Второе: Веда Руке. Приметы: рост 165, вес 53 килограмма. 24 года, волосы темные. Глаза голубке. Одета в черные брюки и красную шелковую блузку. Эти люди ехали на Пасадену, но, вероятно, изменили маршрут. Особое внимание патрульным машинам обратить на дороги: 2, 67, 70, 99. Будьте бдительны. При последней остановке Руке прошел через заставу с помощью гранаты.
Я нажал на тормоз и остановил машину.
— А они не промах, а? — сказала Веда тихо и протяжно. — Никак не думала, что они сумеют так быстро нас засечь… Если бы ты не бросал эту проклятую бомбу…
Я был настолько выбит из колеи, что не сразу заговорил.
— Мы должны свернуть с дороги в горы, ничего другого не остается.
Повернув машину, мы съехали с шоссе на грунтовую дорогу. Когда мы подъехали к подножию гор, кругом было темно, пустынно и молчаливо. У меня не было ни малейшей мысли о том, куда ехать и что делать. Голова была пуста. Я мог думать только о рыщущих патрульных машинах, набитых вооруженными до зубов полицейскими. Если поймают, ничто уже не спасет меня. Если только поймают…
Я обнял Веду за плечи:
— Что ж, старушка, может, они и не промах, но мы хитрее, вот увидишь.
Но это были пустые слова.
Глава 12
Меня разбудил запах кофе. Было темно. Я уселся и почувствовал, как холодный ветер пахнул в лицо. Веда сидела на корточках перед спиртовкой. Голубоватое пламя освещало ее лицо, сосредоточенное и мрачное. Она выглядела опрятно в черных брюках и толстом свитере. Ее волосы были перехвачены красной лентой.
Глядя на нее, я вспомнил историю, рассказанную ею о шоферах грузовиков, с которыми она встречалась в амбаре. Спокойная, равнодушная к оценивающим взглядам шоферни, она, наверное, казалась им непроницаемой.
— Доброе утро, — сказал я, вставая и сбрасывая одеяло. Посмотрев на часы, я обнаружил, что было немногим позднее пяти утра.
— Ты не спала?
Она подняла голову и улыбнулась, отрешенное выражение исчезло.
— Ты хочешь кофе?
— Спрашиваешь!
Наливая кофе в чашки, она сказала:
— Слушала радио. Они думают, что мы едем к мексиканской границе.
— Правда? Башковитые парни, ничего не скажешь. Она улыбнулась, протягивая мне чашку, но в глазах читалась озабоченность.
— Они расставили посты на всех крупных магистралях и заявляют, что нам не прорваться.
— Нам лучше забыть о своих планах насчет Тигуаны.
— Да.
Я медленно выпил кофе. Самое страшное было то, что я не знал, куда нам ехать.
— Нам нужно двигаться на север, — сказала она, словно читая мои мысли.
— Мы не можем вторую ночь подряд проводить под звездами.
— Может быть, этого они от нас и ждут. Они могли специально сказать про Мексику. Редферн далеко не дурак. Я встал.
— Мне нужно все обдумать и переварить, но прежде необходимо умыться и привести себя в порядок. Дай мне несколько минут, и я буду как огурчик.
Я взял бритвенный прибор и направился к журчащему поблизости ручью.
Вода оказалась холодной, и процедура бритья вызвала самые мучительные ощущения за последние годы.
Когда я вернулся, Веда поджаривала на спиртовке бекон.
— Может, нам следует остаться здесь и никуда не двигаться до тех пор, пока не уляжется шум?
— Неплохая мысль, — сказал я. — Во времена сухого закона здесь обитали самогонщики. Будет не трудно разыскать их хижину или какое-нибудь другое убежище. Мы останемся здесь, я с тобой согласен. Пройдет неделя, и преследователи станут не настолько бдительными, чтобы мы не смогли этим воспользоваться. А у меня к тому же за это время усы вырастут!
