Она опять улыбнулась, но сейчас в ее улыбке сквозило удивление.
Ц Да. Учусь.
Ц Я тоже там учусь.
Улыбка погасла, и на лице отразилось разочарование.
Ц Вы учитесь?
Ц Ну, конечно, учусь. Минутку, я покажу вам свою зачетку. Ц Я полез было в к
арман, но вспомнил, что они отобрали ее у меня. Ц Подождите минуту, я тольк
о возьму у дежурного свой бумажник.
Ц Ну, что вы, Ц поспешно сказала она, Ц я верю вам на слово.
Я смотрел на нее и улыбался как дурак, затем уселся за стол.
Мне не пришло в голову связывать фамилию управляющего с Сондрой Флейш пр
ежде всего потому, что в колледже я, в сущности, ее не знал. Она была известн
а тем, что вела колонку в “Индейце”, газете колледжа, поэтому приходилось
не раз слышать о ней и даже встречать ее в студенческом городке. Но мы не б
ыли знакомы, потому что она водила компанию с богатыми студентами, а я с се
деющими ветеранами, и наши пути никогда не пересекались.
Но теперь, при весьма странных обстоятельствах, мы в конце концов познак
омились, и я смотрел на нее как на старого друга. Знакомое Ц весьма отдале
нно Ц лицо возбудило во мне воспоминания о нормальном, духовном мире, ко
торый мне был близок и дорог, а Сондра олицетворяла этот мир. И сейчас я пр
осто сидел и смотрел на нее.
По-моему, ей нравилось, что я любуюсь ею. Она снова улыбнулась уже не зауче
нной профессиональной улыбкой, а просто тепло, по-человечески, а потом се
ла напротив меня.
Ц Вы удивили меня, Ц сказала она. Ц Я не ожидала встретить соученика в н
ашей местной Бастилии.
Ц Я и сам не ожидал очутиться здесь, Ц сказал я. Ц Но какого... что, скажит
е, Бога ради, вы делаете здесь?
Ц Прохожу полугодичную практику, Ц сказала она. Ц Папа хочет, чтобы я п
роводила дома хотя бы часть времени, и поэтому я здесь. У меня степень маги
стра по журналистике, так что эти полгода стажируюсь в “Путеводной звезд
е”. Ц Она улыбнулась и пожала плечами. Ц Это не “Нью-Йорк тайме”, конечно
, но, думаю, с этим можно повременить до окончания колледжа.
Ц Господи, Ц сказал я. Я и вправду сказал “Господи”. Ц После всего этого
г... всего этого абсурда, который я пережил, вы просто услада для моих больн
ых глаз... в буквальном смысле слова... И больной челюсти, Ц добавил я, погла
живая себя по лицу, там, где особенно остро ощущалась “зубная боль”.
Сондра нахмурилась.
Ц Вы хотите сказать, что они вас били?
Ц “Били” Ц не то слово.
Из большой черной сумки, висевшей у нее на плече, она достала карандаш и бл
окнот для стенографирования.
Ц Сейчас вы все мне расскажете, Ц сказала она. Я так и сделал. Я рассказал
ей о своей работе, о письме Чарлза Гамильтона и обо всем, что последовало
за ним, когда мы приехали в Уиттберг. Она делала записи скорописью, задава
я попутно вопросы, уточняя подробности, и все время слушала меня с серьез
ным, а порой со взволнованным видом. Когда я закончил свой рассказ, она быс
тро пролистала свои заметки, а затем сказала:
Ц Это ужасно, Пол. Я никогда не думала, что полиция в этом городе может быт
ь такой злобной, и я не могу поверить, что это мой папа приказал им действо
вать таким образом. Должно быть, они действовали по собственной инициати
ве, и если думали, что это понравится моему папе, то глубоко ошибались. Я ра
сскажу ему об этом, поверьте мне, и поговорю с редактором, чтобы мою статью
поместили на первой полосе. Ждите сегодняшнего вечернего выпуска. Им эт
о не сойдет с рук, Пол, поверьте мне.
