— Ведь вы любили и жалели меня! А в такой тяжелый момент хотите покинуть? Я — ваша внучка, дочь вашей дочери! Хоть ради нее спасите меня!— Юаньян, отведи барышню, — промолвила матушка Цзя. — Я устала от ее нытья!Поняв, что мольбы тщетны и остается лишь покончить с собой, Дайюй вышла. Значит, все это время бабушка и сестры лишь притворялись добрыми, лицемерили! Да и зачем, кому нужна сирота?Может быть, Баоюй поможет? Что-то его не видно? В тот же миг появился Баоюй.— Поздравляю, сестрица! — захихикал он.Дайюй не выдержала и прямо при посторонних напустилась на него:— Теперь я вижу, какой ты безжалостный!— Безжалостный? — удивился Баоюй. — Но у тебя есть жених, и отныне каждый из нас пойдет своей дорогой.Гнев душил Дайюй, но она не знала, что делать. Схватила за руку Баоюя и воскликнула:— Дорогой брат! И ты гонишь меня.— Я тебя не гоню! Живи здесь, если хочешь, — ответил Баоюй. — Ты приехала к нам потому, что мы с тобой были помолвлены. Вспомни, как я относился к тебе!Может быть, их и в самом деле в детстве помолвили, — подумала Дайюй, и печаль ее сменилась радостью.— Я поклялась хранить верность тебе всю жизнь! — воскликнула девушка. — Ты не отвергнешь меня?— Я же сказал, оставайся! Не веришь словам — загляни в мое сердце.Он схватил нож, ударил себя в грудь, хлынула кровь. Дайюй подбежала, зажала рану рукой, зарыдала:— Зачем ты это сделал? Лучше меня убил бы!— Не плачь! — стал успокаивать ее Баоюй. — Я просто хотел показать тебе свое сердце!Дайюй, плача, обняла его.— Да, плохо дело! — вздохнул Баоюй. — Как же мне теперь жить без сердца?Глаза его закатились, и он со стоном рухнул на пол. Дайюй закричала и тут же услышала голос Цзыцзюань:— Барышня, барышня! Вам что-то страшное приснилось? Проснитесь же! Разденьтесь и снова ляжете!Дайюй открыла глаза. Это был дурной сон. В горле пересохло, сердце неровно билось, все тело было в поту, даже подушка намокла.«Родители не успели помолвить нас с Баоюем. Что же это мне вдруг приснилось?»Она вспомнила, какой одинокой и бесприютной видела себя во сне, и представила, что было бы с нею, не стань Баоюя. С трудом заставила она себя раздеться, легла и велела Цзыцзюань накрыть ее одеялом. Однако уснуть не могла и ворочалась с боку на бок. Ей чудились чьи-то жалобные стоны — не то дождь шумел, не то завывал ветер. С этими звуками смешивалось мерное похрапывание Цзыцзюань.Из окна потянуло холодом, Дайюй стало знобить, она приподнялась, натянула одеяло на плечи. Снова легла и задремала было, но в это время в ветвях бамбука защебетали птицы. За окном посветлело.Сон как рукой сняло. Дайюй закашлялась и позвала Цзыцзюань.— Вы не спите, барышня? — удивилась Цзыцзюань. — Опять кашляете? Может, простудились? Уже светает. Скоро солнце взойдет. Поспите хоть немного, не думайте ни о чем. Сон придаст вам сил!— Неужели ты думаешь, что я не хочу уснуть? — усмехнулась Дайюй. — Просто не могу. Это ты спишь себе да похрапываешь.Дайюй снова закашлялась, а потом спросила:— С чего это вдруг ты проснулась?— Так ведь утро уже, — ответила Цзыцзюань.— Раз проснулась, дай мне другую плевательницу, — попросила Дайюй.Цзыцзюань взяла плевательницу, чтобы сменить, и заметила в ней кровь.— Вот беда! — не сдержала она испуганного возгласа.— Что случилось? — спросила Дайюй.— Ничего особенного, — спохватившись, ответила Цзыцзюань. — Я чуть не уронила плевательницу.— Только-то? — с сомнением произнесла Дайюй.— Конечно! — быстро ответила Цзыцзюань.