Теперь, когда у нас был план, напряжение ослабло. За завтраком я рассказал ей о самогонщиках и о том, как они прятались здесь со своими аппаратами, как перевозили сивуху в город на двуколках. Здесь была построена не одна хижина, и мы обязательно найдем место для укрытия.
Когда она мыла посуду в проточной воде, я сказал:
— Сегодня ночью я еще раз обдумал историю, в которую мы влипли. До сих пор у меня не было времени спокойно все обдумать. Я хочу понять только одну вещь — кто убил Бретта?
— А разве не ты?
Эти слова вырвались у нее раньше, чем она подумала. Сказав, она в испуге поднесла руки ко рту и побледнела.
— Неужели ты думаешь, что это я? Я же тебе рассказывал, как все произошло. Значит, ты мне не веришь?
— Не знаю, как это у меня вырвалось. Конечно, Флойд, я тебе верю… Прости, бога ради, прости!
Она схватила меня за руку и прижалась к моей груди.
— Мне все равно, ты это сделал или нет! — воскликнула она. — Я хочу быть только с тобой!
— Но ведь это же бред, Веда! Ты же все время будешь думать, что я убийца!
Она отстранилась от меня:
— Хорошо, не ты убил его. Я же сказала тебе, что мне все равно.
Я взял ее за руку, она заплакала.
— Веда, ты должна мне поверить, иначе мы не сможем быть вместе. Его убили в то время, когда я искал пудреницу. Когда прогремел выстрел, я стоял на постаменте, а когда вошел в комнату, он сидел в кресле лицом ко мне. Пистолет лежал возле его ног. Кто же мне поверит, если даже ты… — — Конечно, дорогой, — она скорее уговаривала себя, чем меня.
— Бред какой-то! Если уж ты мне не веришь, дела мои плохи.
— Да нет же, нет, я верю тебе, верю! Ты очень расстроился?
— Если ты думаешь, что я убил Бретта, зачем же со мной поехала?
— Что бы ты ни сделал, для меня ничего не изменится. Ты для меня — все.
— Допустим. Итак, я для тебя все, но Бретта я все же не убивал.
— Конечно, дорогой.
Я смотрел ей вслед, когда она понесла посуду к ручью. Самое страшное, что она все же не верит мне. Я подошел к ней, как только она вернулась.
— Послушай, Веда, есть причина, по которой я не мог убить Бретта. Ведь он должен был мне передать деньги. Я не принес их, следовательно… Неужели ты считаешь, что я убил его ради собственного удовольствия?
— У него были приготовлены деньги для тебя, но по радио об этом ни слова. Ты думаешь, их украли? Это было озарение.
— Вот и разгадка! — воскликнул я. — Теперь понятно, почему его убили! Кто-то знал, что он должен был передать мне деньги, дождался подходящего момента и застрелил Бретта.
— Похоже, мы докопались до истины, — сказала Веда задумчиво.
— Значит, ты думаешь, что деньги взял я? Ты думаешь, что я поехал к Бретту и убил, чтобы заполучить и кинжал и деньги?
— Умоляю, дорогой… ты делаешь мне больно.
— Герман! — воскликнул я. — Я сказал только ему! Как я раньше не догадался. Он знал, что я собираюсь к Бретту за деньгами. Он мог приехать туда раньше, убить Бретта и свалить все на меня. Ведь официально приехать должен был я. Об этом знали и секретарша и охранники. Стало быть, подозрение падет на меня. Ну, Герман, все продумал, подлец!
Она резко поднялась, взволнованная не меньше моего, и вцепилась мне в руку.
— Ох, дорогой, скажи, что это не ты сделал! Вообще-то, не надо. Я теперь и сама вижу, какой я была дурой. Я думала… неважно, о чем я думала. Прости меня, дорогой!
— Да не за что тебя прощать, — ответил я, привлекая ее к себе. — Это был Герман, только Герман, в этом я уверен!
