Старуха была заодно с Александром.
VIII
Бракосочетание Колбана и Анны Дервард состоялось в дождливый, ветреный день в конце месяца. Невеста была полненькой, жизнерадостной девочкой четырнадцати лет; жених, двенадцатилетний юнец, волновался, бахвалился и был уверен в себе. И видимо, не зря. Не прошло и пары месяцев, как его жена объявила, что она забеременела.
Дональда все это безмерно забавляло.
– Не понимаю, что ты так переживаешь? – произнес он, поглаживая ее плечи. Элейн сидела на полу у огня, опираясь спиной о его колени. Дело происходило в замке Макдаффа; это была их первая встреча после разрыва. Пледы и накидки, беспорядочной грудой лежавшие перед очагом, говорили о том, что любовное соитие уже состоялось. Свет от пламени в очаге играл на их обнаженных, утомленных нежными ласками телах. Они отдыхали. Дональд окинул взглядом ее тяжелые, налитые груди и округлые бедра и снова ощутил желание. Тело Элейн было упругим и плотным. Она выглядела как женщина чуть старше двадцати лет, хотя была в два раза старше. Ее зрелость и неувядаемая женственность делали ее бесконечно желанной для него. Суетливое кокетство молоденьких женщин, таких, как Анна Дервард, оставляло его совершенно равнодушным.
– Думаю, что я так переживаю оттого, что Колбан для меня до сих пор ребенок. Недавно он был совсем маленьким мальчиком. – Она пожала плечами. – Я не могу воспринимать его как взрослого мужчину.
– Он не мужчина, – ухмыльнулся Дональд. – Он рано развившийся мальчик, но уже скоро он превратится в мужчину. Дай ему свободу, пусть он встанет на ноги. – Его руки все настойчивее ласкали ее тело. – Не думай о нем и не думай о Дерварде. Я уже о них забыл. Будьте только моей, миледи.
Прошло довольно много времени. Усталая и томная, Элейн повернула к нему голову и сонным голосом спросила:
– Если ты так любишь меня, почему ты не прискакал ко мне раньше?
– Я вернулся домой, в Килдрамми, чтобы там, вдали, постараться тебя забыть. Я послушался своего отца. Решил, что мне никогда не одолеть Александра. Полагаю, я просто был напуган. – Дональд легко произнес это имя, без страха в голосе.
Элейн перевернулась на спину, чтобы видеть его лицо.
– А теперь ты его больше не боишься?
– Нет. Я ни на минуту не переставал думать о тебе, как бы ни старался гнать от себя эти мысли. Бывало, ты попадалась мне на глаза при дворе, и я следил за тобой. О, я был осторожен и делал так, что ты никогда не замечала, как я наблюдаю за тобой. А я часто смотрел на тебя. Я даже мечтал, как за тебя сражусь с Александром, устрою с ним поединок среди черных туч; если потребуется, найду вход в ад, последую за ним туда и там одолею его. Я дважды обращался за советом к Адаму, когда тот бывал при дворе. Он прозрачно намекал, что я буду играть какую-то роль в твоем будущем, но какую – этого он сказать не мог. До последнего времени. И тогда он послал за мной, чтобы сообщить, что ты собираешься приехать к нему в пещеру; он передал мне, что звезды предсказывают соединение наших судеб. – Дональд улыбнулся. – И он не соврал. Я хочу тебя, Нэл, и не могу жить без тебя. Теперь я знаю это твердо. – Он запустил пальцы в гриву ее волос и продолжал: – Мне ничего не страшно, я готов встретиться лицом к лицу с любым врагом, который будет угрожать нам.
Элейн заметила, что в его облике появилась новая сила, и наклонилась, чтобы поцеловать его в губы, но он неожиданно спросил:
– Он все еще посещает тебя?
Она сразу поняла, кого он имеет в виду. Странно, но никто из них даже не вспомнил о Малкольме, ее муже. Элейн кивнула головой и почувствовала, как напряглось тело Дональда.
– Мне было одиноко, – пролепетала она. – Я не могла бороться с ним.
– И не хотела. – Дональд пронзал ее взглядом.
– Нет, не хотела и не могла. Я металась, раздваивалась, словно находилась во власти его чар.
– А если я буду с тобой, он и тогда будет желанным гостем на твоем ложе?
Она видела, как он весь подобрался; очертания его подбо родка стали жесткими и решительными. Он ждал ее ответа. Элейн медленно повела головой и сказала:
– Мне нужен только ты.
Никто из них не заметил, как по комнате пронесся холодный вихрь.
IX
С тех пор как Дональд снова вошел в ее жизнь, Александр не возвращался. Несколько раз Элейн казалось, что она ощущает его присутствие где-то рядом, но, собирая волю, она отгоняла все мысли о нем и тогда чувствовала, как слабеет, исчезает его власть над ней. Любовь к Дональду охраняла ее от Александра.
