно воскликнул районный коллега. Ц Ес
ли бы не она Ц кранты!
Ц Что? Ц спросил доктор Петрович.
Ц Кранты. Ну, летальный исход. Мы ее раза три подключали. А с трубой бы все,
кранты. Пока минут десять провозишься… А так три секунды. И как вы только д
огадались? Кажется, просто, а я бы не додумался. И главное Ц даже и ногу не п
одволакивает, и не заикается. А вы теперь отделением заведуете? Вот у вас,
наверное, уровень! Можно, я к вам на стажировку попрошусь?
Ц Можно… Ц оглушенно сказал доктор Рыжиков, вспомнив вдруг всех, кто мо
г бы выжить, если бы он раньше догадался вставить трубку в горло.
Ц Только осторожно, да? Ц пошутил радостный коллега. Ц А я флюорографи
ю тут выбил! Год выбивал! Тут у вас подвалы каким только добром не набиты! К
ак у Кощея Бессмертного!
Ц Это не у нас… Ц поправил доктор Рыжиков.
Ц Ну да, Ц понял коллега. Все знали партизанскую привычку деда припасат
ь оборудование и инструмент про черный день. Как будто этот черный день з
автра застанет его окруженным со своей клиникой в глухом Брянском лесу…
Ц Я это и имею в виду. А можно пригласить вас поужинать? Автобус только за
втра, пока лично не погружу, не успокоюсь. Давайте, а? Посидим в «Юности», по
говорим… Я приглашаю, вы не беспокойтесь, у меня на командировку запас от
ложен… Не часто в город вырываешься…
Восстать бы им всем из могил на городском кладбище и востребовать с докт
ора Рыжикова… И главное, операции случались бескровные, быстрые, качеств
енные. Даже в себя успевали прийти. «Вы меня слышите? Слышите?» Они слышали
, что больше теперь бояться нечего, смотрели ему в глаза. Засыпали, успокое
нные. Или думали, что засыпали. И главное, никак не угадать, начнет потрево
женный мозг взбухать или обойдется. И когда… То сидишь сутками Ц ничего,
отойдешь на час Ц все. Все удушено, что можно удушить.
Почему когда что-то найдешь, чувствуешь не радость, а вину?
И неужели так все?
И доктор Мортон ждал суда всех, умерших от боли, когда придумал эфирный на
ркоз? И Пастер Ц умерших от бешенства? Может, тогда и Флеминг Ц тех, кто не
дождался пенициллина? Доктор Рыжиков почувствовал, что зашел далеко, не
по чину, и вернулся на свой больничный двор. Он перестал слышать районног
о коллегу и даже не заметил, куда тот свернул, не успев, как ему показалось,
поблагодарить за какое-то приглашение и отказаться ввиду постоянной за
нятости. Потому что вечера он не мог проводить даже дома.
В родимом закутке все еще светилось новогодними следами. Еще не сняли ел
ку, которую он установил в коридоре, еще серебрились на стенах мультяшки
и звездочки, нарезанные из фольги. Над этим трудились все, у кого двигалис
ь руки, во главе с доктором Рыжиковым.
Сильва Сидоровна держала для входящих метлу-снегочистку, заставляла по
сетителей переобуваться в войлочные бахилы и вообще свирепствовала. До
ктор Рыжиков должен был подчиняться на общих основаниях. Сейчас он решал
, взять в палату еще одну девочку или принести ее в жертву ветеранской оче
реди, поэтому излишне резко дернул за шнурок и затянул его насмерть. Твер
дый маленький мокрый узелок отвлек его от дум насущных. Доктор Петрович
несколько раздергался и порвал его, чтобы скорее влезть в казенную обувь
. Сильва Сидоровна от своего коридорного столика следила за ним требоват
ельным взглядом, даже не думая проявить хоть малую уступчивость.
В мужской палате старичок аптекарь читал Туркутюкову и Чикину вслух «Ка
вказского пленника» Льва Толстого. Сначала доктор Рыжиков хотел принес
ти «Двенадцать стульев», но подумал, что от смеха могут повредиться свеж
ие швы на бедном лице летчика. «Кавказского пленника» он любил за то, что т
ам человек упорно и без истерики выходил из безвыходного и был хорошим м
астером. Он знал его наизусть. «Служил на Кавказе офицером один барин. Зва
ли его Жилин.» От этих первых слов до последних своих собственных: «Видит
е, надо царапаться». Больше всего его молчаливо удивляло то, что один и тот
же человек написал «Кавказского пленника» и «Хаджи-Мурата».
Старичок в больничном халате и неизменной тюбетейке, прикрывавшей снес
енную маковку, был похож на восточного мудреца. «Жилин поднял голову, Ц д
обрался он до любимого места доктора Рыжикова. Ц Перед ним стояла на кра
ю ямы…»
Ц Видите, надо царапаться, Ц закончил доктор Рыжиков, после того как ст
аричок дочитал. Ц Я тут еще «Василия Теркина» принес на завтра. Это здоро
во подбадривает.
Ц Правда? Ц Глянув на него поверх очков, старичок как бы удивился, что ко
го-то здесь надо подбадривать.
Ц Так точно. «В глубине родной России, против ветра, грудь вперед, по снег
ам идет Василий Ц Теркин немца бить идет…»
Ц Правда, Ц согласился старичок.
Странно, что тут не было Сулеймана.
Час был уже поздний. Чуть скрипнула дверь в коридор. В свете дежурной ламп
ы лицо неподкупной Сильвы стало еще неподкупнее. Чуть более неподкупным
, чем обычно. Словно она что-то совершила.