— Об этом мы поговорим по дороге. Нужно ехать, Флойд. Смотри, уже почти день.
— Герман, — повторил я, ведя машину по извилистой дороге. — Все сделал этот подонок. Что ты о нем знаешь, Веда? Он испытывал денежные затруднения?
— Иногда. Бойд часто помогал ему, когда Корнелиус прогорал.
— Попытаемся все разложить по полочкам. Мы знаем, что Бойд заплатил ему, чтобы он молчал о кинжале. Это могло произойти так: когда я велел ему взять кинжал у Бонда, тот мог потребовать свои деньги обратно. Это опасный тип, а у Германа, возможно, не было такой суммы. Корнелиус предлагал мне поделить деньги, которые я получу от Бретта, но я не согласился. Оказавшись в безвыходном положении и видя возможность заполучить эти деньги, если взвалить убийство на меня, он мог поехать к Бретту, убить и забрать деньги. Ему нужно было действовать быстро. Мне понадобилось несколько минут, чтобы спуститься с пьедестала, взбежать на террасу и оказаться возле кабинета Бретта. Он мог успеть забрать деньги, если они лежали на столе.
— Да, но кого это сейчас интересует, — с горечью сказала Веда. — Нам все равно никто не поверит.
— Сыщик — всегда сыщик. Теперь пришла моя очередь действовать. Если смогу доказать, что Бретта убил Герман, я спасен. Я обязан это сделать, и я это сделаю.
— Но как ты это сделаешь, ведь мы не можем вернуться туда!
— Достаточно отсидеться пару недель, а затем я смогу осуществить задуманный план.
— Но мы не знаем, что может произойти за это время.
Она была права.
Солнце уже поднималось над холмами, когда мы увидели хижину. Если бы не вглядывались так внимательно, мы бы ее не заметили.
Она скрывалась среди деревьев и находилась в четверти мили от дороги.
— Вот как раз то, что нам нужно, — с волнением воскликнула Веда. — Если она необитаема, это просто замечательно.
— Сиди в машине, я посмотрю.
— Возьми пистолет, Флойд.
— За кого ты меня принимаешь, Веда, за гангстера? — ухмыльнулся я, но пистолет, все же прихватил.
Хижина была пуста и казалась забытой всеми уже давно Она была в полном порядке: крыша цела и внутри сухо. Требовалось лишь навести чистоту, и в ней можно жить. Позади хижины находился сарай. В нем валялись жаровня и деревянные ящики, видно, предназначенные для растопки.
Я сделал знак Веде, и она подогнала машину к жилищу.
Мы еще раз осмотрели убежище, в котором нам предстояло прожить не менее двух недель.
— Замечательно! — воскликнула Веда. — Полиции и в голову не придет искать нас здесь. Мы в безопасности, дорогой!
Понадобилось пару дней, чтобы привести наше гнездышко в порядок. За работой мы совсем забыли и о Бретте, и о полиции, которая повсюду разыскивала нас. Поздно вечером мы валились с ног, забывая даже послушать радио.
В конце второго дня, когда, окончив работу, мы сидели в сумерках заходящего солнца, Веда предложила послушать последние новости.
— Мы совсем забыли про действительность, живем, как будто нам ничего не угрожает, — напомнила она.
Я направился к навесу, где мы поставили машину, принес приемник и настроил на нужную волну.
Мы прослушали кучу новостей, не имеющих к нам никакого отношения. Переключив приемник на Сан-Франциско, мы целый час внимали джазовой музыке, но никаких интересующих нас сообщений не передавали.
— Пусть приемник работает, — сказала Веда, — я пока пойду приготовлю ужин.
Я сидел и слушал радио, пока Веда возилась с ужином. Каждый раз, когда музыка прерывалась и наступала томительная пауза, я напрягал слух, ожидая, что вот сейчас будут говорить о нас, но ничего подобного, звучала новая музыка, все забыли о Флойде Джексоне, словно меня вовсе не существовало.
