Между тем еще раз хрум Ц кусачки Сильве Сидоровне. Она дает ножницы, пото
м забирает ножницы, протягивает тампон, дает пинцет Ц забирает пинцет; д
ает скальпель Ц забирает скальпель, снова дает «крокодильчики» Ц снов
а забирает. Продвинулись еще на три миллиметра, если какой-нибудь упорны
й сосудик, запрессованный в рубец, не держал их минут по пятнадцать на мес
те, как цепкая огневая точка в рубеже обороны.
Ц Так у нас и от дуры ничего не останется, Ц забеспокоился доктор Петро
вич. Ц Дура-то у него вся станет как решето…
Туркутюков, к счастью, проспал, что у него не только дура, но и как решето. Хо
тя, выражаясь по-медицински, это вполне законная дура, твердая пленка под
черепом.
Возможно, головной мозг летчика Туркутюкова, много лет сдавленный шпора
ми обломков и рубцов, растревоженный кровавой резней и трясучкой, посыла
л своей нервной системе чудовищные сигналы. От них должна была содрогнут
ься вселенная. Но, к счастью, шестеренки передач отключились, и весь этот и
сточник душераздирания крутился вхолостую.
Ибо Туркутюков больше чем спал, если так можно выразиться.
И вот венец природы. В окошечке, пробитом, а вернее Ц прокусанном в кости
и твердой оболочке. Паутинная пленочка жилок. То, ради чего природа вступ
ила в эту непрерывную игру из чудовищных взрывов в безразмерном и черном
пространстве. Что-то взрывалось и переплавливалось, остывало и снова вз
рывалось, собиралось в раскаленные шары и снова распылялось, сталкивало
и разводило галактики Ц и вот вам результат. Комочек серого студня в два
кулачка величиной, изрезанного разными бороздками. Радиостанция, посыл
ающая в эфир вечности радиограммы-мысли. И сколько же таких мыслей сейча
с над нами вьется! Тьмы и тьмы. Враждующие или родственные, попутные или вс
тречные. Наверное, их там, над головой, как в колонии летучих мышей. И все пи
щат, мелькают… Ведь не могут они, появившись, исчезнуть. Появились Ц знач
ит, летай.
…Вслух доктор Рыжиков сказал совсем другое:
Ц Как бы нам теперь сослепу не наворотить дел…
Это значило, что, влезая своими не очень уклюжими пальцами в это чудо косм
ического самопроизводства, мы попросту не знаем, не прибавятся ли к иско
реняемым припадкам еще и слепота и глухота заодно со слабоумием. Тьфу-ть
фу-тьфу!
Ц Ведь мы чудовищно слепы, Ц вздохнул доктор Рыжиков чисто по-рыжиковс
ки. Ц Слепые, режущие слепых. Как у Брейгеля-старшего. Ну вот… Я сделал все
, что мог. Кто может больше, пусть моет руки. Маша, откройте-ка мне атлас. Нет,
наша Маша, а не ваша Маша. На лобных долях. Так…
Услышал бы Туркутюков, что его режут слепые, да еще на ходу заглядывают в а
тлас…
Ц Так… Вот наступил решительный момент и подошел легавый элемент…
Как всегда, к наступлению решительного момента и подходу легавого элеме
нта доктор Петрович задумался. Глядя в атлас, он словно рассчитывал мног
оходовую шахматную партию.
