Ну скажи, как тут не напугаться! Нынче он даже в школу не пойдет, надо звать врача.В этот момент Дайюй снова закашлялась и слабым голосом спросила:— С кем ты там разговариваешь?— Это сестра Сижэнь пришла навестить вас, барышня, — отвечала Цзыцзюань.Дайюй попросила Цзыцзюань помочь ей подняться и жестом пригласила Сижэнь сесть. Сижэнь принялась уговаривать Дайюй:— Не надо вам подниматься, барышня, лучше лежите.— Ладно, — отвечала Дайюй, — не волнуйся по пустякам. Ты, кажется, говорила, что ночью у кого-то болела душа? У кого же?— У второго господина Баоюя, — отвечала Сижэнь. — Наваждение на него нашло. На самом деле ничего не было.Дайюй поняла, что Сижэнь не хочет ее огорчать, и, тронутая заботой девушки, опечалилась. Затем, помолчав, спросила:— А еще что он говорил?— Больше ничего.Дайюй кивнула, снова умолкла, а потом со вздохом промолвила:— Не говори второму господину, что я болею, а то забросит занятия и навлечет гнев отца.Сижэнь обещала.— Барышня, ложитесь, — продолжала она уговаривать Дайюй.Дайюй послушалась и легла. Сижэнь посидела еще немного и вернулась во двор Наслаждения пурпуром. Она сказала Баоюю, что у Дайюй ничего серьезного, и он успокоился.
А сейчас расскажем о Таньчунь и Сянъюнь. Покинув павильон Реки Сяосян, они отправились к матушке Цзя.По дороге Таньчунь предупредила Сянъюнь:— Будь осторожна, сестрица, не расстраивай старую госпожу, не болтай лишнего, как только что у Дайюй.— Да, да, — с улыбкой отвечала Сянъюнь. — Это я от расстройства забыла об осторожности!Услышав, что Дайюй нездорова, матушка Цзя сокрушенно сказала:— Как часто она болеет! И Баоюй тоже. Дайюй выросла, и теперь ей особенно надо беречь здоровье. Уж очень она впечатлительна.Все молча слушали матушку Цзя, никто ни слова не проронил.— Распорядись, чтобы врач, который придет к Баоюю, заодно и барышню Линь Дайюй осмотрел, — обратилась матушка Цзя к Юаньян, и та пошла выполнять приказание старой госпожи.Поужинав у матушки Цзя, Таньчунь и Сянъюнь возвратились в сад, но об этом мы рассказывать не будем.
На следующий день пришел доктор Ван, осмотрел Баоюя и сказал, что никакой опасности нет; немного нарушено пищеварение и легкая простуда.В это время к Дайюй послали служанок предупредить, что к ней сейчас придет врач.Цзыцзюань поспешила укрыть Дайюй одеялом, опустила полог над кроватью, а Сюэянь принялась за уборку.Вскоре появился Цзя Лянь в сопровождении врача и сказал:— Барышни могут остаться, почтенный доктор — свой человек в доме.Старуха служанка откинула дверную занавеску и пропустила врача в прихожую, где его пригласили сесть.— Сестра Цзыцзюань, — сказал Цзя Лянь, — расскажи доктору о болезни твоей барышни.— Погодите, — остановил его доктор. — Разрешите сначала исследовать пульс больной, выслушайте мое заключение, а потом скажете, прав ли я. Если ошибусь, барышни мне подскажут.Цзыцзюань высвободила из-под полога руку Дайюй, положила на подушку, сняла браслеты.Доктор долго прощупывал пульс то на одной руке, то на другой, после чего вышел в прихожую и сказал Цзя Ляню:— Все шесть пульсов бьются неровно. Причиной тому, пожалуй, меланхолия.Заметив Цзыцзюань, стоявшую в дверях, ведущих во внутреннюю комнату, доктор Ван обратился к ней:— При такой болезни бывают головокружения, потеря аппетита, дурные сны; мучает бессонница, повышается раздражительность. Неосведомленные могут счесть все это капризами, на самом же деле так происходит потому, что сила «инь» в печени подавлена, деятельность сердца ослаблена. Словом, причина кроется в болезни… Прав я или не прав?