Ц Хотелось бы надеяться.
Ц Им не удастся отвертеться. Ц Она поднялась, очень молодая, очень реши
тельная и очень красивая. Ц Вот увидите. Вы возвращаетесь в мотель?
Ц Скорее всего, да.
Ц Я вам туда позвоню. Мы доберемся до самой сути. Ц Говоря это, она подошл
а и протянула мне руку, и на этот раз я ее пожал. Ц Именно для этого существ
уют репортеры, Ц сказала она. Ц Чтобы доносить до народа правду.
Я улыбнулся ее убежденности.
Ц Вот уж мы им зададим, Ц шутливо заметил я.
Ц Держу пари, что зададим. Ц Она крепко пожала мне руку. Ц Бегу в редакц
ию, чтобы успеть подготовить материал к вечернему выпуску.
Ц Правильно.
Ц Я позвоню вам. Пол.
Ц Хорошо.
Мы вышли в вестибюль, и я проводил ее до входной двери, где на высокой плат
форме у самой массивной дубовой двери сидел мужчина в форме с нашивками
на рукавах. Там мы снова обменялись рукопожатиями, и она снова пообещала
позвонить. А я поспешил за своим бумажником.
Ц Я Пол Стендиш, Ц сказала я дежурному. Ц У вас мой бумажник.
Ц Совершенно верно. Ц Он протянул мне пакет со словами:
Ц Проверьте содержимое, напишите вот здесь, что все получили в полной со
хранности, и поставьте свою подпись.
Поскольку все действительно было в целости и сохранности, я подтвердил э
то в соответствующей форме, потом надел ремень, вдел в ботинки шнурки и уб
рал бумажник в карман. Затем снова подошел к дежурному:
Ц Я хочу поговорить с моим другом, Уолтером Килли.
Ц Время для посещения Ц с двух до трех.
Ц Время посещения? Он арестован?
Ц Вы сможете поговорить с ним в любое время с двух до трех.
Ц Но ведь... разве они его не отпустили? Меня же отпустили.
Ц Мне это не известно, Ц сказал он. Ц Время посещения с двух до трех.
Ц Я подожду, Ц сказал я. Он пожал плечами:
Ц Как хотите.
У противоположной стены была скамья. Я подошел к ней и сел. Большие часы на
д головой дежурного показывали шесть двадцать.
Уже наступило утро, и, следовательно, я провел в этом здании двенадцать ча
сов. Я закурил сигарету и поерзал, устраиваясь поудобнее на скамье, готов
ый провести здесь еще двенадцать часов. Мне надо поговорить с Уолтером, п
онять, что происходит и что мне следует делать дальше. В этой игре я был вс
его лишь любителем и без Уолтера был обречен на проигрыш.
Без двадцати пяти минут семь из глубины здания показался Джерри. Ленивой
походкой он приблизился ко мне и с ухмылкой проговорил:
Ц Известно ли вам, какой срок дают за бродяжничество?
Ц Я жду мистера Килли. Он указал на часы.
Ц Видите секундную стрелку? Сейчас она на отметке девять. Как только она
совершит круг и перейдет эту отметку, вы будете считаться бродягой. И я ар
естую вас за бродяжничество. И тогда вы проведете здесь тридцать дней. Ва
м это подходит?
Бросить Уолтера? Но я пропаду без него. Я не буду знать, что делать. Я следил
, как движется секундная стрелка, от двенадцати к одному, потом к двум, к тр
ем, и думал, стоит ли тягаться с Джерри. Я не мог идти один в этот город. Секу
ндная стрелка прошла отметки четыре, пять и шесть, я взглянул на Джерри и п
онял, что он не шутит и что больше всего на свете он хочет, чтобы, когда секу
ндная стрелка дойдет до отметки девять, я все еще сидел на этой лавке, и то
гда у него будет повод снова затащить меня внутрь. Когда секундная стрел
ка прошла отметку семь, я встал, а когда она подходила к девяти, я открывал
уже наружную дверь.