Ц Боюсь, что эти мощные рубцы… И трогать страшно, и не трогать нельзя. Ох г
осподи, господи, за что такие страсти… А этот осколочек кости как бы сосуд
ом не пророс… Дернешь Ц и нефтяной фонтан… Сильва Сидоровна… Наваляйте
-ка мне марлевых шариков… ну, размером… как козий помет. Кто не видел козь
его помета, тот не служил в воздушно-десантных войсках. «Прощай, бабка, уш
ла добровольцем в десантные войска». Да… Многие любящие козы на нашем пу
ти… И пульсация какая! Чуть тронь Ц лопнет… Лариса, держите наготове мал
енький иглодержатель. Если что… Ну что, рискнем, помолясь? Пошевелим мозг
ами? Что вы замолчали, как на похоронах? Нас не надо жалеть, ведь и мы б никог
о не жалели… Мы перед нашим комбатом… как перед господом богом… Что? Чист
ы… Чисты? Чисты. Чисты, чисты, чисты. Чисты-чисты…
Далее последовало еще множество раз «чисты» в разном ритмическом сочет
ании. Например, в ритме «Прощания славянки»: «Чисты, чисты-чисты, чис-ты, чи
сты-чисты…»
Ц Нет, он всем героям герой, Ц перешел он вдруг снова на прозу. Ц Я бы лич
но после такой оплеухи в лоб уже бы ни на что не смотрел и не разговаривал.
А он еще жалобы пишет. И довольно осмысленные. Ну, тянем-потянем. Пометик н
аготове? Эх, полезли, граждане, приехали, конец, Охотный ряд, Охотный ряд. И к
ак нас только мать-природа терпит… Природа-мать, когда б таких людей… Он
спас целый самолет десантников, значит он мне друг, товарищ и брат. А по сп
ине ручей бежит… Холодный. По спине ручей бежит холодный (на мотив «Широк
а страна моя родная»)! Конечно, это не смертельно, но фиг его знает… Что иск
ромсано ножом, от того не отпишешься пером. Эта голова для нас мина с сюрпр
изом. А сапер, братцы кролики, сколько раз ошибается?
Мину с сюрпризом Туркутюков тоже проспал.
Ц Эх, попался бы он нам сразу после травмы… Мы бы такую свеженькую, такую
славненькую, такую симпатичненькую травмочку…
Не хватало только восхвалять тяжелейшее боевое ранение, принесшее чело
веку неизгладимые бедствия и уродство. Но и это летчик-герой проспал.
Ц Уф… Кажется, вылезла. И что? И ничего. И тишина. И ножнички кровавые в гла
зах…
Сильва Сидоровна поняла, что надо дать ножнички.
Так расчищалось поле боя. Когда на нем не оставалось ни костных сучков, ни
рубцовых мозолей и все мешающее, колющее и раздражающее было раскусано,
вырезано и выщипано, Туркутюков казался не жильцом. У него почти не остав
алось черепа. Прямо из костного выреза лезло что-то мягкое и сероватое… К
лочки изорванной и обожженной пленки… Конченое дело.
Но доктор Рыжиков смотрел на это бедствие не так уж обреченно, скорее с не
которым глубокомыслием.
Ц Лариса… Вы видели когда-нибудь шагреневую кожу в момент девяностопр
оцентного истощения? Вот это, по честному, ваше женское дело. Сшейте ее как
можете. А я пока умою руки.
Лариска (гений всякого сшивания) стала из крохотных ноготков сшивать для
головы Туркутюкова розовое лоскутное одеяльце. Доктор Рыжиков даже не с
мог оторвать взгляда. Его всегда гипнотизировало Ларискино швейное мас
терство. Но в этот раз не помогло и оно. Одеяльце из обескровленной пленоч
ки никак не прикрывало и половину мозговой наготы. Все посмотрели на док
тора Рыжикова.
Ц Делать нечего, братцы, Ц вышел он из задумчивости. Ц Давайте пленку. Л
ариса, кроите. Будет товарищ с окошечком. Чтоб можно было заглянуть, нет ли
там вредных мыслей.
Это обещание Туркутюков тоже проспал.
…Рыжая кошка Лариска ловко пришивала к раскроенной голове кусочек стер
илизованной полиэтиленовой пленки, вырезанной доктором Рыжиковым из м
агазинного пакета. Впрочем, хирургическая ловкость состоит из скользки
х окровавленных пальцев, живодерского протыкания человеческой ткани д
овольно-таки грубой с виду загнутой иглой, частого прорывания истрепанн
ых краев и нового протыкания, вытягивания окровавленной нитки и завязыв
ания узлов почти таких же, как на ботинках.