Цзыцзюань кивнула и повернулась к Цзя Ляню:— Доктор совершенно прав.— В таком случае разговор на этом можно окончить, — сказал доктор и вместе с Цзя Лянем отправился во внешний кабинет, чтобы выписать лекарство. Мальчики-слуги заранее приготовили розовую бумагу.Доктор Ван выпил чаю, попросил кисть и написал:«Все шесть пульсов бьются неровно, причина тому — печальные мысли, расстраивающие больную. Левый пульс почти не прощупывается — что свидетельствует об упадке сердечной деятельности. Средний пульс напряженный, в этом сказывается нарушение деятельности печени. Печень входит в сферу влияния стихии дерева и в свою очередь действует на селезенку, которая подчиняется влиянию стихии земли. От этого потеря аппетита. Непрерывная борьба между силами стихий дерева и земли оказывает неблагоприятное влияние на легкие, подвластные стихии металла. Воздух не проникает в легкие, и в них образуется мокрота. Дыхание становится прерывистым, что вызывает кипение крови, отсюда и кровохарканье. Поэтому прежде всего необходимо очистить печень и легкие и поддержать деятельность сердца и селезенки. Укрепляющее средство при болезнях такого рода есть, но злоупотреблять им не следует, поэтому для начала предлагаю „черное скитание“, которое впоследствии следует заменить более сильным средством для восстановления деятельности легких. Если сочтете мой рецепт пригодным, счастлив буду его предложить».Он прописал семь средств, их нужно было принимать вместе с дополнительными настоями, чтобы лучше усваивались.Посмотрев рецепт, Цзя Лянь спросил:— Разве володушка употребляется при усиленном кипении крови?— Вам известно лишь, что володушка — средство возбуждающее и при кровохарканье противопоказано, — улыбнулся доктор, — а знаете ли вы, что володушка, сваренная на крови черепахи, незаменимое средство для восполнения недостатка частиц «ян» в печени? Она не только не способствует кипению крови, но, наоборот, укрепляет печень. В «Медицинском каноне» говорится: «Если познал причину болезни — непременно найдешь и лекарство, если не познал, тщетно его искать». Володушка на крови черепахи успокаивающе действует на больного, как Чжоу Бо на Лю Бана Чжоу Бо. — один из сановников основателя Ханьской династии Гао-цзу (Лю Бана) , оказывавший на императора большое влияние.

.Цзя Лянь согласно кивнул и сказал:— Так вот оно что, оказывается! Прекрасно!— Пусть больная соизволит принять лекарство дважды, — промолвил доктор Ван, — потом дозу следует изменить или же выписать новый рецепт. Извините, но мне пора, дел много. Если позволите, зайду в другой день.Провожая доктора, Цзя Лянь спросил:— Значит, Баоюю лекарства не нужны?— Второй господин Баоюй вполне здоров, — отвечал доктор Ван. — Пусть погуляет, подышит воздухом, и все будет в порядке.После ухода доктора Цзя Лянь велел приготовить лекарство и вернулся домой, где рассказал Фэнцзе о болезни Дайюй.Вскоре явилась с докладом жена Чжоу Жуя. Цзя Лянь на половине ее прервал, сказав:— Я занят, докладывайте теперь второй госпоже, — и ушел.Жена Чжоу Жуя так и сделала, а доложив все до конца, сказала Фэнцзе:— Барышня Линь Дайюй совсем плоха, — я только сейчас от нее, — бледная, худая, кожа да кости. Спрашиваю, как она себя чувствует, ничего не говорит, только плачет. А Цзыцзюань мне вот что сказала: «Барышня наша совсем расхворалась, а с деньгами туго. Попросить барышня не решается, вот я и хочу получить у второй госпожи Фэнцзе свое жалованье вперед за два месяца. Захочется барышне чего-нибудь, будет на что купить. Лекарства, правда, нам ничего не стоят, на них идут деньги из общей казны, но ведь есть и другие расходы». Я обещала помочь ей, поэтому прошу вас, доложите мою просьбу госпоже Ван.