Голос ее дрогнул, комок подступил к горлу, из глаз покатились слезы. Дайюй не раз чувствовала во рту сладковатый привкус крови, и сейчас, по взволнованному голосу Цзыцзюань, все поняла.— Иди в комнату, а то простудишься!Цзыцзюань поддакнула, голос ее прозвучал еще печальнее — казалось, девушка всхлипывает. Дайюй похолодела от страха.— Почему ты плачешь? — спросила она Цзыцзюань, когда та подошла, утирая слезы.— А я не плачу, — с притворным изумлением произнесла девушка. — Что-то в глаз попало. — И добавила: — Сегодня, барышня, вы полночи кашляли и проснулись раньше обычного!— Мне очень хотелось спать, — ответила Дайюй. — Но, как нарочно, сон бежал от меня.— Вы нездоровы, барышня! — встревожилась Цзыцзюань. — Постарайтесь не думать о печальном. Главное — здоровье. Недаром пословица гласит: «Хочешь, чтобы всегда был огонь в очаге, береги деревья!» Кто здоровье бережет, тот долго проживет. Уж если о себе не думаете, пожалейте старую госпожу и госпожу, они вас так любят!Тут на память Дайюй пришел недавний сон, в глазах потемнело, словно от сильного удара…Цзыцзюань быстро поднесла Дайюй плевательницу, а Сюэянь стала хлопать ее по спине. Дайюй выплюнула кровь. Заметив в плевательнице кровь, служанки побледнели от страха и едва успели подхватить под руки лишившуюся сознания Дайюй.Цзыцзюань сделала знак Сюэянь позвать кого-нибудь на помощь.Сюэянь бросилась из комнаты и столкнулась с Цуйлюй и Цуймо, которые весело хихикали.— Что это барышни Линь Дайюй не видно? — спросила Цуйлюй. — Наша барышня Сянъюнь с третьей барышней Таньчунь пошли к четвертой барышне Сичунь посмотреть, как она нарисовала сад.Сюэянь замахала руками.— В чем дело? — в один голос спросили Цуйлюй и Цуймо. Сюэянь рассказала о том, что только что произошло.— Ну и глупы же вы! — воскликнули Цуйлюй и Цуймо. — Разве можно такое скрывать? Бегите скорее к старой госпоже!— Я к ней как раз и направлялась, — ответила Сюэянь. — И вот встретила вас!— О чем вы там разговариваете? — послышался голос Цзыцзюань. — Барышня спрашивает…Цуйлюй, Цуймо и Сюэянь поспешили в комнату. Дайюй лежала в кровати.— Кто вам обо мне рассказал? — спросила Дайюй. — Не надо поднимать шум!— Барышня Сянъюнь и барышня Таньчунь пошли к барышне Сичунь смотреть, как она нарисовала сад, — принялась рассказывать Цуймо. — И велели мне пригласить вас, — они не знают, что вам нездоровится.— Ничего страшного, просто слабость, — улыбнулась Дайюй. — Полежу немного, и пройдет. Так и передайте барышням. И попросите после завтрака прийти, если будет свободное время. Второй господин Баоюй у вас не был?— Не был.— Второму господину Баоюю теперь некогда, он ходит в школу, и отец каждый день проверяет, как он занимается.Дайюй молчала. Девушки-служанки постояли немного и потихоньку вышли.Незадолго до этого Таньчунь и Сянъюнь обсуждали картину «Сад Роскошных зрелищ». Не все им нравилось.Когда же речь зашла о стихотворной надписи к картине, девушки решили посоветоваться с Дайюй и послали за нею Цуйлюй и Цуймо. Служанки вернулись озабоченные.— Что с барышней Дайюй? — спросила Сянъюнь.— Ей нездоровится, — ответила Цуйлюй. — Всю ночь она кашляла. А Сюэянь сказала, что в мокроте у нее — кровь.— Не может быть! — воскликнула Таньчунь.— Разве я стану врать?! — проговорила Цуйлюй.— Мы только что были у барышни Дайюй, — подтвердила Цуймо. — На ней лица нет, она даже говорить не может…— Говорить не может! — вскричала Сянъюнь. — А как же с вами разговаривала?— Дуры вы! — обругала Таньчунь служанок. — Когда человек не может говорить, значит, он…Таньчунь спохватилась и умолкла.