Он медленно приходил в себя, голова была точно свинцовая, в ушах стоял звон, как после приема большой дозы снотворного. Как долго он спал, да и спал ли вообще? Самочувствие у него было такое, как будто он несколько ночей кряду провел на ногах и после этого отключился всего минут на пять. Ему стоило немалых усилий заставить себя открыть глаза. Видел ли он сны? Что-то смутное мелькнуло в глубине памяти и тотчас же бесследно исчезло, так и не сформировавшись в отчетливый образ, растаяло, как утренний туман под лучами солнца.
Обрести некоторую ясность сознания ему помог потолок. Потолок порой может заменить собой компас. По нему можно определить, где находишься. За последние месяцы Этрих провел столько времени, лежа на постели и глядя в потолок, что успел изучить его во всех деталях. Большинство заключенных, томящихся в одиночках, а также те, у кого разбито сердце, могли бы написать о своих потолках пространные диссертации и получить ученую степень.
Почти над самой его головой виднелось маленькое коричневое пятнышко, которое он про себя называл картофелиной, иного сравнения ему было не подобрать. Появилось оно в результате небольшой протечки с верхнего этажа, и хозяева здания спросили у Этриха, когда он въезжал в эту квартиру, желает ли он, чтобы пятно закрасили. Представив себе рабочих, снующих по его новой квартире, и запах краски, который наверняка не выветрится за несколько дней, он поспешил отказаться. И после, во время своих грустных раздумий, не раз поздравлял себя с удачным решением. Пятно стало его отрадой, островком посреди унылого мелового моря.
Обнаружив над головой знакомое пятнышко, Этрих понял, что находится в своей квартире и что на дворе утро, единственное время суток, когда в его окна проникал солнечный свет. Осознав оба эти факта, он медленно повернул голову вправо и увидел рядом с собой очень симпатичную блондинку. Этрих оторопел от неожиданности, но через миг физиономия его расплылась в блаженной ухмылке. Пусть он понятия не имеет, кто эта милашка, но до чего же здорово, что она здесь! Подобно чревовещателю, он произнес, не разжимая губ:
– О боги!
Не придумав ничего лучше, он снова воззрился на потолок и, скользнув взглядом по пятну, лениво подумал: интересно все же, что за девица спит в моей постели? И где я, во имя всего святого, был вчера вечером, что делал? Как мы с ней познакомились? Как мне удалось зазвать ее сюда? При желании он смог бы выскользнуть из постели, не потревожив ее, но к чему? Нет уж, самым правильным было остаться на месте.
Он повернулся к незнакомке и стал изучать ее. Она и впрямь была хорошенькой – как раз тот тип, какой он всегда предпочитал. С лица девушки взгляд его переместился на ее шею. Остальные части стройного тела были скрыты лимонно-желтой простыней. Судя по всему, одежды на мисс Загадке не было вовсе. Чтобы удостовериться в этом, он подтянул колено к животу и стал неторопливо и осторожно ощупывать ступней ее тело. Усилия его не пропали зря – девушка спала под простыней обнаженной.
Сколько их было в жизни Винсента Этриха, этих первых любовных свиданий с новыми подругами, – не счесть. Великое множество начатых романов. В разных местах и при разных обстоятельствах – забавных, интригующих. Но такого с ним еще ни разу не случалось. Впервые в своей жизни он не мог вспомнить решительно ничего о женщине, рядом с которой проснулся, и даже то, чем они с ней занимались ночью, полностью стерлось из его памяти.
Как ее имя? Где они встретились? Как давно друг друга знают? Какова она в постели? Список его вопросов растянулся на целую милю. Сейчас она мирно спит в его кровати, но каким образом ему удалось заманить ее сюда? Нет, это попросту невозможно – не помнить ничего о девушке, с которой провел ночь. И Этриху страстно захотелось приподнять завесу над этой тайной.
Придвинувшись к незнакомке поближе, он втянул носом воздух. Этриху нравились любые запахи, издаваемые женскими телами утром, вечером, во время занятий сексом, после душа, на пляже. Сейчас ему хотелось уловить аромат ее кожи, а после – запах ее дыхания. Он подобрался к ней еще ближе, затем еще. Теперь уже можно было вволю насладиться ее запахом. Открыв глаза и увидев его, она несколько раз моргнула.
– Эй, привет.
У нее был чудный голос, очень сексуальный, сонный, томный. И зубы отличные, он успел разглядеть их едва ли не все сразу, когда она ему улыбнулась.
Ему очень хотелось дотронуться до нее, но он сдержался. Не теперь. Прежде надо получить от нее хоть какую-нибудь информацию.
Она перевернулась на спину. Вытянула руки над головой, отчего простыня скользнула вниз, полностью обнажив ее грудь, и сладко зевнула.
– Который час?
Этрих, как ни силился, не мог отвести глаз от ее груди.
– Не знаю. Погоди-ка. – Он нащупал часы на ночном столике. – Девять.
– Неплохо. Я-то думала, мы с тобой после вчерашнего проспим до полудня.
