Я понадеялась, что обходной путь Дракана и вправду окажется покороче, ведь я жаждала встать наконец на собственные ноги. У меня болел бок, да и спина тоже ныла оттого, что я долго ехала верхом на коне.
Ворота Дракана были куда меньше Восточных. И вообще было заметно, что ими пользовались не так уж часто. Крапива и репейник вплотную подступали к тропе, а когда страж отворил ворота, петли створок заскрежетали. Он коротко приветствовал Дракана и затворил за нами ворота.
– Все спокойно? – спросил Дракан.
– Да, пока спокойно!
Дракан кивнул и, пришпорив вороного, пустил его по узкому проходу меж древними осыпающимися стенами крепости. Было так тесно, что носки моих сапожек порой задевали стены, а кое-где дорога была застроена так, что превращалась в туннель.
Это пришлось мне не по вкусу. Казалось, будто мы заперты среди стен замка, и я никак не могла понять, почему вороной переносит все это так спокойно. Ведь лошади, несмотря ни на что, благоденствуют на открытой местности, а не в узких и тесных проходах. Но даже когда небо раскидывалось высоким куполом, даже если послеполуденное солнце заливало зубцы могучих стен, оно не проникало сюда. Здесь было мрачно, сыро и холодно. Однако тропа, постоянно извиваясь и поворачиваясь в разные стороны, тянулась ввысь к утесу, где стояли замок и город Дунарк.
Когда я впервые побывала там с матушкой, я была еще робкой, боязливой малявкой, я не привыкла к такой толчее, к такому скоплению людей, животных, повозок и торговых лавок, как у Восточных врат. Здесь же все было совершенно иначе: нам не встретилось ни одной живой души, кроме стража у ворот. Это ни капельки не пришлось мне по нраву. Наоборот!
В конце концов мы подъехали еще к одним воротам. Страж отдал честь Дракану и впустил нас во двор, где я, во всяком случае, ощутила, что могу перевести дух, не натыкаясь то и дело на стены по обе стороны тропы.
Дракан крикнул, к нам вышел какой-то человек и взял поводья вороного. Я с облегчением соскользнула на землю. Одна нога у меня почти совсем онемела, и я не очень уверенно ступала… Правда, Дракан взял меня за руку.
– Сюда, Дина! – сказал он, направив меня к каменной лестнице, которая исчезала где-то внизу и заканчивалась дверью, окованной железом. Оттуда тянулся длинный подземный переход, затем еще одна лестница и новый переход.
«В таком месте, как это, недолго и заблудиться», – подумала я.
Наконец Дракан остановился у решетчатых ворот.
– Подожди здесь минутку, – велел он и, вытащив из-за пояса ключи, отворил ворота. Затем тщательно запер их за собой и скрылся. Я послушно ждала. На дворе стоял удивительный запах – чуточку пахло животными и какой-то гнилью.
Может, мы поблизости от конюшни? Но лошади так не пахнут. Я попыталась заглянуть сквозь решетку, но не разглядела ничего, кроме нескольких решеток далеко впереди да, быть может, блика солнечного света – или же это были только отсветы факелов?
Оттуда донесся звук, будто что-то тяжело шмякнулось о землю, раздалось какое-то чудное тягучее шипение. Но тут вернулся Дракан, он приоткрыл решетчатые ворота. Я заметила, что Дракан вооружился копьем длиннее собственного роста.
– Что это за место? – беспокойно спросила я.
– Драконий двор! – коротко ответил он. – Держись ко мне вплотную, тогда ничего не случится.
– Драконий двор?
В дальних округах ходили слухи о том, что в замке Дунарк есть такой двор! Рассказывали о чешуйчатых чудовищах, что глазом не моргнув запросто пожирали даже взрослых. А одиннадцатилетняя девочка наверняка стала бы для них лакомой закуской.
– Будь спокойна, я привык к драконам. Держись возле меня. Тебе ведь очень хочется увидеть свою мать?
– Да… но разве другой дороги нет? Мы обязательно должны пройти через…
– Да! Идем скорее, я как раз бросил им корм, так что им есть чем заняться кроме нас.
Дракан не дал мне времени для новых возражений. Он так крепко вцепился в мою руку, что не оставалось ничего другого, кроме как идти рядом с ним к следующим зарешеченным воротам.
При виде первого дракона я резко остановилась. Он был вовсе не таким огромным, как я опасалась… в моих дурных снах драконы казались громадными, величиной с дом. Но этот был куда хуже, чем в ночных кошмарах. Этот был наяву. Тварь пониже коня, но почти в три раза длиннее. Чешуйчатый словно змей. Толстые кривые лапы с длинными когтями. Желтые глаза и удлиненная плоская голова. А из пасти свисал ком окровавленного мяса, – некогда задняя нога теленка. Чуть подальше пятеро других чудовищ в клочья раздирали остатки теленка.
И мимо них нам надобно пройти!
– Ну, Дина… Тихо и спокойно! – произнес Дра-кан и зашагал вперед, не выпуская из виду ближайшего дракона.