— Ладно, сделаем так, — после некоторого раздумья ответила Фэнцзе. — Я дам Цзыцзюань несколько лянов серебра на расходы. Только смотри, чтобы не узнала барышня Дайюй. А месячное жалованье выдать сейчас нельзя. Выдашь тебе — остальные начнут требовать. Помнишь, как наложница Чжао вступила в перепалку с третьей барышней Таньчунь? А все из-за жалованья! Кроме того, ты ведь знаешь, как увеличились у нас расходы и сократились доходы. Положение нелегкое, не знаю, как вывернуться. А меня обвиняют в нерасчетливости, мало того, говорят, будто я все деньги отсылаю матери и ее семье. Но они либо ничего не смыслят, либо просто так болтают. Ты, тетушка, сама ведешь хозяйство и знаешь, что делается в доме!— Обижают вас незаслуженно! — поддакнула жена Чжоу Жуя. — Семья большая! Кто кроме вас мог бы вести хозяйство? О женщинах я уже не говорю, но даже мужчины, будь они о трех головах и шести руках, и то не справились бы! У кого же это поворачивается язык такое про вас говорить? — Она усмехнулась и добавила: — Ах, вторая госпожа, дураков на свете немало! Чжоу Жуй недавно ездил по разным местам, так он рассказывал, что нас считают очень богатыми. Про какие-то кладовые болтают, набитые драгоценностями, про посуду, отделанную золотом и яшмой. Про то, что старшая барышня, супруга государя, чуть ли не половину вещей из императорского дворца переслала родителям. А когда приезжала недавно их навестить, золото и серебро повозками везла. И будто теперь убранство в доме как в хрустальном дворце царя Драконов. А на жертвоприношения, говорят, за один день было истрачено несколько десятков тысяч лянов серебра! Но для семьи Цзя это все равно что вырвать шерстинку у быка. Львы у ворот дворцов Нинго и Жунго сделаны из яшмы! В саду стоит золотой цилинь. Было два, но одного украли. Взрослые служанки, не говоря уже о госпожах и барышнях, только и знают, что пить вино, слушать музыку, играть в шахматы да заниматься рисованием — за них все делают девочки-служанки. А уж в какие шелка наряжаются, какие яства вкушают — простому человеку и во сне не приснится! Для господ молодых и барышень ни в чем нет отказа: захотят луну с неба — им тотчас принесут для забавы. Даже песенку про это сочинили: Богатства много в вотчине Нинго,И в вотчине Жунго полно добра,И ценятся не больше, чем навоз,Там золото и слитки серебра. Одежды там — носить не износить,Там пищи самой вкусной — есть не съесть… Тут жена Чжоу Жуя запнулась и умолкла. Дело в том, что следующая строка песенки была такая: Напрасно их сокровища считать, —Ведь все равно ни счесть их, ни учесть! Тетушка так увлеклась, что совсем забыла об этом.Фэнцзе сразу смекнула в чем дело и потребовала, чтобы тетушка продолжала, сказав при этом:— Все это глупости! Хотелось бы мне только знать, кто распускает слухи о золотых цилинях.— Наверняка имеют в виду маленького золотого цилиня, которого старый даос когда-то подарил второму господину Баоюю, — пояснила жена Чжоу Жуя. — Второй господин его потерял, а барышня Ши Сянъюнь нашла и вернула ему, — вот откуда, я думаю, пошли слухи. Ну, скажите, госпожа, не смешно ли?— Скорее грустно, а не смешно, — возразила Фэнцзе. — Мы все беднеем, а про наши богатства легенды рассказывают. Недаром пословица гласит: «Свинье лучше не быть чересчур жирной, а человеку — чересчур знаменитым». Ума не приложу, что делать!