Ц Что? Ц спросил доктор Рыжиков.
Ц Ничего… Ц пожала она прямыми плечами.
Доктор Рыжиков шагнул к палате девочек, и Сильвин взгляд что-то выдал. Он
открыл дверь Ц там раздался воробьиный писк, и две старожилки Ц Жанна И
сакова и девочка с пришитой кистью Ц нырнули с головой под одеяло. Тольк
о одна нарушительница режима не успела мобилизоваться и замести следы, т
ак и застыв посреди комнаты в своей полосатой пижамке. Будучи застигнута
врасплох, несчастная зарыдала, стоя босыми ножками на импортном разноцв
етном веселом линолеуме.
Он понял, что девочки играли в коридоре и Сильва Сидоровна дала им немой з
нак спасаться от строгого доктора.
Пораженный, он положил ладони на стриженую головку Ц маленькую и тверду
ю как орешек.
Ц Ну-ка, Ц сказал он, Ц кто это тут разревелся? Ну-ка, мы тебе кое-что пока
жем… Ну-ка, посмотрим…
Разревелась новенькая, которой раньше тут не было. Доктор Рыжиков легко
посадил ее на кровать, укутал одеяльцем и достал из кармана калейдоскоп.
Навел его на свет, стал поворачивать. Девочка заинтересовалась, затихла.

Через всю палату под потолком крест-накрест были протянуты шнурки с нов
огодними картинками, яркими как морской семафор. На них приветливо висел
и полосатые зебры и черти, крокодилы и обезьяны, японские красавицы и пор
осята, притом каждый при деле. Волк, например, в белом халате облизывался п
од марлевой маской, оперируя зайца. Медведь ехал по вызову на черепахе Ц
«скорой помощи».
Потом он быстро набросал на запасном листе своим огрызком полосатую фиг
уру со стриженой головой, которая пустила из глаз три ручья и уже образов
ала вокруг себя небольшое море, в котором барахтались разные другие люди
.
Натуральная стриженая девочка совсем просохла, узнав себя в произведен
ии искусства. Она хихикнула, а доктор Рыжиков утер ее глазенки кусочком ч
истой марли, которую всегда носил в халате, подобрав заодно и сопельки по
д носом. То, что эта девочка оказалась в палате, его нисколько не удивило. О
н ведь сам ее принимал, продолжая потом по привычке думать, кому отдать св
ободное место Ц новой девочке или фронтовику. Его сердце разрывалось ме
жду детьми и фронтовиками.
Эта неестественно маленькая и крепкая девочкина головка, которой, кажет
ся, гвозди можно забивать, очень сильно болела. Глаза уже от этой непрерыв
ной боли были как оглушенные. Уже стала глохнуть и слепнуть.
Как всегда, горе жрет деньги. Мать с отцом истратили сотни на санатории и п
оездки к врачам. Как всегда, доехали до Москвы и вернулись обратно в свою д
етскую больницу. Здесь ее и нашел доктор Рыжиков, который два раза в недел
ю обязательно приходил проверять все детские головные боли. Он долго про
бовал и щупал этот крепенький орешек, водил перед глазами молоточком, пр
оверял пальцами глазное яблоко, всматривался в маленький череп на рентг
еновском снимке. Этот отец тоже со страхом ожидал, что его снова пошлют на
какие-нибудь южноуральские грязи или северокавказские воды. Все по тому
же кругу. Путевки, билеты, долги. Но доктор Рыжиков сказал, что надо оперир
овать. Отец испугался еще больше.
Ц Понимаете, Ц мученически вздохнул доктор Рыжиков всегда страдавший
от этих объяснений, Ц наш череп состоит из долек. У детей они соединяютс
я хрящиком…
Он нарисовал, что бывает, когда хрящик слишком рано костенеет и череп не м
ожет раздвинуться вместе с растущим головным мозгом. Все там, оказываетс
я, сдавливается, как в паровом котле. Так и глаза на лоб вылезут. А надо-то в
сего исправить ошибку природы Ц взломать эти закостеневшие швы.
Ц Как так?! Ц пересохло у отца в горле. Ц Голову ломать?
Поэтому-то доктор Рыжиков и вздыхал от объяснений. Люди странны в своем ж
елании знать правду о себе и своих близких и одновременно в страхе этой п
равды. Почему бы не перевалить тогда эту правду на тех, кому положено, а са
мим спокойно ждать? Доктор Рыжиков стал терпеливо объяснять, что эта опе
рация всем давно известна и отработана и дальше черепной кости никуда ле
зть не надо, поэтому бояться нечего…
Ц Голову ломать не дам! Ц сказал отец, прямой как палка. Ц Так лечите…
Переговоры пока еще шли, и доктор Рыжиков, с отвращением слушая себя, пуга
л непокорного папу усилением головных болей, слепотой, глухотой и идиоти
змом. Папе же казалось, что все как раз и бывает от операций, когда голову р
азбивают, как глиняный горшок.
Пожалуй, тут не обойтись без Сулеймана, подумал доктор Рыжиков, усыпив де
вочек и тихо отступая из темной палатки.
А учителя в школе думали, что девочка просто глупая и ленивая и только при
творяется с головной болью. Кричали на нее, ставили в угол, выгоняли с урок
ов, слали за родителями. Она плакала, положив на парту болевшую голову, ког
да не решалась задачка про велосипедистов, едущих из двух точек навстреч
у друг другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54