Телесное влечение к Дональду Мару владело всем ее существом. Теперь им удавалось встречаться чаще. Стражники замков, лежавших в отдаленных районах Файфа, привыкли к посещениям своей госпожи, наезжавшей к ним регулярно, но через значительные промежутки времени. Она проверяла, как ведутся расходы, объезжала земли и, оставшись там на ночь или на две, следовала дальше. Под ней всегда была одна из ее великолепных серых лошадок; ее сопровождали два могучих волкодава и несколько приближенных дам и мужчин, тщательно отобранных для подобных путешествий.
Иногда к Элейн присоединялся высокий, красивый вельможа, который проявлял к ней сдержанные знаки внимания и был весьма молчалив. Его почти не замечали. Только ее личные слуги знали, что по ночам он ублажал ее в постели, но никто из них, подобранных лично Хильдой и поклявшихся молчать под страхом самой невероятной, медленной смерти, ни звуком не выдавал свою госпожу.
Элейн больше не доверяла своих тайн Ронвен. Однажды старуха своим орлиным глазом подметила перемену, произошедшую в своей бывшей воспитаннице. Это было, когда Элейн вернулась в Фолкленд после своего свидания с Дональдом в пещере у Адама. Как-то, застав Элейн одну, она, впившись в ее лицо холодным, проницательным взглядом, спросила:
– Что случилось, милая? Где ты была?
Элейн, не отводя глаз, ответила:
– Мне кажется, это совсем не твое дело, Ронвен. – В ней росло раздражение против старой няни. – Я тебе доверила управление в детских покоях, чтобы целиком посвятить себя хозяйственным делам во владениях Файфа. То, чем я занимаюсь, не входит в круг твоих обязанностей.
– Но если ты занимаешься тем, что изменяешь королю, то входит. Я обещала верно ему служить.
– Мы все давали клятву верности королю. – Элейн сделала вид, что не поняла слова Ронвен. Но внутри у нее все похолодело: слишком часто до этого она замечала этот фанатический блеск в глазах старухи. Это означало, что Дональду угрожала опасность, так же как и ей. – Пожалуйста, не вмешивайся в дела, которые тебя совсем не касаются. Ты вообразила себе что-то, чего не существует, чего просто не может быть. – Она решительным жестом подняла руку, увидев, что Ронвен открыла рот, чтобы ей возразить, и закончила: – Нет, я больше не желаю это обсуждать. Граница твоих обязанностей – дети, и я не хочу, чтобы ты снова появлялась в моих покоях, подглядывала и шарила в моих вещах. Тебе это понятно?
Женщины впились друг в друга глазами; их многолетняя дружба и любовь, отравленные взаимной неприязнью и подозрительностью, не выдержали испытания. Элейн несколько дней не разговаривала с Ронвен, после чего ограничивалась лишь лаконичными распоряжениями, касающимися порядка в детских. В следующий раз, уезжая из замка, она проследила за тем, чтобы Ронвен никак не смогла узнать, куда лежит ее путь, и приказала Хильде еще строже хранить тайну ее отлучек.
Элейн никогда не спрашивала Дональда, как ему удавалось усыпить бдительность своего отца и на время отложить дела, которых у него уже было немало. Достаточно было того, что он всякий раз являлся, когда она его звала. А то, что встречи их не были столь часты, сознание опасности и неизбежные неудобства даже прибавляли остроты их отношениям. Элейн и не представляла себе, что близость с мужчиной может приносить такое наслаждение. С ним она забывала обо всем, а когда его не было, жила одним ожиданием. Для Александра в ее сердце не было больше места.
Однако о браке с Дональдом нечего было и думать, и оба они это знали. Правда, одно время Элейн вынашивала мысль о том, что было бы неплохо попросить короля объявить ее брак с Малкольмом недействительным; в конце концов, она, будучи уже женой Малкольма, еще состояла в браке с Робертом. Должны же быть какие-то зацепки в законе, чтобы можно было придраться и поставить под сомнение ее союз с нелюбимым мужем. Однажды Элейн даже призналась Дональду, что подумывает об этом, но он только сдвинул брови в ответ. Она заметила, что разговор на эту тему застал его врасплох, и с грустью поняла, что слишком многого от него требует. Для него она была его возлюбленная, но не жена. Он никогда не думал о ней как о будущей жене. После этого случая Элейн больше не возвращалась к разговору о браке, молчал и он.
X
Июнь 1264
Ронвен швырнула груду платьев обратно в сундук, захлопнула крышку и занялась следующим сундуком. Вот уже несколько дней она рылась в вещах Элейн и не могла его найти. Феникса нигде не было. Ронвен сразу заметила, что Элейн перестала его носить, но в ларце для украшений его не было, не было его и в сундуке у постели Элейн, не было и под подушкой.
– Я найду его, сир, обязательно найду его для вас! – говорила Ронвен, обращаясь к занавесям полога над ложем Элейн. – Она все еще вас любит, она все еще ваша. – Снаружи дождь стучал в окно, и вдалеке слышались раскаты грома.