— Вот видишь, — обратилась она ко мне, — о нас забыли. Держу пари, что и, в газетах о нас ни строчки.
Когда совсем стемнело, с океана подул прохладный ветер, я выключил приемник и направился в дом.
Веда развела в камине огонь и сидела неподвижно, наблюдая, как языки пламени лижут поленья.
Было уютно и тепло сидеть и смотреть на ее лицо, освещенное пламенем. Внезапно я подумал, что, пожалуй, впервые почувствовал прелесть семейного уюта, и это незнакомое прежде чувство томительной негой разлилось по всему телу.
Я многое повидал и совершил в своей жизни: лгал, мошенничал, хитрил, зарабатывал, тратил и проигрывал деньги — одним словом, жил на полную катушку. Все это происходило изо дня в день, всегда одно и то же, сколько я себя помню.
За тридцать лет сменил массу мест, женщин, даже вспоминать неохота. Это были прочитанные страницы моей жизни… Шантаж, легкие деньги, много спиртного, много препятствий на пути. И всегда оправдание: я прежде всего, я!
Передо мной, как на экране, возникали забытые и полузабытые лица женщин… Смех, девушка с сигаретой в холеных пальцах, длинные ноги, разорванное платье, неуловимый запах, ногти, впивающиеся мне в плечо, волосы под моими руками, волосы темные, серебристые, белокурые, рыжие… И шепот: «Ты всегда груб с женщинами», «Есть вещи, которые мужчина не делает. Он не берет денег от женщин». Озадаченность. Неужели мне не верят? Скрытый смешок, когда не верят и не любят… Легко соглашается, пряча деньги в карман. Это конец. «У нас нет ничего общего, грязная скотина!» Руки, ощупывающие карманы моего пальто. Попытка занять деньги у ростовщика. Пустые карманы. Нужда, презрение, шантаж… А теперь убийство. Все ниже и ниже, наверх уже не подняться. «Убить, как бешеного пса!» Убийца! Всем патрулям разыскивать для допроса. Выражение удивления в мертвых, пустых глазах. Маленькая дырка посреди лба. «Если тебя поймают, убьют!» — «Мне все равно». — «Ты для меня все!"
— У нас скоро кончится провизия, — сообщила Веда. Звук голоса заставил меня вздрогнуть.
— Что ты сказала?
— У нас скоро кончатся продукты.
Я не подумал об этом. Я почти ни о чем не думал с тех пор, как поселился здесь. Но как только она вернула меня к действительности, я почувствовал тревогу.
— Завтра поеду в Альтадену, — проговорила она, протягивая руки к огню.
— Нет, — ответил я, — пропитание должен добывать мужчина. Она посмотрела на меня через плечо и улыбнулась:
— Не спорь, Флойд. Ведь меня не ищут. Я всего лишь твоя спутница. Если поеду одна, никто не обратит внимания.
— Нет, — уперся я.
Мы долго спорили, и никто не хотел уступать. Потом она встала и сказала, что хочет спать.
— Ты не поедешь в город? — спросил я.
— Иди ложись.
На следующий день я попросил ее составить подробный список вещей и продуктов.
— Я поеду сразу же, как только нарублю дров. Не волнуйся. Все будет хорошо.
Когда я вернулся, на столе лежала записка: «Вернусь скоро. Не беспокойся. Люблю. Целую».
Вот тогда-то я понял, насколько она дорога мне. Я отправился вслед за ней по каменистой дороге. Но, дойдя до основной дороги, отказался от мысли догнать ее.
Вернувшись в хижину, я стал ждать. Это был самый длинный день в моей жизни. И когда солнце село за горизонтом, а ее все не было, я готов был вскарабкаться на дерево и кричать что есть мочи. Но, услышав шум мотора, я облегченно вздохнул.
Когда Веда вышла из машины, я обнял ее и прижал к себе. Мне ничего не нужно было говорить, она и так все поняла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23