Ц До чего ловко, Ц все же пробормотал доктор Рыжиков, вернувшись от умы
вальника и держа руки так, будто кого-то собрался душить. Ц Я бы так не сум
ел. Я такая копуша… А косточки-то у нас не осталось. Что же нам делать без ко
сточки.
Это о черепной кости, искрошенной кусачками. Получалось, что голову и при
крыть нечем.
Ц Ну что ж… Ц сказал доктор Рыжиков своему скромному окружению. Ц Без
головного убора так без головного убора… Только предупредим, чтоб мухам
не давал садиться. А то помнут вещество.
И поскольку возражений не последовало, герою стали натягивать отвернут
ый набок и тоже далеко не новенький скальп.
Ц М-да… Ц печально посмотрел доктор Рыжиков на своих рук дело. Ц Раньш
е он был красивее…
А ведь оперируемому предстояло проснуться и когда-нибудь посмотреть на
себя в зеркало. И спросить: куда, скажите, делся огромный кусок лобно-висо
чно-теменной кости?
Голова с одного боку сплющилась, как будто из нее выпустили воздух, и вооб
ще потеряла форму.
Ц М-да… Ц покачал головой доктор Рыжиков. Ц Подкачать бы ее…
Во время зашивания обстановка стала не такой напряженной. Доктор Петров
ич ответил на несколько вопросов присутствующих.
Ц А что? Ц заглянул ему через плечо доктор Коля Козлов. Ц Затащить бы ее
сюда да разложить и…
Аве Мария стрельнула в него трагическим взглядом от своего контрольног
о столика.
Ц А что? Ц развил свою мысль Коля. Ц Очень эффективное средство. Выреза
л, зашил Ц и будь здорова. Вместо ядовитых одни витаминные…
Ц Прекрасно, Ц не мог не одобрить доктор Рыжиков, один из всех понявший,
о ком и о чем речь. Ц Но как бы во вкус не войти.
Ц Да нет, дозированно, Ц успокоил Коля Козлов. Ц Только дозированно.
Ц С дозированного только начинается, Ц пообещал доктор Петрович. Ц По
том разложат и нас с вами.
Ц Это за что же? Ц возмутился Коля Козлов, а взгляд Аве Марии усилил трев
огу. Ц Почему?
Ц Потому что судьи сменятся, Ц объяснил доктор Рыжиков, завязывая узлы
по указанию рыжей Лариски, а также подавая ей крючки-иголки и ниткой, вдет
ой Сильвой Сидоровной, до сих пор не проронившей ни слова. Ц Судьи сменят
ся и начнут вырезать наши мысли, Ц выразился он как об опухолях и аппенди
цитах.
Ц Вот не надо и ждать! Ц настроился Коля совсем агрессивно. Ц За задниц
у их Ц и на стол!
Ц Это преступление перед природой, Ц вздохнул доктор Рыжиков, очевидн
о с трудом отказываясь от столь заманчивого варианта. Ц Знаете, что счит
ал Маркс главным чудом природы?
Все призадумались и стали вспоминать кто что.
Ц Надстройку над базой, Ц пробурчал нечто полуморское Коля Козлов. Ц
База давно под водой, а надстройка растет и растет.
Ц Это чудо человеческой руки, Ц поправил всеведущий доктор Петрович.
Ц А главное чудо природы для Маркса Ц наша с вами мысль. Человеческая в с
мысле. Как продукт вот этого не очень красивого вещества. Особенно когда
его размажет по асфальту после автокатастрофы. При этом он добавлял, что
даже лукавая мысль последнего воришки такое же равноправное чудо, как мы
сль мудреца. Ради него природа миллионы лет камни грела. А вы хотите грубы
ми ногтями…
Ц Нашла ради чего… Ц проворчал Коля, не совсем, видно, довольный этой ин
кубаторской деятельностью матери-природы. Ц Что же с ними делать, с этим
и бандитскими мыслями? В музее их показывать?