Элейн была поглощена своими делами, уверена в себе и счастлива, но Ронвен внутренним чутьем угадывала, что теперь все изменилось. Ее первой мыслью было, что вернулся Дональд Map. Но его нигде не было видно, и Ронвен не замечала, чтобы Элейн устраивала тайные свидания с ним. Старухе и в голову не приходило, что Элейн могла доверить свою тайну Хильде и Мэг, но никак не ей.
Она продолжила поиски. В спальном покое подвески не было; следовало поискать в других местах.
В конце концов ее усилия увенчались успехом. С победной улыбкой она извлекла небольшой сверток со дна сундука, который стоял в светлице под крышей. И зачем Элейн надо было так далеко его прятать? Ронвен развернула сверток и, держа подвеску на ладони, стала изучать глазами изображенного на ней феникса. Эмаль нежно мерцала на фоне темно-синего шелка, и старухе казалось, будто он живет и дышит на ее ладони.
Ронвен отнесла его обратно в спальню к Элейн и, убедившись в том, что там никого не было, закрыла за собой дверь.
– Я нашла его! – громко прошептала она; от волнения она даже охрипла. – Нашла для тебя! Ты опять можешь быть с ней, являться к ней. – Старуха старательно упрятала подвеску под покрывала и уложенные горкой подушки и выровняла постель. Она окинула спальню быстрым, острым взглядом, но не заметила никакого движения. Напрасно она ждала знака, говорящего о том, что ее речь была услышана.
XI
Элейн ворочалась в постели, что-то не давало ей заснуть. Снова над замком носился ветер, ночь была сырой. Она слышала, как барабанил дождь по крыше часовни у нее под окном.
Они с Дональдом договорились вскоре встретиться. Она должна была отправиться в аббатство Балмерино; там им удалось бы провести вместе день на ферме. А позже она собиралась присоединиться к собравшемуся в аббатстве обществу. Элейн вздохнула. Мысль о нем пробудила в ней желание.
Внезапно она почувствовала, как чья-то властная, сильная рука легла ей на плечо. Широко открыв глаза, она смотрела в темноту. Вспышка молнии за окном ослепила ее. Она села в кровати, чувствуя, как колотится от страха ее сердце.
– Уходи, – прошептала она. – Умоляю тебя.
Новая вспышка молнии сверкнула за стеклами окна, и по комнате побежали жуткие, таинственные тени. Элейн туже завернулась в одеяло. Огонь в очаге не горел, – ночь была теплой и сырой. В промежутках между вспышками молнии в спальне становилось темно, как в склепе.
Он явился из мрака; губы его требовали ответного поцелуя, руки властно ласкали ее. Элейн не могла противиться ему, – он слишком хорошо ее знал. Ее тело покорно уступило его желанию, как уступает своему хозяину рабыня; раскрывшись, она приняла его в свое лоно, одурманенная духотой жаркой летней ночи и любовной истомой. Когда она засыпала, пот струился по ее груди, остужая горячую от ласк кожу, мокрые волосы, разметавшиеся по подушке, были спутаны; на ее губах играла улыбка. Дональд был забыт.
XII
Ронвен быстро, пока служанки не пришли утром убирать постель Элейн, вытащила подвеску из-под подушек и спрятала ее на дне сундука в других покоях. Одного взгляда на лицо Элейн было достаточно, чтобы понять, что все получилось, как Ронвен задумала: уловка сработала. На следующую ночь она опять спрячет феникса в спальне под подушки; это будет легко.
ХIII
Огромный амбар был пуст и чисто выметен – его приготовили под будущий урожай. Для свидания это было весьма необычное место. Элейн посмотрела наверх; оттуда из-под крыши в сарай лились косые солнечные лучи. Дональда нигде не было. До этого днем Элейн, приехав в аббатство, выскользнула из дома для гостей и долго стояла, созерцая прекрасный вид на голубые горы вдали за рекой Тэй. На закате солнца, когда на землю спустилась голубая дымка, насыщенная ароматами плодоносящей земли, Элейн пробралась в этот амбар.
Косые лучи заходящего солнца давно погасли на его стенах, и наконец Дональд появился. Он провел коня внутрь и плечом захлопнул за собой створку ворот. С пересохшим от желания ртом Элейн ждала, пока он привязывал лошадь и задавал ей сена, и уже тогда вышла из темноты.
Его губы жадно целовали ее рот, а объятие было настолько сильным, что у нее перехватило дыхание. Не снимая плаща, он поднял ее на руки, отнес в самый темный угол амбара и там опустил на землю.
Ничто не предвещало бури, но вдруг в амбар ворвался ледяной ветер; он распахнул ворота, и они, с размаху ударившись о стены, затрещали и развалились; сено взметнулось ввысь и бешено закружилось в воздухе. Заржав от ужаса, лошадь попятилась и, оборвав поводья, выскочила из амбара и умчалась в ночь, неведомо куда. Дональд, прижимая к себе Элейн, старался укрыться вместе с ней под плащом, который так и рвался из его рук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74