Небо перед восходом было мрачным, и улицы выглядели убогими и заброшенны
ми. Стоя на тротуаре, я ощущал прохладу утреннего воздуха и некоторое вре
мя глядел на здание, пока из дверей не вышел Джерри. Он остановился на верх
ней ступеньке и с всегдашней своей ухмылкой взирал на меня. И я пошел нале
во.
Куда мне идти? Что делать? Они не отпускают Уолтера; мне надо во что бы то ни
стало вызволить его отсюда. И немедленно покинуть этот злополучный горо
д. Но как это сделать?
Мне нужно кому-то позвонить. Проходя мимо закрытой аптеки, я заметил в вит
рине синюю табличку с надписью, из которой следовало, что в аптеке имеетс
я телефон, которым при необходимости можно воспользоваться, и мне захоте
лось кому-то позвонить.
Но куда? Может, позвонить в Вашингтон? Но я там никого не знаю. Я и правда ник
ого не знал в АСИТПКР, кроме Уолтера. Я их не знаю, и они меня не знают. И наск
олько мне известно, Уолтер находится в городе, где вообще нет никаких про
блем.
Тогда кому? Доктору Ридмену? Эта мысль меня просто покоробила. Какой, черт
возьми, от него толк?
Я дошел до Харпер-бульвара и увидел открытую забегаловку. Я старался сос
редоточиться на своих проблемах Ц ведь Уолтер все еще находится в тюрьм
е! Ц но яркий неоновый свет сбил меня с толку. Я вдруг понял, что смертельн
о голоден. Раньше я как-то этого не замечал: голова была забита совсем дру
гим.
Я попытался пройти мимо забегаловки, чувствуя, что было бы нечестно по от
ношению к Уолтеру в подобный момент думать о еде, но не смог. Терзаясь угры
зениями совести, я тем не менее вошел и заказал две порции яичницы с бекон
ом, ржаную булочку, колбасу и три чашки кофе. Расправившись со всем этим, я
почувствовал себя лучше и морально и физически. За последней чашкой кофе
я закурил, окончательно расслабился и стал размышлять.
Как оказалось, все мои мысли заканчивались знаком вопроса. Что в эту саму
ю минуту происходит с Уолтером? Что случится со мной? Каким образом мы с ни
м сможем убраться прочь из этого ужасного города? Кто в действительности
убил Чарлза Гамильтона и связано ли это на самом деле с присутствием в го
роде представителей АСИТПКР?
Только теперь мне стала ясна логика событий. Во-первых, Гамильтон был уби
т. Застрелен. Полиция явилась к его жене, и та рассказала им о нас, но по како
й-то причине солгала, сказав, что не знает, зачем мы хотели видеть ее мужа. Т
огда они отправились к нам, ворвались с револьверами на изготовку, потом
у что мы были таинственными незнакомцами, угрожавшими женщине, а потом, в
полне вероятно, убившими ее мужа. Как только они выяснили, что мы были пред
ставителями профсоюза, Уиллик позвонил Флейшу и получил от него указани
е: создать парням из профсоюза трудности. Флейш даже не поленился приеха
ть, чтобы взглянуть на нас.
Я не думаю, что с того момента, когда они узнали, кто мы, Уиллик и компания вс
ерьез подозревали нас в убийстве, но они продолжали выполнять указание Ф
лейша. Они создали-таки нам трудности. А Уолтеру все еще продолжают их соз
давать. По-видимому, меня отпустили потому, что я оказался слишком наивен
, чтобы осознать эти трудности, и через некоторое время мог бы добиться оп
равдания с помощью междугородного звонка.
Обо всем этом я додумался сам. Но почему миссис Гамильтон солгала, я не мог
понять. Почему был убит ее муж и кто его убил Ц до этого я не мог додуматьс
я. Как я умудрился дожить до двадцати четырех лет и не знать, что такое воз
можно, Ц это выше моего понимания.