— Барышня Дайюй умна, а по пустякам расстраивается, — заметила Сичунь. — Разве можно верить всему, что болтают в Поднебесной?— Давайте навестим ее, — предложила Таньчунь. — Если она и в самом деле серьезно больна, скажем старой госпоже и Фэнцзе, пусть пригласят врача.— Вот это верно! — согласилась Сянъюнь.— Вы прямо сейчас идите, — обратилась к сестрам Сичунь, — а я следом за вами.Таньчунь и Сянъюнь со своими служанками отправились в павильон Реки Сяосян.Увидев их, Дайюй расстроилась. Ей снова вспомнился недавний сон. «Если даже бабушка меня не любит, что говорить о сестрах?! Не пригласи я их, ни за что не пришли бы!» Однако Дайюй не подала виду, что расстроена; попросила Цзыцзюань помочь ей подняться и пригласила сестер сесть.Таньчунь и Сянъюнь сели на краю кровати. Они видели, что Дайюй и в самом деле серьезно больна, и опечалились.— Что, сестрица, опять нездоровится? — спросила Таньчунь.— Ничего особенного, — отвечала Дайюй. — Просто слабость, и все.Цзыцзюань, стоявшая за ее спиной, показала на плевательницу. Сянъюнь заглянула в нее и, не умея скрывать своих чувств, вскричала:— Сестрица, ты погляди! Какой ужас!Только сейчас Дайюй увидела кровь и совсем пала духом.Таньчунь попыталась исправить положение и сказала:— Ничего особенного, такое случается, когда усиливается огонь в легких. А эта Сянъюнь невесть что болтает!Сянъюнь покраснела от смущения и раскаивалась в своей неосторожности.Таньчунь, обеспокоенная болезненным видом Дайюй, поднялась со словами:— Старайся не волноваться, сестра! Мы еще к тебе зайдем!— Спасибо! — с горькой усмешкой произнесла Дайюй.— Хорошенько заботься о барышне! — приказала Таньчунь, обращаясь к Цзыцзюань.Цзыцзюань кивнула. Только Таньчунь собралась уходить, как снаружи послышался голос. Если хотите узнать, кто это был, прочтите следующую главу. Глава восемьдесят третья Родные навещают заболевшую Юаньчунь в покоях императорского дворца; Баочай удерживается от слез во время скандала на женской половине дома
Итак, когда Таньчунь и Сянъюнь собрались уходить, снаружи послышался голос:— Ах, негодяйка! Кто позволил тебе в саду безобразничать?— Здесь совершенно невозможно жить! — вскричала Дайюй, указав рукой на окно.Хотя Дайюй была любимицей матушки Цзя, служанки не очень-то ее жаловали. И вот сейчас Дайюй решила, что кто-то подбил старуху ее обругать, потому что она сирота. Как же стерпеть подобную обиду? Внутри у Дайюй все перевернулось, к горлу подступил комок, и она лишилась сознания.— Барышня! — с горестным воплем бросилась к ней Цзыцзюань. — Что с вами? Очнитесь!Мало-помалу к Дайюй вернулось сознание, но, все еще не в силах произнести ни слова, она только указывала рукой на окно.Таньчунь вышла во двор и увидела старуху с костылем, которая гнала грязную, растрепанную девчонку.— Я здесь присматриваю за фруктами, а ты зачем явилась? — орала старуха. — Погоди, придешь домой, живого места на тебе не оставлю!Девчонка стояла поодаль и, сунув в рот палец, смеялась.— Бессовестная! — напустилась на старуху Таньчунь. — Как ты смеешь здесь ругаться?Старуха с заискивающей улыбкой ответила:— Да я не ругаюсь. Внучку отсылаю домой. Чтобы не натворила чего-нибудь. А то увязалась за мной.— Нечего оправдываться! Живо убирайся отсюда! — оборвала ее Таньчунь. — Барышня Линь Дайюй нездорова, а ты здесь кричишь!Старуха сокрушенно покачала головой и поспешила ретироваться. Следом за ней убежала девчонка.