Она подняла на него глаза, в которых читалось: «секс-секс-секс». Английский ее был безупречен, хотя она и говорила с едва уловимым акцентом.
Без всяких усилий, совершенно машинально Этрих придал своему лицу соответствующее выражение, мол, еще бы! За долгие годы своей донжуанской практики Винсент Этрих научился безупречно владеть лицом и при необходимости совершенно автоматически подбирал выражение, приличествующее конкретному случаю. Со временем это умение стало неотъемлемой частью его личности, оно вписалось в его характер настолько, что порой он сам не мог бы определить, является ли чувство, отразившееся на его лице, настоящим или мнимым. Бывало, что ему становилось от этого неловко, но в целом Этрих был собой доволен, в том числе и этой стороной своей натуры.
Некоторое время он безмятежно лежал в теплой постели рядом с обнаженной незнакомкой. Но вдруг она произнесла нечто, разом положившее конец его умиротворенности:
– Не забудь, что сегодня у твоей мамы день рождения.
Давящая тишина навалилась ему на грудь так, что он едва не задохнулся и лишь через минуту нашел в себе достаточно сил, чтобы просипеть:
– Откуда ты об этом знаешь?
– Ну как же, в прошлом году ты позабыл ее поздравить и она очень рассердилась. Ты хоть это-то помнишь?
В прошлом году? Он не был знаком с этой женщиной. Возможно, минувшей ночью он ее познал, что называется, в библейском смысле, но в прошлом году?… Нет, это никак невозможно.
– Как зовут мою мать?
Загадка улыбнулась, не открывая глаз. Лицо ее оставалось спокойным, кожа была гладкой и нежной. Возле правого уха на скуле виднелась небольшая родинка телесного цвета.
– Это игра в вопросы и ответы, да? Что ж, изволь: твою маму зовут Бригитта, отца – Питер. У них двое детей – Винсент и Джудит.
В душе у Этриха, словно стая вспугнутых голубей, взметнулась паника. Дрожащим голосом он спросил:
– Откуда тебе это известно?
Глаза она так и не открыла. Вместо этого высунула язык, дразнясь.
– Откуда? Не ты ли сам мне это рассказал?
Он протянул руку, чтобы коснуться ее плеча, потом отдернул ее, затем решительно тронул пальцами белую кожу:
– Как тебя зовут?
– Ха-ха, очень смешно.
– Нет, правда. Пожалуйста.
– Винсент, прекрати. Еще слишком рано для дурацких шуток. Давай хоть кофе попьем.
– Какой колледж я закончил?
Она скорчила гримасу:
– Роде, в Мемфисе, Теннеси, и поступил на работу в агентство «Ортпонд» в Сан-Франциско.
Лишь теперь она наконец открыла глаза, собираясь потребовать, чтобы он прекратил эту нелепую игру, которая выводит ее из терпения. Но, взглянув на его лицо, с беспокойством спросила:
– Что с тобой?
– Просто ушам своим не верю! Откуда ты знаешь все это?
– Перестань! Это уже не смешно! – Она с силой оттолкнула его.
Он растерянно помотал головой:
– Кто ты такая?
– Винсент, прекрати немедленно!
На лице его отразилась растерянность. И тут она наконец поняла, что он ее вовсе не разыгрывает.
– Господи Иисусе! – В мгновение ока она очутилась в самом дальнем углу кровати и инстинктивно прижала край простыни к груди. Ведь он повел себя с ней как чужой, а следовательно, не должен видеть ее обнаженной. Она была не на шутку испугана. – Изабелла. Я Изабелла.
Но он снова помотал головой. Это имя ничего ему не говорило.
– О боже! – Она приподнялась на постели, но он не дал ей уйти, удержав за руку. Она громко вскрикнула.
Он тотчас же разжал пальцы.
– Нет, пожалуйста, останься. Я тебя не трону. Я не сделаю тебе ничего плохого. Просто объясни мне…
Она еще плотней закуталась в простыню и осталась сидеть на кровати.
– Что тебе объяснить? Что происходит? Ты всерьез утверждаешь, что видишь меня впервые?
– Да. – Слово выпало из его рта, тяжелое, как камень.
– А остальное помнишь?
Этрих был благодарен ей за то, что она больше не пыталась сбежать. Он потер лицо обеими ладонями и уверенно произнес:
– Остальное? Конечно. А как же?
– Расскажи.
Он небрежно махнул рукой, словно давая понять: то, что он сейчас скажет, известно всем и каждому.
– Я Винсент Этрих, работаю в рекламном агентстве, мне сорок один, разведен, имею двоих детей.
Изабелла сосредоточилась на одном из перечисленных пунктов:
– Разведен. А почему?
– Ну… – Он придал своему лицу скорбное выражение. – Потому что я не был образцовым мужем. Моя жена славная женщина. Она со многим мирилась, но в конце концов у нее лопнуло терпение и она вышвырнула меня вон.
– Но за что? Объясни, в чем конкретно была твоя вина?