Лукавые мысли и воришки казались ему милыми симпатягами рядом с… Он даже
слова не мог подобрать. Он знал, что доктор Рыжиков вынужден много говори
ть, чтобы анестезировать боль, разламывающую затылок. И ненавидел за это
вражеский лагерь тем пуще, чем гуще его жег тот собственный стакан спирт
а, сэкономленного, если так можно выразиться.
Ц С мыслями надо бороться мыслями, Ц вздохнул доктор Рыжиков без особо
й надежды.
Ц Вы вроде в ВДВ воевали, а не в пацифистских войсках, Ц укорил доктор Ко
ля Козлов.
Ц …Которые, овладевая массами, становятся материальной силой.
Ц Ну, это слишком… по учебнику, Ц срезал Коля.
Ц Это единственный путь не нарушить эволюцию, Ц строго предупредил до
ктор Петрович. Ц Но только зрелые мысли. Только зрелые, Коля. А то пойдем о
т древних людей к еще более древним. А потом к обезьянам, как уже не раз, к со
жалению…
В тишине было слышно, как игла протыкает кожу истерзанной туркутюковско
й головы. Последняя завязка стянула разрез, сомнительную красоту которо
го подмачивала только резиновая ленточка дренажа.
Ц М-да… Ц полюбовался доктор Рыжиков. Ц К вопросу о ликвидации послед
ствий второй мировой войны.
Ц Ну а допустим… Ц о чем-то забеспокоился Коля. Ц Кто там из нас для них
будет там… самым диким?
Аве Мария бросила в доктора Рыжикова трагически предупреждающий взгля
д.
Ц Черт его знает, братцы кролики, Ц простодушно признался он. Ц Может б
ыть, я. А может быть, вы, Коля. А может, моя Танька… Надо бы их знать хоть немно
го.
Ц Кого? Ц напрягся от глухого опасения непробиваемый и жилистый Коля.

Ц Будущих людей, Ц чем-то успокоил его доктор Петрович. Ц Да в общем-то
для них все будет как для нас.
Ц Как? Ц спросила впервые Лариска.
Ц Я думаю, самый большой восторг у них вызовет самодовольный древний че
ловек.
Ц Какой? Ц нахмурился Коля.
Ц Самодовольный.
Ц А кто это?
Ц Это… Ц призадумался и сам доктор Рыжиков. Ц Это… Я думаю, очень часто
каждый из нас…
Ц И вы? Ц с подозрением посмотрел на него Коля.
Ц А я чем других хуже? Ц обиделся за себя доктор Петрович. Ц Как люди, та
к и я. «С ними жил и воевал, курс наук усвоил; отступая, пыль глотал; наступая
, снег черпал валенками воин…» Слышали? Твардовский…

14

Чем длинней операция, тем дальше он заезжал от города в лес. Ноги сами знал
и, какую норму педалей крутить, чтобы привести в равновесие всю внутренн
юю гидродинамику. Пока не перестанет стучать в висках или ломить в затыл
ке. Ноги крутили, лес мелькал, голова думала что попало. На мотоциклах, сам
освалах, «Волгах» его небрежно обгоняли будущие пациенты. Он вежливо уст
упал им дорогу, глотая пыль обочин, зная, что, когда надо, и остановятся, и по
зовут. Правда, необязательно, чтобы до этого доходило. И даже нежелательн
о. Он им никогда не навязывался. Но если бы, например, городская милиция зн
ала, что доктор Рыжиков, столько раз заделывавший черепа ее храбрецов по
сле разных автомотостолкновений, так рискует собой на лесной автострад
е, то окружила бы его велосипед заботливым патрулем на колесах. С сиренам
и и мигалками. Но без охраны, доверившись педалям и машинальным мыслям, он
не заметил, как оказался снова в городе, притом перед домом архитектора Б
альчуриса, а потом и перед его дверью. Там ему почему-то сказали, что слеса
ря вызывали на завтра.
Ц Иногда меня принимают и за плотника, Ц утешил он как бы с некоторой ви
ной. Ц А иногда за маляра…
Ц Ой! Ц сказала жена архитектора Бальчуриса.
Ц Но я могу, если надо, и кран починить, Ц сказал доктор Петрович.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54