— И не зря беспокоитесь, — согласилась жена Чжоу Жуя. — В городе только об этом и говорят — и в чайных, и в винных лавках, и даже на улицах. На чужой роток не накинешь платок!Фэнцзе велела Пинъэр отвесить несколько лянов серебра, отдала их тетушке Чжоу и сказала:— Передай серебро Цзыцзюань и предупреди, что это на дополнительные расходы. Если еще потребуется, пусть берет из казны, а о своем месячном жалованье и не заикается. Девушка она умная и поймет, отчего я так говорю. Как выберу свободное время, зайду навестить барышню Линь Дайюй.Тетушка Чжоу взяла серебро, поклонилась и вышла.На этом мы ее и оставим.Вернемся теперь к Цзя Ляню. Только он вышел из дома, как навстречу ему бросился мальчик-слуга:— Батюшка вас зовет! Хочет с вами поговорить.Цзя Лянь поспешил к отцу. Усадив его, Цзя Шэ сказал:— Говорят, будто из лекарского приказа вызвали в императорский дворец старшего врача и двух младших. Заболела какая-то женщина, но не из придворных, повыше. От нашей государыни были вести?— Не было, — ответил Цзя Лянь.— Расспроси-ка Цзя Чжэна и Цзя Чжэня, — велел Цзя Шэ. — Если и они ничего не знают, придется посылать человека в лекарский приказ.Выйдя от отца, Цзя Лянь первым долгом послал слугу в лекарский приказ, а сам отправился к Цзя Чжэну.— Откуда ты это взял? — выслушав Цзя Ляня, спросил Цзя Чжэн.— Отец сказал, — ответил Цзя Лянь.— В таком случае придется вам с Цзя Чжэнем поехать и все подробно разузнать, — промолвил Цзя Чжэн.— Я послал в лекарский приказ человека, — сказал Цзя Лянь.От Цзя Чжэна он отправился к Цзя Чжэню, но встретил его по пути и рассказал обо всем.— Я тоже об этом слышал и вот иду рассказать твоему отцу и господину Цзя Чжэну, — ответил Цзя Чжэнь.Цзя Лянь вместе с Цзя Чжэнем снова пошел к Цзя Чжэну. Тот сказал:— Если заболела Юаньчунь, нам сообщат.Пришел Цзя Шэ.Между тем наступил полдень, а слуга, посланный в лекарский приказ, все не возвращался. Неожиданно появился привратник и доложил:— У ворот дожидаются два члена императорской академии Ханьлинь; хотят о чем-то поговорить с господами.— Проси, — распорядился Цзя Шэ.Почтенных мужей Цзя Шэ и Цзя Чжэн встретили у ворот, первым долгом справились о здоровье государыни и проводили гостей в зал.— Третьего дня гуйфэй почувствовала недомогание, и Высочайший милостиво разрешил четырем родственницам прибыть во дворец навестить ее, — промолвил один из почтенных мужей. — Каждой родственнице иметь при себе одну служанку, не больше. Мужчинам дозволено приблизиться к воротам дворца, передать свою визитную карточку, справиться о здоровье гуйфэй и дождаться ответа через придворных, самовольно во дворец не входить. Посетить больную дозволено завтра, когда будет угодно — с утра до вечера.Выслушав повеление государя, Цзя Шэ и Цзя Чжэн сели. Почтенные мужи выпили чаю, поболтали о разных пустяках и откланялись. Цзя Шэ и Цзя Чжэн проводили их до ворот, а затем пошли к матушке Цзя сообщить новость. Матушка Цзя сказала:— Итак, во дворец поеду я с двумя невестками. А еще кого взять?Все молчали.— Пожалуй, Фэнцзе, — подумав, промолвила матушка Цзя, — она знает, как себя вести в подобных случаях. Кто из мужчин поедет, мужчины пусть и решают.Цзя Шэ и Цзя Чжэн вышли, посоветовались и решили, что ехать надо всем младшим родственникам, только Цзя Лянь и Цзя Жун останутся присматривать за домом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81