Туша сигарету в блюдце, я взглянул на часы и был удивлен, что уже восемь ча
сов пять минут. Этого не могло быть; ведь когда я вышел из полицейского уча
стка, не было еще и семи часов.
Время шло, и не оставалось ничего, кроме времени. Ни знаний, ни власти, ни вл
ияния, ни друзей Ц ничего, кроме времени; и даже оно было ограничено.
Я вдруг осознал, что должен срочно начать действовать, Ц сколько времен
и ушло с тех пор, как меня отпустили, а я до сих пор ничего не предпринял, нич
его-ничегошеньки. Необходимо немедленно начинать действовать.
Я снова подумал, что надо кому-то позвонить, и снова отбросил эту мысль. По
мимо того, что я просто не знал, кому можно звонить в такой час, звонок с про
сьбой о помощи Ц это пассивный ход, а мне хотелось активных действий. Мен
я отпустили; и я должен воспользоваться этой благоприятной возможность
ю.
Но что же можно предпринять?
Ведь существует миссис Гамильтон, черт ее подери! Я должен пойти к ней и ра
зобраться, почему она так поступила.
Заплатив по счету, я вышел из забегаловки и направился в сторону мотеля. Б
ыл уже день. Движение на Харпер-бульваре становилось все более оживленн
ым по мере приближения к центру. Я шел, чувствуя на себе случайные взгляды
людей из проезжавших мимо автомобилей, и это вызывало у меня желание зао
рать им: “Знаете ли вы, что ваш город сделал со мной? Знаете ли вы, знаете ли
вы?” Я закурил последнюю сигарету.
Эмоциональное напряжение, вызванное пребыванием в тюрьме, на самом деле
еще не улеглось. Множество чувств роилось в моей душе, стремясь выплесну
ться наружу, и это мешало мне сосредоточиться. Ярость, страх, жалость к сам
ому себе, самоуверенная радость и паническое спокойствие постоянно сме
няли друг друга, и соответственно менялся мой душевный настрой. Тем не ме
нее все это время я продолжал идти, остановившись лишь однажды, чтобы куп
ить сигарет, и все это время я продолжал думать, что прежде всего мне следу
ет повидаться с вдовой Гамильтон.
Наконец я дошел до мотеля. Проходя мимо стойки дежурного, я взглянул на ча
сы и увидел, что было четверть девятого. Я подошел к двери нашего номера и
обнаружил, что она не заперта.
В номере все осталось по-прежнему, тот же беспорядок, как в момент нашего
с Уолтером ареста. Даже ключи от “форда” до сих пор лежали на письменном с
толе, там, где стояла пишущая машинка, до того как Джерри сбросил ее на пол.

Я поднял машинку и поставил на письменный стол. Джерри хорошо над ней пор
аботал. Клавиши разбиты, от валика оторваны металлические линейки, а вся
станина изогнута. Я знал, что пишущая машинка принадлежала профсоюзу, а н
е лично Уолтеру, но бессмысленный дикий вандализм все равно вызвал отвра
щение. Я принялся собирать разбросанные по полу вещи, стараясь навести х
отя бы видимость порядка. Я не знал, зачем я трачу на это время, а не иду сраз
у в дом Гамильтона, но, видимо, мною двигало мое всегдашнее пристрастие к ч
истоте.
Мой чемодан, впрочем очень старый, теперь уже никуда не годился. Крышка бы
ла наполовину оторвана, и Джерри даже ухитрился оторвать ручку с одной с
тороны. Я положил бедолагу на кровать и начал складывать в него одежду. На
наших белых рубашках, белье и носках были видны следы подошв. Ц В номере
имелся комод, и я как попало, вперемешку, запихал в него все наши с Уолтеро
м вещи. Затем снова положил грязное белье в мешок для стирки, разбросанны
е по всей комнате канцелярские принадлежности в ящик письменного стола,
а простыни и одеяла на кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30