Тот, разинув пасть, зашипел, и тяжелый затхлый запах метнулся нам навстречу.
Я крепко стиснула руку Дракана, а сердце мое заколотилось так, что я почти ничего не слышала.
Однако же дракон явно не желал выпустить из пасти кусок телятины только лишь ради того, чтобы полакомиться вместо него человечиной. Он застыл на месте, буравя нас своими желтыми глазами, и дал нам пройти мимо, на расстоянии меньшем, чем три драконьи длины.
Никогда ни один звук на свете не казался мне таким прекрасным, как грохот захлопнувшихся за нами решетчатых ворот по другую сторону Драконьего двора.
– Зачем они здесь? – спросила я. – Кому по доброй воле захочется завести таких чудовищ, словно домашних животных?
– А тебе они, что, не по вкусу пришлись? – Дракан стоял, разглядывая ближайшее к нам желтоглазое чудовище. – Разве ты не видишь, что они прекрасны – на свой лад? Сильные, гибкие, да и опасные. И на них можно положиться! Они такие, какие есть! На самом деле не так уж они отличаются от твоего собственного кусачего сторожевого пса у вас дома.
Я негодующе фыркнула:
– Они вообще ни капельки не похожи на Страшилу!
На Страшилу, который любил, когда ему чесали живот и за ушами, на Страшилу, большого, теплого и милого, что спал с нами в боковушке, когда уезжала матушка…
– Не многие могут узреть это, – сказал Дракан, – но чудовищам присуща своя собственная красота. И драконы лучше целой своры сторожевых собак.
Желтоглазое чудовище, тряхнув головой, проглотило свою добычу. Почти четверть теленка, с кожей, копытом и всем прочим, мгновенно скользнула в его пасть. На какой-то миг шея дракона разбухла так, что серо-зеленая чешуя заблестела и словно бы потекла, будто вода.
«Теленок был по крайней мере мертв, – подумала я, – а если тебя глотают живьем?»
– Твоя мама ждет, – напомнил Дракан и строптиво отвернулся от своих «сторожевых псов». – Лучше поторопиться.
Понадобился еще один ключ, чтобы пройти через последние решетчатые ворота. И вот мы уже под темным сводом подвала, куда свет проникал из нескольких отдушин, расположенных высоко-высоко в стене.
В полумраке я мельком разглядела две двери, однако Дракан выбрал каменную лестницу, что вела к третьему дверному проему.
После полумрака подвальных переходов и Драконьего двора в горнице, куда мы вошли, было ослепительно светло. Вечерние солнечные лучи, струившиеся через большое сводчатое окно, превращали стоявшего перед ним человека в темный силуэт, в тень. Но эта тень была мне знакома…
– Матушка!..
Она обернулась. Свет был настолько резким, что я едва могла различить выражение ее лица. Но в резкости ее голоса ошибиться было невозможно.
– Дина! Что здесь делаешь ты?
Кровавые происшествия
Я ничего не понимала. Я одолела долгий путь от Березок до Дунарка. Долгие часы скакала верхом на самом огромном коне, на котором мне когда-либо доводилось сидеть. Прошла через Драконий двор, мимо полдюжины чудовищ, что могли проглотить ребенка со всеми потрохами. Я устала, у меня болел бок, мне было страшно.
И все из-за того, что Дракан сказал, будто мама нуждается в моей помощи. А тут она спрашивает: «Что здесь делаешь ты?» Будто она застигла меня прямехонько на месте преступления – дома на вишневом дереве.
– Ты сказала… он говорил… он сказал, что ты сказала…
У меня заплетался язык. Я чуть не плакала. Но матушка уже не смотрела на меня. Она не спускала глаз с Дракана, словно желая прожечь в нем дыру.
– Что все это значит? – Ее голос был так холоден, почти искрился инеем.
– Я подумал, мы снова немного потолкуем об ужасающем преступлении мессира Никодемуса.
– Я ведь сказала: это не он!
– Можно ли быть абсолютно уверенным в этом? Не перемолвитесь ли вы с ним еще разок?
– Что пользы в этом? Я провела у него многие часы. Я видела каждый тайный закоулок его души. У него есть свои недостатки. Недостатки человеческие! Но этого… чудовищного преступления он не совершал. Клянусь честью Пробуждающей Совесть! Найдите мне другого подозреваемого, и я сделаю все, что в моих силах. Но если вы не можете предъявить мне другого преступника, отпустите меня домой. Дети уже давно меня заждались.
– Мессир Никодемус был застигнут с ножом в руке, кровь жертв была на его руках и одежде. Возможно, он совершил это в хмельном угаре, так что сам не ведал, что творил. Но наверняка это сделал он. Даже если сам этого не помнит.
– Это сделал не он\ Следы преступления остались бы в его душе. Но их там нет!
– Пожалуй, они еще могут проявиться? – Матушка стояла совершенно неподвижно, прямая и опасная, словно направленное в твою сторону копье.
– Что вы имеете в виду, мессир Дракан? – Ее голос прозвучал звонко и резко, будто разбитое стекло.
Услышь Страшила, как она задает вопрос, он, заскулив, заполз бы под кровать.