Он с неудовольствием покосился на нее и признался:
– Другие женщины.
– Какая-нибудь конкретная из них?
– Слишком много. Мне следовало бы принять ислам. Тогда я мог бы жениться сразу на нескольких и, возможно, удовольствовался бы ими. Хотя как знать.
Изабелла мало-помалу поняла, что случилось с Винсентом. Но прежде чем сообщить об этом ему самому, ей следовало удостовериться в правильности своей догадки. И она снова стала задавать ему вопросы о прошлом.
Этрих уверенно отвечал на них, а между тем беспокойство в его душе все нарастало. Эта очаровательная незнакомка слишком много о нем знала.
В конце концов Изабелле стало не о чем его спрашивать. И тогда плечи ее печально поникли. Теперь она твердо знала, что не ошиблась. Из памяти Этриха было намеренно удалено все то, что касалось их взаимоотношений. Остальное сохранилось в неизменном виде, лишь она, Изабелла, была стерта без следа.
Разве что… Она выпрямилась, сбросив с груди простыню.
– Ты помнишь свою болезнь?
– Болезнь? Какую?
Она собралась было ответить, но вместо этого прикоснулась ладонью к животу. Лицо ее приняло безмятежное выражение. Слегка склонив голову набок, она кивнула:
– Хорошо. Постараюсь.
Энжи что-то сказал ей.
Этрих ничего не понял и растерянно переспросил:
– Что? Что ты постараешься сделать?
Она не ответила. Лицо ее оставалось спокойным.
– Сегодня я хотела бы кое-что тебе показать. Можешь уделить мне немного времени?
Этрих замешкался с ответом. Он побаивался этой женщины, ее необъяснимой осведомленности о подробностях его жизни. И хотя она была чудо как хороша собой, ему больше всего хотелось бы вытолкать ее за дверь. Разумеется, позволив предварительно одеться. Этрих был джентльменом. Именно поэтому он пользовался таким успехом у женщин. Неизменно вежливый и предупредительный, он ни разу не дал ни одной из своих женщин почувствовать, что просто переспал с ней.
– Да ну же, Винсент, сегодня суббота и ты свободен. Давай позавтракаем. Омлет, бекон и кофе.
До чего же странно ей было говорить с ним в таком тоне. Нервы ее были напряжены до предела, а надо было казаться беззаботной, флиртовать с ним, но делать это тонко, без нажима. Словно мужчина, сидевший на противоположном краю кровати, был не единственной ее любовью и отцом ее будущего ребенка, а случайным знакомым, которого она хладнокровно пытается задобрить.
– Прости, я только на минутку.
Он кивком указал на дверь ванной. Уверенно встал с кровати и сделал несколько шагов, потом вдруг сообразил, что шествовать по комнате голым под взглядом чужой женщины не очень-то прилично. Он смущенно развел руками и заторопился в ванную. Вслед ему зазвенел беззаботный смех. Над чем, интересно, она так смеется? Над его пенисом или ситуацией в целом?
Ее позабавило, что жест, которым он извинился за причиненную неловкость, был так типичен для него. Она ощутила прилив такой острой, такой безудержной любви к нему, что тотчас же поклялась во что бы то ни стало пробиться сквозь эту новую преграду.
Закрыв за собой дверь ванной, он подошел к раковине. Пристально изучил свое отражение в зеркале и мрачно изрек:
– Ну что? – Потом вынул из шкафчика полотенце и обернул его вокруг бедер.
Что же теперь прикажешь с ней делать? Угостить завтраком, вывести на прогулку, а после сердечно, но твердо сказать: «Прощай». Где она живет, хотелось бы знать? Хорошо, если в центре города, тогда он без разговоров усадит ее в такси.
Дверь ванной распахнулась, и девушка появилась на пороге в одной из его футболок, держа в каждой руке по куску шоколадного торта. Она откусила от одного из них, а другой протянула ему.
– Что это?
– Твой любимый завтрак.
Этрих и в самом деле любил сладкое, но никогда не ел пирожных на завтрак. Кусок, предложенный незнакомкой, он взял и с наслаждением принялся уничтожать. Так они и стояли в ванной. Этриху трудно было поручиться за девушку, но лично ему это занятие пришлось по душе. Съев примерно половину своей порции, Изабелла жестом предложила ему взглянуть в зеркало. Он повиновался. Из зеркала на него глядели два довольных лица с губами, перемазанными шоколадным кремом, и подбородками, к которым пристали крошки торта.
– Где твоя камера? Хорошо бы нам сейчас сфотографироваться на память.
Он вытер рот тыльной стороной левой руки:
– Какая камера?
У нее на языке вертелось: «Та, что я тебе подарила», но вместо этого она спросила:
– У тебя ведь есть цифровой фотоаппарат?
– Нет.
– О-о… Ну, тогда… гм…
Ей пришлось отступить, но сдаваться она не собиралась. Ее осенила новая идея. Быть может, это именно то, что сейчас нужно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42