Вернувшись в комнату, Таньчунь увидела, что Сянъюнь держит Дайюй за руку и плачет, а Цзыцзюань, обняв барышню, растирает ей грудь.Наконец Дайюй приоткрыла глаза.— Ты подумала, что старуха тебя ругает? — спросила Таньчунь.Дайюй кивнула.— Она внучку свою ругала, — продолжала Таньчунь. — Этим грубиянкам все нипочем. Ни с чем не считаются!Дайюй вздохнула, взяла Таньчунь за руку, промолвила:— Сестрица… — и умолкла.— Не тревожься, — сказала Таньчунь. — Я пришла навестить тебя, как сестра сестру. У тебя мало преданных служанок. А тебе сейчас нужны покой и забота. Надо вовремя принимать лекарства и выбросить из головы мрачные мысли. Тогда ты поправишься, и мы снова соберем наше поэтическое общество. Как это будет прекрасно!— Это будет для нас просто счастьем, — добавила Сянъюнь.— Вы хотите меня утешить, я понимаю, но мне не дожить до этого дня! — прерывающимся голосом произнесла Дайюй.— Ну что ты! — возразила Таньчунь. — Кому не приходится болеть? И как только ты могла такое подумать! Лучше отдыхай! Мы пойдем к старой госпоже и скоро вернемся. А что-нибудь понадобится — пусть Цзыцзюань скажет мне.— Дорогая сестренка! — сквозь слезы проговорила Дайюй. — Скажи старой госпоже, что я хотела справиться о ее здоровье, но из-за болезни не смогла прийти. И непременно передай, что у меня ничего серьезного, пусть не беспокоится.— Все передадим, как ты просишь, — пообещала Таньчунь. — А ты лечись!Она вышла, а следом за ней Сянъюнь.Цзыцзюань помогла Дайюй лечь и села возле нее, поручив все домашние дела Сюэянь. При взгляде на Дайюй сердце ее сжималось от жалости, и она с трудом сдерживала слезы.Дайюй долго лежала с закрытыми глазами, однако уснуть не могла. Раньше сад казался ей глухим и безлюдным, а сейчас чудился шум ветра, стрекот насекомых, пение птиц, чьи-то шаги, детский плач — все это тревожило, и Дайюй велела опустить полог над кроватью.Сюэянь принесла суп из ласточкиных гнезд. Цзыцзюань подняла полог и тихо спросила:— Барышня, может быть, съедите немного супа?— Съем, — еле слышно отозвалась Дайюй.Цзыцзюань помогла Дайюй сесть. Потом взяла чашку с супом, прежде сама попробовала, а затем поднесла чашку к губам Дайюй. Девушка открыла глаза, начала есть, отпила несколько глотков и покачала головой — не хватило сил сказать, что не хочет. Цзыцзюань отдала чашку Сюэянь и осторожно уложила Дайюй.Полежав немного, Дайюй почувствовала себя спокойнее, но тут за окном послышался тихий голос:— Сестра Цзыцзюань дома?Сюэянь выбежала во двор, увидела Сижэнь и еще тише ответила:— Она в комнате у барышни.— Что с барышней? — спросила Сижэнь.Они вошли в дом, и Сюэянь все подробно рассказала: что было ночью и что случилось сейчас.Сижэнь взволнованно произнесла:— К нам только что приходила Цуйлюй, сказала, что ваша барышня заболела. Второй господин Баоюй как услышал, так сразу послал меня узнать, что с ней.В это время из-за дверной занавески показалась Цзыцзюань и поманила рукой Сижэнь.— Барышня уснула? — спросила, подходя, Сижэнь.— Слышала, что рассказала сестра Сюэянь? — вопросом на вопрос ответила Цзыцзюань.Сижэнь кивнула и, нахмурившись, спросила:— Что же делать? Прошлой ночью Баоюй до смерти перепугал меня.— Баоюй? — изумилась Цзыцзюань.— Да, Баоюй. Когда он ложился спать, все как будто было в порядке, — стала рассказывать Сижэнь. — И вдруг среди ночи он стал кричать, что у него болит душа, что кто-то ножом вырезал ему сердце — словом, болтал всякий вздор. Лишь на рассвете немного успокоился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81