– Госпожа Тонерре! Все улики против него. Даже если он говорит, что ничего не помнит. Но думаю, Пробуждающая Совесть в силах заставить его вспомнить свою вину.
– Нет, если он не виноват!
– Старик! Четырехлетний мальчик! Женщина и ее не рожденное дитя! Четыре человеческие жизни! Разве так уж странно, что он вообще не желает вспоминать об этом?
– Нельзя заставить вспомнить то, чего ты не совершал. – Матушка была по-прежнему неподвижна, но голос ее звучал уже не так звонко и не напоминал звук разбитого стекла.
– Я был там, когда его схватили. Рассказать, что творилось в опочивальне княгини? Рассказать, сколько раз он нанес ей удары ножом и как? Она не была больше писаной красавицей! Ни следа прежней красы!..
– Замолчи же! – гневно и испуганно воскликнула матушка. – Ребенок… – Она махнула рукой в мою сторону.
– Вы, мадам, правы. Такая история не для детей. Но она была женой моего кузена, моего двоюродного брата. И ее ребенку не удалось избежать «рассказа» об этом. Погибнуть в четыре года! Мне будет очень, очень трудно забыть эту историю… И я хотел бы… – его голос охрип от волнения, – я хотел бы, чтобы монстр вспомнил, какое злодеяние он свершил. Неужели я требую слишком многого?
– Я ведь толкую…
– Да! Я слышал!.. Но если вы, Пробуждающая Совесть, в самом деле столь уверены в своих словах, то вашей дочери, пожалуй, не повредит, ежели она проведет ночь в тюремной камере у этого монстра. Извините! В камере невиновного.
Он с трудом, можно сказать едва, выдавил последнее слово.
Матушка непроизвольно шагнула ко мне, оказавшись между Драканом и мной…
– Так поэтому…
– Да, поэтому я и привез ее сюда. Так легко судить незнакомых, не правда ли? Виновен или невиновен, собственно говоря, вас лично это не касается. Тогда ночью выпустите его из темницы, ведь вы так в нем уверены! Но дозвольте сначала своей дочери побыть с ним наедине одну-единственную ночь.
– Так вы хотите использовать ребенка…
– Она старше сына моего двоюродного брата, останься ребенок в живых!
Повернувшись, он отворил дверь.
– Подумайте об этом, даю вам час, – бросил он через плечо. – Я приду за ответом.
– Подожди! – Схватив его за руку, она заставила Дракана повернуться вновь, так что они оказались лицом к лицу. – И тебе не совестно… – начала было она.
У нее был тот самый взгляд и голос был тот же самый, что прежде заставлял разбойников и убийц корчиться от сознания своей вины и молить о заслуженной каре.
Однако же Дракан встретил ее взгляд открыто, не избегая его.
– Нет, – уверенно ответил он. – Мне не совестно, ни капельки.
Чет и нечет
Дверь хлопнула снова, и мы услыхали шаги Дракана, спускавшегося вниз по лестнице. Куда он направился? Неужто снова пройдет мимо драконов?
– Матушка, а драконы настоящие?
– Драконы?
– Да, там, на Драконьем дворе!
– Вот как… Не знаю, на самом деле я их не видела. Было темно, меня окружала огромная толпа с факелами в руках. Но пахло скверно, и этим людям было беспокойно. Вы пришли этой дорогой? Только вдвоем?
Я кивнула. Ясное дело, вовсе не потому, что не слыхала рассказа Дракана об убитых и о том, кто это сделал. Но драконов-то я видела. Их запах словно поселился в моих ноздрях. Я больше страшилась их, во всяком случае теперь, чем того человека – как же его имя? – а, Никодемус… тот, кого Дракан назвал «монстром».
– Иди сюда. Твоя коса расплелась.
Моя коса вечно расплетается. Так бывает, если волосы у тебя жесткие, как конский хвост. Но прикосновение пальцев матушки было ласковее, чем обычно, она до конца распустила мою длинную толстую косу, а потом стала ее заплетать заново.
– Ты испугалась их? – спросила она.
– Они были просто жуткие. От головы до хвоста покрыты чешуей, словно змеи. И мигом растерзали теленка в клочья.
Матушка обвязала косу кожаным ремешком – так крепко, как только сумела. Я знала, что коса все равно расплетется, может, еще до того, как вернется Дракан. А матушка, стоя за моей спиной, немножко помедлила, прижавшись щекой к моим волосам.
– Ты не бойся, – сказала она. – Дракан в гневе оттого, что я не желаю произнести те слова, которые он жаждет услышать. Но он не сделает тебе ничего дурного. Не посмеет.
– Матушка… он смотрел тебе прямо в глаза. Она вздохнула и обвила меня руками:
– Да. Я, по правде говоря, не знаю, что это значит. Но, во всяком случае, ему не совестно. А мессир Никодемус, тот, кого они считают убийцей… он-то стыдится многого, но вовсе не этого. И он так молод, Дина! Ему лет семнадцать, он чуть постарше Давина! Ни Дракан, ни законники не верят мне, но я убеждена:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23